Безголовое дитё - Светлана Георгиевна Семёнова

ПЕРЕМЕНЫ В МАМИНОЙ ЖИЗНИ

— Мамуля, должна признаться тебе, что у меня намечаются перемены в жизни, — тихо сказала мама, — Но про это завтра, не при Ветуне.

Я как услышала про перемены в жизни, тут же повернулась к стенке, притворилась, будто сплю, и уши навострила.

— Та вона давно спит. Рассказывай, бо я не засну з любопытства, — зашептала Бабуня.

— Наверно я выхожу замуж, мамочка. Ещё не точно, но всё к этому идёт.

Они долго молчали.

— Слухай сюда, доця! Я имею тебе сказать, как родная мама. Главное, Лидочка, шоб не пьющий, та работящий, — громким шёпотом произнесла Бабуня, — И хто он?

— Дирижёр оркестра в театре. Уважаемый человек, трудяга, воевал, дошёл до Берлина, имеет награды. Очень меня любит. Скоро ты его увидишь. Дня через два он приедет сюда. За мной. Пригласил меня на курорт в Сочи. У меня к тебе просьба, прими его поприличней.

— А Ветуня як? Из вами поедет, чи тут останется?

— А ты как считаешь?

— Я считаю, шоб она була тут со мной. Я дуже скучала за нею. Так шо ни в какие Сочи не пущу Ветуню. Тут море не хужее. А вы езжайте, налаживайте отношения, отдыхайте. Там видно будеть.

— Всего на две недели едем. Ветунечке в первый класс идти. Собрать её надо по всем правилам. Я уже записала её в школу.

Я слушала, уткнувшись в перину, и кусала губы, чтоб не закричать. Значит, дирижёр никуда не делся! Значит вот, кто будет вместо Жоржа моим папой.

Через два дня от дирижёра пришла телеграмма. Мама поехала на вокзал встречать его. Бабуня на примусе варила борщ, на керосинке жарила бычки, а в печке пеклась вертута с абрикосами. Я залезла под стол и решила никогда оттуда не вылезать. Ну, пока дирижёр не уедет с мамой на курорт. Бабуня волновалась и спешила. Ещё с вечера они с мамой вынесли стол из кухни в коридор. Мама сказала, что в коридоре светлее, не нужно будет днём зажигать керосиновые лампы. Ругала Бабуню за то, что она превратила единственное светлое помещение квартиры в хламидник. Назвала Бабуню каким-то Плюшкиным. Бабуня чуть ли не со слезами оправдывалась.

— Та мине этот хлам дороже всего! Чем зимой топить печку? Вот и собираю где какую щепку, чи ящик. Где я куплю уголь чи дрова? На карасин еле хватает.

Но мама настояла на своём и заставила меня таскать доски, сломанные стулья, ящики и всякую рухлядь на развалку за дом. Подмели, вымыли пол, притащили из кухни огромный дубовый стол. У Бабуни даже нашлась большая белая скатерть. Мама сказала, что получилась вполне приличная летняя комната.

— Настоящая веранда. И виноград так украшает окна. А ты хотела его обрезать.

И вот я сижу на широкой перекладине под огромным дубовым столом и вынашиваю план мести. Бабуня, не замечает меня, ставит на стол тарелки, гремит ложками, вилками и ножами. Из кухни доносятся смешанные запахи жареной рыбы и вертуты с ванилью и абрикосами. Эти запахи то и дело сбивают меня с мысли о мести. У меня текут слюнки. «Это что же? Я даже не покушаю вкусного, если буду тут сидеть, как дура под столом?» — размышляю я, вдыхая ароматы еды. — «Ладно, я посижу с ними за столом, и сперва назло ничего не буду кушать. Тогда они начнут спрашивать, почему я не кушаю. Станут уговаривать, накладывать мне в тарелку лучшие куски. А я буду капризничать, капризничать. Потом сделаю недовольное лицо и начну кушать. А когда наемся, тогда и спрячусь навсегда. Нельзя же голодной прятаться».

Я вылезла из-под стола. Во дворе раздался мамин весёлый смех и ненавистный басок дирижёра.

— Идуть! — запищала Бабуня, снимая фартук, и кинулась к двери, — Милости просим, уважаемый Сергей Фёдорович!

Мама с дирижёром появились на крыльце. Бабуня, низко кланяясь и пятясь, приглашала дирижёра в дом. Дирижёр галантно взял Бабунину руку и поцеловал.

— Ой, вы мине совсем смутили! — вскрикнула, Бабуня и спрятала руку за спину, — Мои руки ше нихто так не целовал!

— А это вам, Домникия Михайловна, так сказать презент от меня в честь знакомства, — сказал дирижёр, протягивая Бабуне свёрток в белой глянцевой бумаге.

Бабуня схватила свёрток и сразу развернула, да так неловко, что из свёртка на пол выскользнул бледно голубой шёлковый платок. Она подхватила его с пола, шёлк заскользил в её руках. Бабуня кокетливо накинула платок на плечо.

— Ой, какое ж вам спасибо! Я такую красоту даже и не мечтала иметь на себе!

— А где же наша принцесса? — спросил дирижёр, заглядывая за спину Бабуни. — Для неё тоже есть подарок.

Я выглянула из-за Бабуниной спины. Дирижёр поставил свой большой кожаный чемодан на табуретку, клацнул замками, открыл чемодан, и я увидела сияющий коленкором новенький чёрный портфель.

— Этот портфель волшебный, только для пятёрок, — он улыбнулся и протянул мне портфель. — Нравится?

— Нравится, — восхищённо прошептала я, принимая от дирижёра портфель, и тут же прижала его к груди.

За обедом я держала портфель на коленях и то и дело поглаживала его блестящую поверхность. Мне казалось, что портфель не пустой, там ещё что-то прощупывалось. Дирижёр сказал про какие-то пятёрки. Никак не могла дождаться конца обеда, чтоб заглянуть внутрь портфеля. А мама с дирижёром так медленно ели, нахваливали борщ, хрустели жареными бычками, восторгались «Изабеллой» и постепенно пьянели. Бабуня была счастлива, всё подливала им вина и подкладывала бычков. Мама называла дирижёра Серёней, а он маму Дыдкой.

Вечером они пошли пройтись по городу, и я, наконец, осталась наедине с портфелем. Уселась под столом и стала вынимать содержимое — деревянный пенал с двумя ученическими ручками, набор цветных карандашей, несколько тетрадок в косую линейку, большой альбом для рисования и серый резиновый квадратик, на котором был нарисован слоник. Никак не могла сообразить, для чего он предназначен. Сначала подумала конфета, но сунув в рот, поняла, что это просто толстый кусок резины. Для чего? Не понятно! Ещё в портфеле лежал букварь и плотная тряпочка с пришитыми на неё кармашками. В каждом кармашке лежала картонная буква с картинкой. Буквы были точь в точь как на моих