Перегрузка - Артур Хейли

— Пап, а жить в отеле — это здорово.

— Но если долго, это влетит в копеечку, — сказал Ним. — Особенно когда некто по имени Бенджамин Голдман подписывает чеки прямо в номере.

Бенджи захихикал:

— А мне это нравится.

Ним разрешил Бенджи подписать счет за завтрак сегодня утром, а вечером Бенджи и Леа заказали себе на ужин стейки в номер, пока Ним и Руфь были на приеме, который устраивал НИЭ. Позже вся семья отправилась в кино, откуда они только что вернулись.

— Все, теперь спать, — распорядился Ним, — а то рука, которой ты подписываешь, завтра будет не в форме.

Руфь, слышавшая разговор через открытую дверь спальни, улыбнулась, когда Ним вошел в гостиную.

— Я могла бы сказать об этом и раньше, — сказала она. — Но я думаю, ты и сам знаешь, что дети тебя обожают.

— Разве они одни?

— Ну… — проговорила задумчиво Руфь. — Раз уж ты затронул эту тему, могу сказать, что есть одно-два исключения. Ну, например, Рей Паулсен.

Ним громко засмеялся:

— Это верно! Надо было видеть лицо Рея, когда он вернулся в конференц-зал с Эриком Хэмфри. Он думал, что президент снесет мне голову за то, что я сказал сегодня утром, а Эрик сделал все наоборот.

— Что же он все-таки сказал?

— Что-то насчет множества полученных поздравлений относительно моего выступления. Разве мог он остаться в меньшинстве? Потому и пришлось присоединиться к хору поздравлявших.

— Раз уж Эрик Хэмфри столь благосклонно к тебе отнесся, не считаешь ли ты, что намечается поворот к большей открытости в политике, чего ты так активно добивался?

Ним покачал головой:

— Я не уверен. Фракция Рея, девиз которой: «Не раскачивайте лодку», все еще достаточно влиятельная. Кроме того, лишь немногие в нашей компании сознают, что будущий электроэнергетический кризис уже не за горами. — Он потянулся и зевнул. — Ну да хватит переживаний на сон грядущий!

— Скоро уже утро, — поправила его Руфь. — Сейчас почти час ночи. Как бы там ни было, вчерашний день стал для тебя удачным. И я рада, что ты заслужил справедливую оценку в прессе. — Руфь показала на лежавший рядом вечерний выпуск «Калифорния экзэминер».

— Это настоящий сюрприз. — Ним несколько часов назад прочитал отчет «Экзэминер» о своем выступлении на съезде. — Никак не могу понять эту Молино. Я-то не сомневался, что она снова вонзит в меня нож да еще с удовольствием повернет его.

— Неужели ты до сих пор не знаешь, что мы, женщины, непредсказуемы? — проговорила Руфь, подбросив язвительно: — Я думала, твои исследования убедили тебя в этом.

— Наверное, я забыл. Вероятно, ты заметила, что в последнее время я ограничил масштабы своих исследований. — Он наклонился и нежно поцеловал ее в шею, затем опустился в кресло напротив. — Как ты себя чувствуешь?

— В общем нормально, правда, устаю быстрее обычного.

— Я хотел спросить тебя вот о чем. — Ним описал свой разговор с Леа и сказал, что, по его мнению, не следует скрывать от детей вопрос о здоровье Руфи, чтобы в случае неожиданного ухудшения они были к этому готовы. — Как и ты, надеюсь, что этого не случится, однако мы должны помнить о таком повороте событий.

— Я тоже много думала об этом, — сказала ему Руфь. — Можешь возложить это на меня. В течение ближайших нескольких дней я выберу время и им расскажу.

Ним подумал, что ему не мешало бы так же все предвидеть. Руфь с ее здравомыслием и умением преодолевать трудности все сделает так, как это лучше всего для семьи.

— Спасибо, — сказал он.

Они еще некоторое время продолжали беседовать, спокойно и непринужденно, получая удовольствие от общения друг с другом. Потом Ним взял Руфь за руки.

— Ты устала. Я тоже. Пойдем спать.

Взявшись за руки, они отправились в спальню. Прежде чем выключить свет, он заметил время: половина второго. Они уснули почти сразу в объятиях друг друга.

* * *

В четверти мили от отеля Георгос Уинслоу Арчамболт сидел один в красном пикапе службы противопожарной безопасности. Он никак не мог дождаться трех часов ночи, когда начнут взрываться бомбы. Волнение Георгоса закипало, как в котле, возбуждая его сексуально. Поэтому несколько минут назад ему даже пришлось прибегнуть к мастурбации.

