Сложенный веер - Сильва Плэт

— Не похоже — что на что?

— Что тебя терзают угрызения совести. Между прочим, я действительно собираюсь вернуть себе Дилайну. Со всеми вытекающими последствиями.

Ход, часы вновь переворачиваются, Антон кладет кубик в ладонь Лисс, бережно пожимает пальцы.

— Ты же не собирался.

— Всегда. Иногда я сомневался в том, что могу это сделать. Но в том, что я буду пробовать, никогда. Теперь — тем более, когда есть браслеты. И есть Маро.

— Я тебе ее не отдам.

— Ой ли? Ходи давай, время кончается. А я пока обрисую тебе ситуацию. Как она есть. Кстати, ты не обиделась? На то, что я вскрыл этот чертов сейф.

— Ты мог бы просто сказать, — Лисс отводит глаза.

— Не ври, моя дорогая. Тебя многому научило общение с хитроумными персонажами, ловко играющими судьбами человеков на фоне мрачного средневековья, типа Носителя эбриллитового венца Мхатмы и обаятельнейшего родителя Элджи. Я даже не догадался тогда, в музее. Ты так откровенно все передо мной выложила. Мало того, что у тебя часть королевских сокровищ Дилайны была в открытой экспозиции — заходи, кто хочет, бери, что хочет, ты еще сымитировала сортировку: мол, нечто, что не для досужих глаз, хранится за закрытыми дверями. Повысила, так сказать, уровень секретности. Я и клюнул, решил, что ты со слезами на глазах от собственной решимости действительно демонстрируешь мне все, что у тебя есть. Копилку — демонический конформ, седло понячье, еще какую-то ерунду с королевскими кринтами… Очень трогательно. И тонко. У тебя песок кончился.

Лисс быстренько делает какой попало ход и отодвигает от себя часы и кубик. Тон, едва взглянув на доску, переставляет свою королеву и принцесс поближе к эпицентру военных действий. По опыту Лисс знает, что до закономерного конца сражения осталось три-четыре хода: в атаку брошены решающие силы, и ее королю некуда деваться, хотя положение его на первый взгляд стабильное. Но сейчас Тон выкинет что-нибудь неожиданное, а она пропустит. Финита ля комедия.

— Как я догадался — неважно. Они меня звали, эти браслеты, тянули к себе, жизнь из меня вытягивали, — он потирает небритую щеку, теребит пальцем царапину на носу.

— Не расцарапывай, — автоматически замечает Лисс.

— Не буду, — Тон неожиданно покладист. — Тебе пора сдаваться. Следующий ход — шах и мат. В общем, в один прекрасный день я просто пошел на зов. И не придумал ничего лучше, кроме как сразу нацепить их на руки. По одному на каждую. И стенка так плавно — вжик! — поехала на потолок.

А пол — уууххх — ушел вниз, как в скоростном лифте. Когда я пришел в себя, у меня появились разные интересные желания, реализовать которые на Анакоросе не было никакой возможности. Я позвонил одному… знакомому и попросил меня приютить на время. Что и было сделано.

— Сдаюсь. Не знала, что у тебя есть, кроме меня, знакомые, готовые приютить. Значит, ты с самого начала прилетел сюда за браслетами.

— И за ними тоже, — Тон аккуратно собирает фигурки, задерживает в руке одну из них, рассматривает на свет. У выточенного из камня короля усталое морщинистое лицо, длинная мантия в складках, в руках — держава и скипетр. — Кроме тебя, нет ни единого человека во внутренних секторах, кто мог бы сообразить их припрятать.

— Какое совпадение! — невесело улыбается Лисс.

— Ты жалеешь? — монарх королевства триканья летит в коробку вслед за своими подданными.

— Нет. Но Маро я тебе не отдам.

— Лисс, послушай, это очень важно… — такой голос она слышала у лейтенанта Антона Брусилова один раз. На Аккалабате. «Зачем Вы ходили в ситийские шахты и переворачивали ногой трупы?» — Браслетики эти не мои, но они прижились моментально. Уже через месяц у меня было по два на каждой руке, еще через неделю — по четыре. И я начал искать своих. Половину работы за меня сделал один известный тебе лорд-канцлер.

Лисс удивленно приподнимает брови:

— Долей вина. Выпьем здоровье верховного дара Эсиля. Просто диву даюсь, как ему удается из своих болот непрестанно портить мне жизнь.

— Ну уж зачем так! Влиять на твою жизнь. Будь здоров, лорд-канцлер!

— Не болей, крысья морда! — Лисс салютует бокалом куда-то в пространство и выпивает быстро. Антон мусолит свои три сантиметра настоящего земного бордо бесконечно долго.

— Тон, вином рот не полощут.

— Извини, моя госпожа. Растерял за столько лет придворные навыки, — и без перехода. — Лисс, когда я связывался с первыми из своих лордов, у них, естественно, никаких браслетов не было. У кого руки отрублены до локтя, у кого кожа содрана, у кого что — в зависимости от технологических возможностей и уровня садизма на той планете, куда их угнали.

Я красиво выразился — лорды. Оставляли в живых только мальчишек и девочек до десяти лет, которые казались безопасными. У некоторых-то и было по одному-два браслетика. И это был их шанс выжить. Но мне не отказал никто. Ни единый. Правда, толку от них сейчас — что с козла молока. Но когда у меня браслетов прибавилось и я вспомнил, как с ними обращаться, то… те, кого я встречал в последнее время, на самых разных планетах, Лисс…

— У них уже были браслеты, — договаривает она.

— Ты у меня умница. Самая ученая женщина во Вселенной.

Антон встает с кресла и направляется к Лисс, но она, предугадывая его движение, тоже поднимается и выходит на балкон, распахнутый в полный последождевых шорохов весенний сад. Свечи почти догорели, и в окружающей дом темноте сразу можно различить белые березовые стволы, темные пятна елей, поблескивающие свечки местных каштанов. Ни из одного окна в доме свет не падает, значит, и Маро, и Элдж уже спят. Лисс пытается представить, что будет видно из окон королевского дворца Дилайны. В голову ничего не приходит.

Антон останавливается за спиной.

— Кстати, об обязательствах. Вышеупомянутый лорд Дар-Эсиль считает меня безответственным и нерасторопным. Хотел бы я посмотреть на этого великого стратега и тактика, когда у него окажется сотня подданных, разметанных по всем планетам Конфедерации и понятия не имеющих, как пользоваться тем, что вдруг наросло у них на руках. Меня ужас охватывал при мысли о том, что я кого-то забыл, к кому-то не успею и какой-нибудь умник, который не помнит про себя ничего, кроме детского приюта на Кризетосе, обнаружит на запястьях золотые колечки, светящиеся голубым светом… и ровно тогда, когда ему захотелось, чтобы обсчитавший его бармен провалился сквозь землю. На третьем-четвертом браслете все уже вспоминают. Самое главное, чтобы не наделали глупостей с первым-вторым. И слава богу, что у них все это в десять, в двадцать раз медленнее, чем у меня. Так что лучше пусть от них пока не будет никакого толку.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});