Конан. Пришествие варвара (сборник) - Роберт Говард

– Кром! Имир и Митра! – метался на постели король. – Боги и демоны! Чего бы я не отдал только за то, чтобы оказаться там, – пусть даже мне было бы суждено погибнуть после первого же удара!

Битва бушевала и гремела до самого вечера того долгого и жаркого дня. Склоны долины содрогались от топота атак и контратак, от посвиста стрел, треска копий и щитов. Аквилонское войско стояло насмерть. Лишь один раз его принудили было откачнуться от берега, но ответный удар рыцарей под королевским черным знаменем, летевшим над гривой вороного коня, быстро восстановил равновесие. Ни дать ни взять – железная крепость высилась на правом берегу речного потока; и наконец охрипший от волнения оруженосец сказал королю, что немедийцы начали отступать.

– Их фланги в смятении, а рыцари уклоняются от рукопашной. Твое знамя двинулось вперед! Рыцари въехали в воду! Клянусь Митрой, Валанн ведет войско на тот берег!

– Глупец! – простонал Конан. – Это может быть и ловушкой! Ему следует просто удерживать позицию, а на рассвете Просперо подоспел бы сюда с пуатенскими ополченцами…

– Рыцарей встретил шквал стрел, но они не дрогнули, государь! – возбужденно выкрикивал оруженосец. – Они несутся вперед… они уже на том берегу! Скачут вверх по склону! Паллантид бросил фланги через реку, следом за ними, больше он ничего сделать не может… Знамя со львами плещется и вьется над схваткой… Немедийские рыцари, кажется, решили остановиться и дать отпор… но нет, не выдержали, повернули коней. Их левое крыло беспорядочно отступает, наши копейщики добивают их на бегу! Я вижу Валанна – как он рубится, государь! Никто больше не обращает внимания на Паллантида – все следуют за Валанном. Людям кажется, что это ты, государь, ведь он не поднимает забрала… Но он дерется не так самозабвенно, как может кому-нибудь показаться! Вот он созвал к себе пять сотен рыцарей, цвет нашего войска. Он видит то же, что я отсюда: основные силы немедийцев в панике отступают, но в скалах, прикрывающих их справа, есть теснина, по которой можно выйти к ним в тыл! И всего-то горстка копейщиков прикрывает вход в ущелье! Вот наши прорвались сквозь их реденькую цепочку и скачут прямо туда…

– Засада! – в бешенстве зарычал Конан, шаря по постели руками и пытаясь хотя бы сесть.

– Нет, государь! – захлебывался восторгом юный оруженосец. – Я отлично вижу все немедийское войско! Они попросту забыли про эту теснину! Откуда им было знать, что их оттеснят так далеко? Дурень, дурень Тараск, так оплошал! Я вижу флажки на пиках наших рыцарей, показавшихся с той стороны, за спинами немедийцев. Сейчас они ударят на них сзади и втопчут их в пыль… О Митра! О Митра, что это?

Он пошатнулся, с трудом устояв на ногах; ходуном заходили стены шатра. Издали, сквозь гром сражения, докатился низкий, неописуемо зловещий гул.

– Утесы колеблются, государь! – испуганно завопил оруженосец. – Боги мои, что там? Река вспенилась и вышла из берегов! Качаются горные пики! Земля уходит из-под ног, опрокидывая людей и коней… Скалы! Скалы рушатся, государь!

Чудовищный рокот катящихся глыб заглушил его голос. Ощутимо задрожала земля. Крики смертельного ужаса достигли ушей короля.

– Скалы обрушились, государь! – Лицо юноши стало мертвенно-бледным. – Обвалились прямо в ущелье и раздавили всех… Черное знамя мелькнуло меж падающих валунов… исчезло… Слышен победный клич немедийцев, ну да, ведь они уничтожили пятьсот лучших рыцарей Аквилонии… А это что за крик?

И Конан внятно разобрал многоголосое, отчаянное:

– Король пал! Король пал! Бегите, бегите! Король пал!

– Ложь! – Конан задохнулся от ярости. – Собаки, трусы, скоты! Ох, Кром, если бы я мог встать!.. На четвереньках, с мечом в зубах доползти до реки!.. Что там, мальчик? Неужели бегут?

– Да, государь! – всхлипнул оруженосец. – Мчатся обратно к реке, шпоря коней! Они сломлены, они как пена, несомая ураганом… Государь, Паллантид пытается остановить их, но его сминают… затаптывают! Они бросаются в воду: рыцари, копейщики, лучники – всех перемешало безумное бегство… Немедийцы висят на плечах и косят их, косят…

– Пусть же дадут отпор, выйдя на этот берег! – зарычал король. Кое-как он сумел приподняться на локтях: от страшного усилия пот ручьями потек у него по вискам.

