Честь и бесчестье нации - Владимир Бушин

Так вот, прошло двести лет, но достоверно известно и не забыто, кто отдал приказ "Пленных не брать!" и кто его осуществил.

Неужели Грачев и Ерин думают, что не найдется русского офицера, который не только, подобно его далекому французскому коллеге, расскажет об ужасе содеянного 3–5 октября в Москве, но и назовет всех по именам. И тогда не окажется никаких смягчающих обстоятельств, а только отягчающие. Во-первых, было достаточно войск, чтобы конвоировать пленных. Во-вторых, не было нужды делиться провиантом. В-третьих, это же были не турки, не персы, не арнауты, а свои, свои, свои, в огромном большинстве — русские. Наконец, ведь не было ни малейшего колебания, никаких мук совести. Грачев заявил: "Решение о применении вооруженных сил я принимал один час". Это были не колебания, не терзания души, просто, говорит, "мне надо было уточнить, какие войска привести в боеготовность, по каким маршрутам им двигаться". Только и всего. А когда войска прибыли по указанным маршрутам, заняли исходные позиции, то им и дали приказ: "Патронов не жалеть! Пленных не брать!" Безо всяких колебаний. Это при нападении моджахедов Грачев, как Бонапарт, колебался почти семьдесят часов, а тут все было решено в мгновение ока. Правильно сказал о нем Ельцин: "Сильный министр! Работал, работает и будет работать". На телевидении кто-то заметил при этом, что теперь Грачев обречен на политическое бессмертие. Не знаю, так ли. Но историческое долголетие ему гарантировано. Примерно такое же, как обер-полицмейстеру Москвы, а потом генерал-губернатору Петербурга Д. Ф. Трепову (1855–1906), прославившемуся подобными приказами 9 января 1905 года и позже при подавлении первой русской революции, имевшей для него летальный исход.

А между тем офицеры, у которых жива совесть, уже объявились. Подполковник А. Сергиенко рассказал, как 3 октября его и еще 11 человек схватили на Октябрьской площади дюжие молодцы в гражданской одежде, бросили в крытую машину и отправили в 74-е отделение милиции. Там учинили всем унизительный допрос. "Познакомившись с моим "делом", — пишет подполковник, — майор милиции спросил: "Так вы до сих пор коммунист?" — "Да", — ответил я, — еще с 1957 года. И не выходил, не приостанавливался!" — "Тогда посидите еще — коммунисты, они выносливые!" И вывод после многочасового сидения подполковник сделал такой: "Сентябрьская артподготовка, в октябре переросшая в артобстрел, продолжается…" Сотрудник Министерства обороны полковник А. Н. Иванов тоже не в силах молчать: "Мучительно стыдно, что повязанными кровью бессмысленных жертв 3–4 октября стали не только лужковский спецназ и еринский ОМОН, но и грачевская армия… Не видел в жизни ничего более чудовищного, чем хладнокровно методичный расстрел Дома Советов. И не мыслю ничего более позорного, чем награждение орденами военнослужащих, проливших в братоубийственной бойне кровь соотечественников, — возможно, своих вчерашних боевых друзей и сослуживцев… Да, именно армия спасла власть. Ту власть, которая в течение последних лет целенаправленно ее уничтожала… Как после этого жить и служить? На что рассчитывает сегодняшняя правящая клика? Как ни фальсифицируй, а правда, свидетелями которой были сотни людей, все равно рано или поздно вылезет наружу… Такое не забывается. Теперь и для безусого лейтенанта, и для старого генерала, и для бывшего ельциниста главным чувством в отношении режима станет НЕНАВИСТЬ, всепоглощающая НЕНАВИСТЬ, НЕНАВИСТЬ ко всей этой свободе беспринципных дельцов, облепивших вершину власти… Но пусть знает кровавый режим, что две-три подкормленные элитные дивизии — это еще не вся армия. И пусть еще знает, что он выпустил джинна из бутылки…

После происшедших событии накал ненависти к властям так велик, что действия может спровоцировать даже небольшое неловкое движение… Поверьте, так думает большинство офицеров…" Генерал-лейтенант Л. Ивашов пишет: "Нельзя заставить всех думать так, как думает, например, г-н Ерин. Это очень опасно. В нашей истории было немало подобных случаев, сначала погромы, расстрелы, потом победа, героические реляции, исполнители повышались в чинах, представлялись к наградам. Но последующий ход истории приводил к тому, что их проклинали. Я не исключаю, что так будет и на этот раз… Нужна представительная, компетентная комиссия для расследования всех обстоятельств этих событий…" Подполковник, полковник, генерал-лейтенант. Первый выступил в "Правде", второй — в "Независимой газете", третий — в "Комсомольской правде". Думается, недолго ждать, когда в таком духе скажет свое слово генерал армии или маршал. И не где-нибудь, а в "Красной звезде". Мы даже не исключаем, что это будет не кто другой, а генерал армии Грачев.

