Вредина для мажора - Алекс Коваль

с будоражащей горечью его парфюма. Аромата, который узнаю даже из тысячи похожих! Его близость и та пьянящая нежность, с которой широкая ладонь ложится на мою поясницу, успокаивает, как бы говоря, что он мой. Здесь! Рядом. Не сдался, не махнул рукой на свою упрямую и гордую вредину, не отвернулся, а прилетел…

Догнал.

— Да брось, малышка, — кажется, беззаботно посмеивается Макс, но я слышу, как дрогнул его голос и это срывает последние “цепи”.

— Прости меня, пожалуйста, Макс, — шепчу, все еще не поднимая головы. Обнимаю. Цепляюсь за него, как за спасательный круг. Машу головой, прогоняя прочь все те сомнения, которые себе напридумывала. Шмыгаю носом, чувствуя, как потекли теплые влажные дорожки по щекам. Отмахиваю мысленно весь тот бред, что нарисовала в своей голове за два невероятно тяжелых дня без этого парня. Глупости, недопонимания, молчание, на первый взгляд, безобидная ложь — мелочь, а в оконцовке то, из-за чего мы оба чуть не сломали свою жизнь. Именно не сломали, потому что без него я была бы не я.

— Я была неправа Макс. Очень-очень-очень неправа! Я наговорила тебе такой невозможной и отвратительной ерунды, конечно же, ты для меня важнее, чем все это… эти… — поджимаю губы и выдаю протяжный всхлип. Его сердце бьется, как сумасшедшее, сходит с ума в унисон с моим.

— Летт, перестань…

— Нет, я повела себя ужасно!

— Я тоже хорош, ладно? Я тоже молчал, я испугался тебя потерять и дотянул, — протестует Макс, но я не даю ему договорить, не сейчас, когда у меня на языке так и крутится долгожданное признание, которое я должна была озвучить уже очень давно:

— Сим, я… — отстраняюсь, поднимая взгляд глаза в глаза, такие родные и теплые, которые смотрят на тебя, и ты понимаешь, что нет ничего на этом свете важнее кроме вас двоих.

— Вредина?

— Я люблю тебя! Слышишь? — выдаю на выдохе, касаясь подушечками пальцев его горячих губ, чуть приоткрытых в удивлении. — Всегда любила. Сколько помню себя, любила. Ну да, досталась тебе вот такая глупая и эмоциональная дурочка, которая сначала говорит и делает и только потом думает, и я искренне тебе сочувствую, что придется теперь тебе со мной мучиться всю твою жизнь! — выдаю как на духу и улыбаюсь сквозь слезы. — Но я без тебя честно-честно не смогу и не хочу, Стельмах!

— Ну, только если честно-честно, Виолетта, — подмигивает Макс, а его улыбкой можно осветить полконтинента. Такой нежной, трепетной, милой и сексуальной, что в сердце что-то болезненно щемит, и вздохнуть получается с трудом.

Сим нежно смахивает подушечками пальцев влагу с моих щек, совсем невесомо прикасаясь, будто я пушинка.

Мой. Вот такой невероятный, потрясающий, парень-мечта! И мой!

— Я иногда слишком много говорю, да?

— И это очаровательно, — смеется Сим.

— Я пыталась тебе позвонить. Весь вечер пыталась, но ты не брал трубку. Почему?

— Я только с самолета, Летта.

— Я хотела сегодня улететь домой. Очень хотела к тебе. Я испугалась, а ты… ты…

— А я здесь. Решил не ждать, когда ты захочешь ко мне, — кивает Сим, утыкаясь лбом в мой лоб, и щекочет своим носом мой нос, наверняка распухший и покрасневший от постоянных за эти дни слез. — Да и как я мог тебя отпустить, вредина? Тебе не то что в другую страну одной нельзя, даже в другой город противопоказано! — смеется тихонько Сим, разнося мурашки у меня по коже. Откладывает наконец-то мешающий нам букет на стол и зажимает в кольцо своих рук. — Ты же совсем без меня пропадешь…

— Пропаду, — шмыгаю носом и киваю, вцепившись пальчиками в воротник его белой рубашку. — Меня нельзя оставлять.

— Девочка-катастрофа.

— Угу, мелкая беда на твою голову, — кусаю губу, сдерживая улыбку. — Поэтому придется тебе смириться, что я с тобой и за тобой теперь как хвостик, готова хоть на луну. Правда-правда.

— Летт…

— Прости меня. За мою глупость и импульсивность. Я очень сильно тебя люблю, Макс! Очень-очень. Жить без тебя не хочу, дышать не могу. Люблю! — повторяю еще раз и еще, обхватывая ладошкой колючие щеки. Привстаю на носочки и тянусь к любимым сладким губам, которые встречают мои почти что мученическим вздохом и крепким, ответным поцелуем. Поцелуем, который говорит гораздо больше, чем все слова этого мира. Наверное, они вообще лучший способ решить проблемы. Мы молоды оба. Зачастую глупы. И отношения у нас первые серьезные, и косячить, я уверена, мы будем в своей жизни еще много, но совсем незначительно! Так, что любой проступок и скандал можно будет решать не словами, а губами, которые умеют говорить гораздо откровенней, чем пустые звуки.

— Я очень… — шепчу между поцелуями, кусая губу парня, — по тебе… — вздох, — соскучилась… Сим-Сим.

— М-м-м, Летт, — шепчет Макс, чуть отстраняясь. — Малышка, но если ты со мной, то у меня будет одно условие, — смотрит на меня, заламывая бровь и разжимая свои теплые объятия.

Что? Что происходит?

Я замерла, да и во всем зале ресторана люди сидят и, похоже, даже не дышат, наблюдая за нами. За тем представлением, что для них здесь разыгралось.

— Что за условие? — честно говоря, я была в этот момент готова на все, что угодно, но такого! Вот прямо сейчас я не ожидала никак. Через пару лет, ну, или хотя бы месяцев… но не здесь и сейчас! В волшебном Париже, сверкающем разноцветными огнями в ночи за панорамным окном. В полумраке изысканного ресторана, с зареванным лицом и подгибающимися ногами… это сон! Я точно сплю. Даже украдкой щипаю себя, но нет. Реальность. Самая что ни на есть настоящая. И сейчас Макс берет мою ладонь в свою и словно в замедленной съемке опускается передо мной на одно колено.

Сердце биться перестало от волнения, когда его глаза встречаются с моими, а уголок губ взлетает в фирменной полуулыбке.

Я охаю и прикрываю рот ладошками, а его взгляд снизу вверх полон такого милого страха и тревоги, будто он боится, что я скажу “нет”, словно все еще сомневается.

Его руки дрожат, когда он лезет во внутренний карман пиджака и достает оттуда маленькую бархатную коробочку. Открывает и… Да нет же! Быть этого не может!

— Летт…

Да что же я за плакса то такая! Снова слезы водопадом и губы дрожат, и я даже оседаю на стул от охватившей все тело слабости. Вдохнуть не могу, сказать ничего не могу и слышу следующую фразу как будто сквозь вату:

— Вредина, я безумно хочу, чтобы ты стала моей женой! Официально. И говорить в отличие от тебя я много, а уж тем