04-Версии истории (Сборник) - Сергей Абрамов

(ну, та же самая ситуация, что и во время визита Смотрителя; актеры, похоже, сами расценивали знать как… актеров)…

вдруг скисло: слова, выпущенные в мир Уиллом, были для его коллег сродни… чему?., удару молнии, вот чему, поскольку разве ждешь от того, с кем пьешь, ешь, ругаешься, спишь где ни попадя, дерешься иной раз, — чеканной латыни? Страшно, потому что непонятно…

— Кой черт тебя за язык дернул? — спросил потом Смотритель, проклиная и характер Шекспира, и нечаянные извивы менто-коррекции.

— Уж какой дернул, такой дернул, — доступно объяснил Шекспир.

Но умный Саутгемптон достал мяч, нагло посланный Уиллом, и отбил его изящно, хотя, если по правде, метафора некорректна, поскольку граф ничего не знал про мяч, который куда-то можно отбивать — время спортивных игр еще не пришло:

— Вот видишь, Уилл, как полезно учить языки. А ты сопротивлялся…

Уилл промолчал, осознав оплошность. Он сам не вполне понял, откуда вырвались чужие слова. И не такие уж чужие, раз он откуда-то знает их смысл… :

Как опять же потом объяснял Саутгемптон, в тот момент он вдруг поверил утверждениям графа Монферье о том, что автор «Укрощения» и есть Шекспир. Без трех лишних букв. Но — только почти поверил и только в тот момент. Потом вера испарилась, и скорее всего это «потом» и заняло-то всего несколько мгновений.

— А как вы, Генри, объясните знание Уиллом латинских слов? — спросил Смотритель.

— Помилуйте, Франсуа, — недоуменно сказал Саутгемптон, — какое, к черту, знание? Два слова может выучить и лошадь.

То, что не может быть, не может быть никогда. Аксиома, к сожалению.

А может, и прав Саутгемптон: два слова на незнакомом языке запомнить несложно, если рядом — человек, знающий множество слов на многих языках.

Имеется в виду Елизавета.

— Ну, совпадение так совпадение, — легко согласился с Уиллом Саутгемптон. — Дело не в нем. Дело в том, что пьеса и вправду гениальная… Да-да, друзья, я не преувеличиваю. Таково мое мнение, и его полностью разделяют мои друзья. И ведь что забавно… вот уж это совпадение так совпадение… — повторил сказанное, но совсем в иных смысле и тональности, — в пьесе использован тот самый сюжет, который ты, Джеймс… насколько я знаю… мечтал воплотить на этих подмостках. — Обвел рукой сцену, захватив жестом заодно и ложи. И уже по-деловому: — Ну, ты помнишь, про несчастного пьяницу, которого разыгрывает знатный шутник.

Веселье нарастало.

— Это вам, наверно, его светлость граф Монферье рассказывал… — неуверенно предположил Бербедж.

Бедняга растерялся, что ему было вообще несвойственно, но в тот момент простительно: он не очень понимал, что происходит: то ли его разыгрывают, то ли Саутгемптон действительно притащил хорошую пьесу, что было бы кстати. Но ведь и Монферье о том же недавно обмолвился… и тоже ни с того ни с сего явился… нет, здесь явно какой-то розыгрыш…

— С чего ты взял? — удивился Саутгемптон. — Нам обоим Уилл об этом говорил. Сказал, что знает сюжет и хорошо бы помочь старине Бербеджу. А тут… ну как чудо какое-то!., вот эта пьеса. «Укрощение строптивой». Хорошее название. Народ пойдет… Кстати, я не предлагаю верить мне на слово. Вот текст. Вот твоя труппа, веселые все ребята. Вот твой сын Ричард, замечательный актер, я просто вижу его в одной из ролей, сам поймешь — в какой. Пусть прочтет. А я, хоть и читал пьесу три раза… — Саутгемптон не соврал: он, как сообщил Смотрителю, читал ее именно трижды, — еще разочек проникнусь сладостным слогом. К тому же на сей раз — на слух…

Протянул листы, упрямо скручиваемые в трубку, Ричарду Бербеджу, демонстративно пошел к ложе покойного «родственника» своего дружка не разлей вода Роберта, человека государственного, сел на стул и принялся ждать.

— Слыхал я про пьеску, которая так и называлась, — сказал Бербедж, забирая листы. — Уж не та ли?

— Вот это я тебе гарантирую, — заявил Саутгемптон. — Новая, как новый шиллинг.

А ведь Бербедж не соврал: существовала пьеса с таким названием. Смотритель читал о том, когда готовился к проекту. Другое дело, что содержание пьесы-предшественницы не сохранилось для поколений шекспироведов. О чем она — Бог знает, а он немногословен. Но ведь тем же шекспироведам известен и такой факт: Потрясающий Копьем никогда не гнушался использовать в своих бессмертных творениях старые сюжеты, многократно проверенные сценой. И что с того? Да так, пустячок. Имеет место Великий Бард сиречь Гений, одна штука.

Это Смотритель порекомендовал Саутгемптону предложить прочесть «Укрощение» именно Ричарду, сказав, что, во-первых, отцу будет приятно, а во-вторых — актер он и впрямь талантливый. Для своего века.

Смолчал Смотритель лишь о том, что как раз Ричард Бербедж, приятель и собутыльник Шекспира, станет чаще других играть в его пьесах, хотя и не в комедиях. Он останется в истории шекспировского театра, как Гамлет, Отелло, король Лир, Ричард III, Макбет, Юлий Цезарь, кто-то еще — с ходу не вспомнить…

Но зачем Игроку знать, как пойдет Игра?..

— Как восприняли читку? — тоже потом, вечером спросил Смотритель у Шекспира.

— Странно как-то, — ответил тот.

— Не смеялись?

— Да нет, смеялись все время. Ржали просто. А слушали — не отвлекаясь ни на секунду.

— А что ж тогда странного?

— Когда Ричард закончил читать… а он, к слову, очень хорошо читал, особенно за Люченцио… когда он замолчал, все тоже умолкли. И молчали. Долго. И на меня оборачивались.

— А ты что?

— А что я? Тоже молчал. Я же как будто в первый раз «Укрощение» услышал. Помолчал и сказал: «Хорошо бы сыграть хоть кого-нибудь. Ну, хоть слугу, какого…»

— А они?

— Их как прорвало. Смеются, орут… Короче, Джеймс взялся ставить. Причем сказал: на репетиции — две недели, а лучше — одна… — Уилл улыбнулся. — Он мне поручил роль Транио.

— Неплохо для тебя. Для тебя, как актера, — быстро поправился Смотритель. — Сам писал — сам сыграешь. Сыграешь?

— Не знаю, — опять улыбнулся Уилл. И опять грустно. — Тебя же там со мной не будет…

Печально для него, но он знал себе цену. И цену Смотрителю, то есть графу Монферье, в его, Шекспира, судьбе — тоже понимал.

На следующий день после описанного (и после обеда, что уместно добавить для уточнения времени) Смотритель пошел гулять по берегу Темзы. Он уже два дня подряд собирался совершить полезный для здоровья променад, но вездесущий Тимоти не давал отмашки: ученый-гидравлик в эти два дня из дому не выбирался. По словами Тимоти, имевшего в доме своего агента, Колтрейн хворал. А сегодня выбрался. Из хвори и из дому. Поэтому Смотритель спешно снялся с места и через полчаса был на берегу великой (исторически, но не размерами) реки Темзы, где его ждал юный следопыт и разведчик.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});