Первый паладин - Дмитрий Кошкин

Но открывшаяся картина заставила дознавателя замереть в недоумении.

В узкой щели дознаватель узрел странную картину. Заключенные сидели полукругом вокруг длинноволосого небритого мужчины и, разинув рты, жадно ловили каждое его слово. Даже небольшая прорезь в двери позволяла ощутить то, как поменялась атмосфера в камере, с гнетущей и подавляющей, на торжественную и возвышенную. В камере не было окон, но диффузный свет ласкал лица всех собравшихся и робко отблескивал в редких каплях мужских слез.

Симон отпрянул от двери и уставился на нее широко раскрытыми глазами.

– Да кто ты такой, демоны тебя раздери? – Неслышно прошептал он.

Но из ошеломленного состояния его вывел, внезапно прибежавший, взбудораженный охранник:

– Господин! На нас напали!

– Что?! Кто?! Как?!

Нападение на ведомственную тюрьму тайной службы, да еще находящейся в среднем кольце, было немыслимо.

– Начальник охраны уже знает? – Уточнил дознаватель.

– Конечно. Уже отправлен запрос на подмогу в стражу.

«Ну, тогда, кто бы это ни был, у них не было шансов». – Отметил про себя Симон. Может нападавшие и доберутся до того что ищут, но выбраться отсюда не смогут. И Симон готов был биться об заклад, что пришли они за этим сыном кузнеца.

На первом этаже слышалась возня. Десяток бойцов, облаченных в доспехи, с боем прорывались вглубь здания, попутно охаживая короткими дубинками немногочисленную охрану тюрьмы.

Сейчас, политика повышенной секретности, в связи с которой начальство старалось как можно меньше людей допускать во внутренние дела службы, сыграла плохую шутку. Охрана, не ожидавшая организованного нападения и даже толком не вооруженная, так как имела дело в основном с обезвреженными заключенными, не смогла дать достойный отпор неизвестным.

Однако, начальник охраны, цепной пес тайной службы, по имени Армар, заставил таки своих починенных организовать хоть какое-то сопротивление.

– Стоять, сучьи дети! – Орал он во всю глотку. – Иначе я сам с вас кожу спущу!

«Воодушевленные» такими перспективами охранники смогли задержать продвижение неизвестных, и вскоре Симон услышал столь желанный гул рога.

– Стража здесь! – Выкрикнул кто-то.

– Поторапливаемся! – Скомандовал один из непрошенных гостей и последние с еще большим остервенением врезались в толпу защитников.

– Эй, ты! – Кто-то схватил Симона за шиворот огромной ручищей.

Обернувшись, дознаватель увидел бугая под два метра роста и шириной плеч как у великана.

– Уважаемый. – Пробасил здоровяк из-за забрала своего шлема. – А не подскажешь, как здесь найти человека по имени Иратус?

Симону ничего не оставалось, кроме как нервно кивнуть, шумно сглотнув слюну.

– Ну, вот и славно. Веди.

***

– Таким образом, свет дарует прощение и шанс на искупление любому, кто искренне покается в своих прегрешениях.

– Даже мне? – Робко задал вопрос Роб, пребывающий в заключении за кражу лошади у какого-то жутко важного чина, за что он и загремел аж в тюрьму тайной службы, по личной просьбе пострадавшего. Тому показалось слишком милосердным быстрое лишение жизни недалекого горожанина с глуповатым выражением лица и таким же недалеким умом.

– Даже тебе, Роб. – Кивнул я. – Главное осознать то, насколько ваш предыдущий путь был неправильным и встать на верный. Ведущий к свету.

Честно говоря, я даже не ожидал, что мои речи произведут такое впечатление на собравшихся. Предварительное мордобитие в одни ворота остудило пыл моих сокамерников. А когда я пожалел жалостливо корчившуюся на полу парочку недотеп с переломанными ногами и исцелил их «возложением рук», те с широко открытыми ртами и глазами, готовы были внемлить каждому моему слову, чем я и решил воспользоваться, потренировавшись в ораторском искусстве.

Неудачливые завсегдатаи «пресс-хаты» уже начали исповедоваться и каяться в своих грехах, как внезапно снаружи донеслись звуки потасовки и ломания мебели.

Двери нашей камеры отворились, и на пороге я увидел фигуру в доспехах. Рыцарь снял свой шлем и сверкнул радостной улыбкой:

– А вот и мы!

– Генрих, право не стоило, у меня всё нормально. – Я нарочито медленно встал и обвел рукой собравшиеся вокруг меня преступные элементы. – Мы тут с людьми мило общаемся.

– Конечно, жаль прерывать ваше общение, но стража вот-вот прибудет. Нам нужна твоя помощь чтобы прорваться за стены.

Я прикрыл глаза ладонью:

– О, свет, дай мне сил! Генрих! И что мы будем делать дальше? Сбежим в Оплот и будем ждать, когда по наши души придет вся королевская гвардия в полном составе?! Мы пришли сюда, чтобы получить признание, а не чтобы устраивать восстание!

– Разве ты не понимаешь? Они просто убьют тебя! Последнего адепта света!

Я подошел к князю, в успокаивающем жесте положил тому руки на плечи и посмотрел в глаза:

– Генрих, поверь. Они ничего не смогут сделать мне. – Я не стал говорить другу о том, что мог бы самостоятельно сбежать отсюда в любой момент, дабы не принижать его благородных стремлений. – Так что, бери своих людей, и уходите, пока не поздно.

– Поздно. – Воскликнул подбежавший Аспикс. – Стража уже окружила здание.

Мы проследовали к окнам, и через кованые решетки наблюдали, как развертываются когорты стражи. И где только столько людей наши, в столь короткое время?

– Ничего не остается, кроме как прорываться. – Сделал заключение Генрих. – Обнажить оружие.

Дружинники побросали свои дубинки и обнажили мечи. Мне кажется, я даже через забрало увидел хищную ухмылку Болвара, когда тот доставал из-за спины свой двуручник.

– Ты с нами? – Повернулся ко мне Генрих.

Я обреченно вздохнул:

– Ну, не брошу же я вас.

А про себя я думал, что всё пошло коту под хвост. Все старания, это дальнее путешествие, все попытки легализации. Всё было не то что напрасно, а даже пошло во вред. В итоге мы ни сделали, ни шага вперед к цели, а только отскочили назад, приобретя статус преступников и мятежников. На этот раз, решимость Генриха сыграла с нами злую шутку. Хотя, могу ли я его осуждать? Ведь он думал, что мне действительно грозит опасность.

Дружина выстроилась в боевой порядок для прорыва, а я начал навешивать на них щиты света, как вдруг нас окликнул Игвар:

– Смотрите! Там что-то происходит.

Мы вновь повыглядывали в окна и, к нашему удивлению, увидели там самого лорда Стрикта, собственной персоной, который сурово что-то втолковывал капитану стражи. Тот, судя по мимике, сначала сопротивлялся,