Просто трудно себе представить: так хорошо и гладко все шло. Отлично все было разыграно! С того самого момента, когда полиция расчистила дорогу к отелю для пикапа «Друзей свободы», их останавливали только дважды. Юта о чем-то спросил секьюрити в штатском, а Георгосу задал вопрос помощник управляющего, с которым он столкнулся в служебном лифте. Оба инцидента заставили Юта и Георгоса поволноваться, но предъявленные ими удостоверения сняли всякие сомнения. И в первом, и во втором случаях не вызвало подозрения отсутствие заказа-наряда на гостиничном бланке. В принципе так все и было задумано: ну кто станет препятствовать установке столь важных атрибутов противопожарной безопасности, как огнетушители? А те немногие, кто обратил на это внимание, решат, что кто-то распорядился о принятии дополнительных противопожарных мер.

Теперь оставалось только ждать — самая волнительная часть всей операции. Он специально припарковал машину на некотором расстоянии от отеля, чтобы не быть замеченным и, если потребуется, иметь возможность побыстрее унести ноги. Он подойдет к отелю ближе на своих двоих непосредственно перед тем, как начнется самое веселье.

Как только отель будет объят пламенем и люди окажутся в ловушке, Георгос позвонит на радиостанцию и передаст уже подготовленное им заявление. Оно содержало новые требования, то есть старые плюс некоторые новые. Его приказы будут исполняться немедленно, если эти фашистские власти осознают силу и изобретательность «Друзей свободы».

Георгос представлял себе, как власть имущие станут пресмыкаться перед ним… Только одна маленькая деталь беспокоила его — неожиданное исчезновение Иветты. Он сознавал, что дал слабину, и от этого ему было стыдно. Он должен был ликвидировать женщину еще несколько недель назад. Когда она вернется, в чем Георгос не сомневался, он проделает это немедленно. Тем не менее он был рад, что скрыл от Иветты свои планы относительно операции в отеле. О, этот исторический день войдет в анналы!

Может быть, в двадцатый раз с тех пор, как он приехал сюда, Георгос взглянул на часы. Час сорок. Значит, оставалось еще час и двадцать минут.

Так, на всякий случай, хотя в действительности он не считал это необходимым, Дейви Бердсонг продумал свое алиби. Он находился за городом, примерно в двадцати милях от отеля «Христофор Колумб», и собирался там оставаться до окончания операции. Несколько часов назад он прочитал, кстати сказать, не бесплатно, часовую лекцию для группы взрослых слушателей на тему «Социалистический идеал». На последующую дискуссию было потрачено еще девяносто минут. Теперь он находился в окружении десятка скучных, надоедливых людей из этой группы, которые переместились в дом одного из них, чтобы продолжить болтовню о международной политике, о которой имели туманное представление. За всеми этими разговорами они обильно поглощали пиво и кофе. Бердсонг считал, что все это затянется до рассвета. Что ж, пусть все так и будет! Время от времени Бердсонг позволял себе реплики, чтобы всем запомнилось, что он остался среди участников этой тусовки. У Дейви Бердсонга тоже имелось напечатанное на машинке заявление для прессы. Копия лежала у него в кармане и начиналась так.

Народная организация потребителей «Энергия и свет для народа» подтверждает, что выступает против всякого насилия. Мы неизменно сожалеем о применении насилия, и особенно в связи со взрывами в отеле «Христофор Колумб» прошлой ночью, — заявил Дейви Бердсонг, руководитель организации «Энергия и свет для народа». — «Энергия и свет для народа» будет продолжать свои мирные усилия от имени…

Бердсонг улыбнулся, вспомнив о заготовленном документе, и проверил часы. Они показывали час сорок пять.

Нэнси Молино все еще была на той поздней вечеринке. Все было очень мило, но она собралась уходить. Во-первых, сказывалась усталость. Сегодня выдался один из тех насыщенных дней, когда ей едва удавалось выкроить минутку для себя. Во-вторых, нестерпимо ныла челюсть. Чертов дантист так рассверлил зуб, словно собирался прорыть целый туннель для новой линии метро, а когда она сказала ему об этом, он только рассмеялся. Несмотря на боль, Нэнси была уверена, что выспится сегодня, и мечтала лишь о том, как погрузится в свою постель с шелковыми простынями.

Пожелав спокойной ночи хозяевам, жившим в пентхаусе недалеко от центра города, она спустилась вниз на лифте. Портье уже приготовил ей машину. Дав ему на чай, Нэнси проверила время. Час пятьдесят. Ее квартал находился меньше чем в десяти минутах езды. Если повезет, она может быть в постели уже в самом начале третьего. Вдруг она вспомнила, что собиралась прослушать сегодня пленки, которые дала та девушка, Иветта. Ну да ладно, она и так долго возилась с этой историей. Одним днем раньше или позже. Может, она встанет пораньше и прослушает эти пленки, а уже потом отправится в свой «Экзэминер».