Но кроме тех офицеров, что уже выступили открыто, немало и таких, которые по тем или иным причинам пока не могут назвать свои имена. Так, 31 октября в заметке "Что может стать причиной отставки Грачева" "Московский комсомолец" писал: "По информации из надежных источников, отдавая приказ об обстреле "Белого дома", П. Грачев одновременно распорядился применить с вертолетов неуправляемые ракетные снаряды. Зона поражения НУРС составляет более 1 кв. км. Если бы распоряжение министра было выполнено, в зоне оказались бы комплекс зданий на Красной Пресне, зоопарк, несколько десятков жилых домов, в том числе высотка на площади Восстания (МИД)".

На другой день после появления этой заметки в редакцию "Новой независимой газеты" позвонил высокопоставленный сотрудник Генштаба и, попросив сохранить в тайне его имя, подтвердил, что план ракетного удара по Дому Советов рассматривался и готовился. Командующий авиацией сухопутных войск генерал-полковник Виталий Павлов на вертолете "лично вылетал на рекогносцировку объекта. Появление столь Высокого чина на "передовой" говорит само за себя". Однако в последний момент и он, и командующий Московским военным округом генерал Кузнецов, как верно пишет "Московский комсомолец", этот приказ министра выполнить отказались, хотя потом вместе с Грачевым утверждали, что такого приказа не было. Ну понятно: ведь за невыполнение приказа полагается взыскать по всей строгости…

Еще раньше, 30 октября, "Независимая газета" опубликовала письмо тоже без подписи, хотя редакция утверждает, что оно не анонимное, где говорится: "Убитых так много потому, что из танков стреляли боевыми снарядами кумулятивного действия: возникшая при их разрыве внутри здания ударная волна была столь сильной, что у людей разрывалась голова. Стены были забрызганы их мозгами. Это много хуже фашизма, господа! Это чудовищно…"

Теперь доподлинно известно, что выполнять преступные приказы отказывались не только отдельные офицеры и генералы, но и целые боевые единицы. Так, знаменитая спецгруппа "Вымпел", получившая приказ взять "Белый дом" штурмом и всех там уничтожить, включая Руцкого и Хасбулатова, вообще отказалась принимать участие в штурме, за что и была расформирована.

Нельзя не назвать еще одного пока безымянного русского офицера, о котором 5 ноября в газете "Позиция" рассказал научный сотрудник из Калининграда Артем К., а спустя неделю в газете "Согласие" — народный депутат России Иван Шашвиашвили. Они свидетельствуют, что 4 октября в 16.30, когда обстрел Дома Советов еще продолжался и на верхних этажах бушевал пожар, в зал заседаний Совета Национальностей, где собрались все депутаты, вошли бойцы спецподразделения "Альфа" со своим командиром — в боевой экипировке, в шлемах, но без оружия. Офицер предложил всем организованно выходить на улицу. Возникла заминка. Кто-то стал требовать, чтобы была принята еще одна, "последняя резолюция". Кто-то вообще не хотел выходить. Тогда опять выступил вперед офицер "Альфы" и сказал:

— Дорогие отцы и матери, вы видите, мы пришли к вам без оружия. Нам дан приказ расстрелять в этом зале всех, но мы отказываемся. Нас, "Альфу", опять хотят подставить. Я брал дворец Амина в Кабуле, брал вильнюсскую телебашню, был в Карабахе, в Тбилиси. И везде нас использовали, а потом подставляли. Мы не хотим брать на душу еще один грех. Мы хотим вывести вас живыми. Если кто-нибудь из омоновских бандитов попробует в вас выстрелить, мы подавим их огнем. Вам подадут автобусы и развезут по домам. Слово офицера.

Потом от имени руководства защитников конституции выступили еще несколько человек. Генерал Баранников сказал:

— Вы честно выполнили свой долг и теперь с чистой совестью можете покинуть здание.

Его дополнил депутат Андронов:

— А мы сами примем решение. Мы можем остаться здесь и по существу покончить жизнь самоубийством или выйти наружу и продолжать борьбу.

Бледный, спокойный Хасбулатов тоже говорил недолго:

— Мы сейчас уходим из зала. Многие из вас останутся живы. Мы должны донести до народа правду о том, что произошло. Переворот совершен полностью. Пролилась большая кровь. Вина за это на Ельцине и его окружении. А если в чем виноват я, простите меня. У всех у вас прошу прощения. Теперь давайте прощаться…