– Нет, государь, они уже не могут! – плакал оруженосец. – Они сломлены… О боги, боги, и зачем я дожил до этого дня! – Но тут он вспомнил о своем долге и окликнул воинов, что непоколебимо стояли охраной вокруг шатра короля, наблюдая за битвой, которую вели их товарищи: – Живо приведите коня и помогите мне усадить в седло государя! Мы не должны здесь задерживаться!

Но прежде чем воины успели выполнить приказание, волна бегущих накатила на лагерь. Рыцари, лучники и копейщики опрокидывали палатки, спотыкались о короба и веревки – а между ними, рубя направо и налево, неслись конные немедийцы. Падали смятые шатры, сразу в нескольких местах вспыхнул огонь, и, конечно, без промедления начался грабеж. Суровые воины, сторожившие королевский шатер, отчаянно отбиваясь, умерли под градом ударов там же, где и стояли, и копыта коней победителей промчались по их изуродованным телам.

Но оруженосец плотно задернул дверную занавеску, и в безумии всеобщей резни никому не пришло в голову, что внутри еще есть кто-то живой. Вверх по долине унеслась кровавая клокочущая волна, и выглянувший наружу оруженосец заметил небольшую группу людей, целеустремленно двигавшуюся прямо к шатру.

– Государь! – прошептал юноша. – Сюда идет сам король немедийский с четырьмя спутниками и оруженосцем! Он хочет сам принять твою сдачу, мой государь.

– К демону сдачу! – заскрипел зубами король.

С величайшим трудом он заставил себя сесть. Спустил ноги с ложа – и встал, качаясь как пьяный. Оруженосец кинулся на помощь, но Конан отпихнул его прочь.

– Дай лук! – прохрипел он, указывая на длинный лук и колчан со стрелами, висевшие на столбе.

– Но, государь… – в величайшем смятении осмелился возразить оруженосец. – Ведь битва проиграна! Тебе надлежит сдаться с достоинством, приличествующим человеку королевских кровей…

– Я не королевских кровей! – зарычал Конан. – Я варвар и сын кузнеца!

Выхватив у юноши лук и стрелу, он кое-как доплелся до выхода из шатра. Он был почти обнажен, если не считать коротких кожаных штанов и рубахи без рукавов, распахнутой на широченной волосатой груди. Но из-под спутанной гривы черных волос страшным огнем горели синие глаза. Таким грозным мужеством веяло от короля, что оруженосец попятился: благоговея перед своим господином, он боялся его больше, нежели всего немедийского войска.

Шатаясь и широко расставляя ноги, чтобы не упасть, Конан рванул дверную занавеску и вышел наружу, под тент. Король Немедии и его спутники, как раз сошедшие с коней, замерли на месте, с изумлением взирая на неожиданно представшее перед ними видение.

– Я здесь, шакалы! – услышали они рык киммерийца. – Я – король! Попробуйте-ка взять меня, сукины дети!

И прежде чем они успели опомниться, он натянул лук и спустил тетиву. Оперенное древко затрепетало в груди рыцаря, стоявшего подле Тараска.

– Проклятье! – выругался Конан. – Ну? Берите меня, если посмеете!

Покачнувшись на непослушных ногах, он привалился спиной к столбу и обеими руками поднял перед собой меч.

– Клянусь Митрой, это действительно король! – вырвалось у Тараска.

Быстро оглядевшись вокруг, он рассмеялся:

– Тот, другой, был просто одет в его доспехи! Живо вперед, псы! Принесите мне его голову!

Трое воинов – судя по их эмблемам, королевские стражники – ринулись на Конана. Один из них походя взмахнул булавой, замертво уложив беднягу оруженосца. Двоим другим повезло меньше. Первый, подскочивший к аквилонскому королю, едва успел занести меч: Конан встретил его страшным ударом наотмашь. Клинок разрубил звенья кольчуги, как полотно, и отсек руку немедийца вместе с плечом. Тело рухнуло вперед, угодив под ноги товарищу. Тот споткнулся, выпрямиться ему было не суждено: меч Конана пронзил его насквозь.

Тяжело дыша, Конан высвободил клинок. Короля сотрясала дрожь, широкая грудь тяжело вздымалась, по лицу и по шее ручьями тек пот. Но свирепые глаза вдохновенно горели:

– Иди сюда, бельверусская гнида! Мне до тебя не дотянуться! Подойди и умри!

Тараск замешкался, поглядывая то на уцелевшего воина, то на своего оруженосца – худого и мрачного человека в черной кольчуге. Потом все-таки шагнул вперед. Он намного уступал гиганту киммерийцу силой и статью, но на нем был надет полный доспех, а искусство Тараска как фехтовальщика было известно во всех западных королевствах. Оруженосец удержал его за руку:

– Не рискуй жизнью понапрасну, мой повелитель. Я позову лучников, и они расстреляют варвара, точно дикого льва.