Свободное владение Фарнхэма - Роберт Хайнлайн

Барбара упрямо сказала:

– Хью, а сколько белых людей нашего времени, если бы они обладали такой же властью и могуществом, как Понс, пользовались бы ими с такой же мягкостью как он?

– Что? Да нисколько. Даже твой покорный слуга не был бы способен на это. Кстати, насчет «белых людей» – это уже удар ниже пояса. Цвет кожи тут ни при чем.

– Согласна. Я забираю назад слово «белый». И я уверена, что только ты бы один и был бы способен на это. Больше я никого не знаю.

– Даже я не смог бы. Да и никто вообще. Единственный раз, когда я имел такую возможность, я воспользовался ею так же отвратительно, как Понс. И имею я в виду тот случай, когда я приказал, чтобы Дьюку пригрозили оружием. Мне следовало просто воспользоваться приемом карате и сбить его с ног или, может быть, даже убить его. Но не унижать. Так что, никто, Барбара. Никто. И все же Понс был особенно отвратителен. Возьми, к примеру, Мемтока. Мне по-настоящему жаль, что я убил его. Он был человеком, который вел себя лучше, чем мог бы, согласно своему характеру, ни в коем случае не хуже. В Мемтоке было очень много злобы, даже садизма. Но он держал эти стороны натуры под жестким контролем, чтобы иметь возможность как можно лучше исполнять свои обязанности. Но Понс… Барбара, милая, наверное, это вопрос, в котором мы никогда не придем к согласию. Ты чувствуешь к нему симпатию потому, что он хорошо относился к тебе большую часть времени и всегда был мил с нашими малышами. Но именно из-за этого я и презираю его – потому, что он всегда любил показать свою «королевскую милость», будучи менее жестоким, чем мог бы быть, но никогда не забывая напомнить своей жертве о том, как он мог бы быть жесток, если бы на самом деле не был таким милым добрым старичком и таким милостивым владыкой. И я презираю его за это. Я начал испытывать презрение к нему еще задолго до того, как узнал, что ему к столу подают убитых и приготовленных молоденьких девушек.

– ЧТО?

– А ты разве не знала? Да, конечно, ты должна знать об этом. Ведь мы с Понсом говорили об этом в последнем разговоре. Ты разве не слушала?

– Я думала, что это просто оскорбительная шутка с твоей стороны.

– Ничего подобного. Понс – людоед. Может быть не людоед, поскольку он не считает нас людьми. Но, тем не менее, он ест только девушек. Примерно по одной в день подается ежедневно к их семейному столу. Девушки примерно в возрасте Киски и ее телосложения.

– Но… Но… Хью, я ведь ела то же, что и он, много раз. Значит я… Значит…

– Конечно. И я тоже. Но только до того, как узнал, что это такое. И ты тоже.

– Милый… останови, пожалуйста, машину. Меня сейчас стошнит.

– В таком случае ты испачкаешь близнецов. Эту машину ничто не остановит.

Она с трудом открыла окно и высунулась наружу. Через некоторое время Хью спросил:

– Ну как, дорогая, тебе лучше?

– Немного.

– Милая, в принципе то, что он ел, ни в малейшей степени не говорит против него. Ведь он действительно не видел в этом ничего плохого – и нет никакого сомнения в том, что коровы думали бы о нас то же самое, если бы умели думать. Но все остальное… вот тут-то он прекрасно знал, что делает. Потому что всегда стремился к тому, чтобы жертва в конце концов согласилась с ним. Палач добивался того, чтобы ему дали на чай.

– Я больше не хочу говорить о нем, дорогой. У меня в голове все перемешалось.

– Прости. Я полупьян, хотя не выпил ни капли и болтаю сам не знаю зачем. Больше не буду. Посмотри, не едет ли кто-нибудь за нами, я собираюсь поворачивать налево.

Она оглянулась и, после того, как они свернули на проселочную дорогу, находившуюся в ведении штата, узкую и не слишком ровную, он сказал:

– Я кажется придумал, куда мы едем. Сначала я хотел просто убраться подальше. Теперь у нас есть цель. И возможно, это место безопасное.

– Что это за место, Хью?

– Заброшенная шахта. Когда-то я вложил в нее деньги и потерял их. Может быть теперь она окупит себя. Она называется Хэвли Лоуд. Там отличные просторные штольни и к ней легко добраться по этой дороге. Если только я смогу отыскать ее в темноте. И если нам удастся добраться до нее до того, как начнется война. – Он сосредоточился на дороге, переключая передачи на подъемах и спусках, резко тормозя перед рытвинами, и затем с натужным гудением заставляя машину переползать через них.

После одного особенно резкого поворота, когда Барбара чуть не вывалилась из машины, она заметила:

– Дорогой, я понимаю, что ты стараешься спасти нас всех. Но я не вижу никакой разницы – погибнем мы от водородной бомбы или в катастрофе.

Он улыбнулся, не сбавляя скорости.

– Барби, мне приходилось водить джип вообще в полной темноте. Мы не разобьемся. Мало кто представляет себе все возможности машины и я особенно рад тому, что у этой ручное переключение передач. В горах это просто необходимо. Я бы просто не решился заезжать сюда на машине с автоматически переключающимися передачами.

Она замолчала и начала молиться про себя.

Они добрались до небольшой площадки почти на вершине горы. Здесь дорога раздваивалась. На развилке виднелся свет. Увидев его, Хью сказал:

– Посмотри, сколько на часах?

– Одиннадцать двадцать пять.

– Отлично. Мы теперь отдалены от нулевой отметки на пятьдесят с лишним миль. Я имею в виду мой дом. А отсюда до Хэвли Лоуд не больше пяти минут езды. Теперь я знаю, как туда добраться. Кажется бензин у нас как раз кончается, а у Шмидта открыто. Прихватим немного бензина да и кое-какой провизии тоже – да, я помню, что у тебя в машине есть и то и другое. Но запас нам не повредит – и мы все равно успеем до того, как опустится занавес.

Он затормозил, шурша гравием у бензинового насоса и выскочил из машины.

– Беги внутрь и начинай набирать провиант. Положи близнецов на пол и закрой дверцу. Ничего с ними не случится. – Он тем временем сунул наконечник шланга в бак машины и начал качать топливо старомодным насосом. Она мгновенно оказалась снаружи. Заскочив внутрь станции, она тут же выглянула и крикнула:

– Там никого нет.

– Тогда посигналь. Голландец скорее всего в своем домике позади станции.

Барбара несколько раз нажала кнопку клаксона. Заплакали ребятишки.

Хью повесил шланг на место.

– Теперь мы должны ему за четырнадцать галлонов. Давай войдем. У нас в распоряжении есть еще минут десять, чтобы успеть вовремя.

Уголок Шмидта был бензозаправочной станцией, небольшой закусочной и маленьким гастрономом одновременно. Тут было все, что могло бы понадобиться людям, живущим поблизости – рыбакам, охотникам и туристам, которые любят забираться в глушь. Хью не стал терять времени на поиски хозяина. Обстановка говорила сама за себя. Свет был полностью включен, ставни на входных дверях подняты, на плите шипел кипящий кофе, касса открыта, а радио настроено на частоту сигнала тревоги. Внезапно оно заговорило:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});