Танковые войны XX века - Александр Больных

Позднее немецкие генералы признавали, что, если бы это контрнаступление на Бзуре было начато раньше, оно принесло бы им гораздо больше неприятностей. Однако говорить, что ход кампании изменился бы, не следует. Дело в том, что уже первые бои продемонстрировали, что в двух компонентах немцы имеют решающее превосходство над противником. Первый — это гораздо большая мобильность войск. Они могли быстро перебрасывать подкрепления на угрожаемый участок с самых отдаленных секторов. Второй — налаженная система связи. Тот же самый Кутшеба просто не получил возможности собрать все силы, которые могли участвовать в контрнаступлении, а Рыдз-Смиглы быстро потерял контроль над многочисленными армиями, разбросанными по всей стране. Самое печальное для союзников, что они этого не заметили, и в ходе весенней кампании 1940 года французская армия страдала от тех же самых проблем.

Интересно отметить, что Польская кампания носит фрагментарный характер, распадаясь на несколько отдельных эпизодов, слабо связанных между собой. Первый — это приграничные сражения, которые длились не более 4 или 5 дней. Это позволяет с полным основанием назвать Польскую кампанию молниеносной. Затем последовали бои на Бзуре, причем эта операция выглядела достаточно случайной и совсем не была обусловлена предыдущим развитием событий. И, наконец, третий эпизод — оборона Варшавы. Она делает честь польским солдатам, но эти бои уже не имели никакого военного и политического значения, потому что война давно уже была проиграна.

В этой связи хочется высказать крамольную мысль. Утверждение, что немцы пошли на огромный риск, сосредоточив почти все свои силы против Польши и оголив Западный фронт, давно уже перешло в категорию «все и так знают». Но если попытаться рассмотреть ситуацию объективно, то выяснится, что этот риск был скорее теоретическим. Неуклюжая и не завершившая мобилизацию французская армия не могла начать генеральное наступление сразу после объявления войны 3 сентября, а уже 7 или 8 сентября, в случае острой необходимости, немцы могли начать переброску сил на запад. Это лишь отсрочило бы конец Польши на неделю-другую. К тому же, как показали дальнейшие события, действия французов были бы столь же замедленными и неудачными, как и поляков. Французская армия была не готова к современной войне, поэтому риск для немцев был минимальным.

Добавим, что знаменитая статья в журнале «Тайм» появилась 29 сентября, судя по всему, во многом под впечатлением массированных бомбардировок Варшавы. Напомним, что первый массированный налет был произведен 23 сентября, а самый сильный последовал 25 сентября. В нем участвовали 1300 немецких самолетов. Пользуясь тем, что польская авиация была полностью уничтожена, немцы привлекли к бомбардировкам даже транспортные самолеты Ju-52. 27 сентября гарнизон Варшавы капитулировал, немцы взяли в плен еще 140 000 польских солдат. То, что крепость Модлин продержалась до 29 сентября, уже никого не интересовало и ничего не меняло.

Немцы также понесли заметные потери, хотя назвать их тяжелыми никак нельзя. Они лишились 674 танков, из которых 217 были уничтожены. Однако сами же немецкие историки сообщают, что из поврежденных примерно треть не подлежала восстановлению, в основном это были Т-I и T-II. При анализе результатов боев выяснилось, что легкие дивизии совершенно неэффективны, и их отправили обратно в Германию для переформирования. Четыре из них получили по танковому полку и еще позднее превратились в настоящие танковые дивизии. Моторизованные дивизии оказались тяжеловесными и неповоротливыми, поэтому у каждой из них отняли по моторизованному полку, что позволило увеличить общее количество моторизованных соединений.

Резюме. Польская кампания дала первые примеры тактики блицкрига, хотя они во многом были обусловлены случайными факторами. Немцам удались две операции на окружение, однако в Польском коридоре все было решено географией театра, а в ходе боев на Бзуре генерал Кутшеба сам загнал свои дивизии в ловушку, хотя не следует винить его слишком сильно. Он не представлял себе, насколько выше мобильность немецких соединений, поэтому не видел особой опасности для себя.

Глава 5. ЭТАЛОН БЛИЦКРИГА

Полагаю, всем, кто изучает военную историю, известно это сражение. Один из противников, соблазнившись внешне благоприятной возможностью, ослабил центр позиции, двинув крупные силы для атаки вражеского фланга. Другой воспользовался предоставленной ему возможностью, нанес удар прямо по ослабленному центру, прорвал его, прижал вражеские войска к водной преграде и уничтожил их, хотя отдельным группам и посчастливилось ускользнуть. Узнаете? Правильно, Аустерлиц, 1805 год. В смысле, Седан, 1940 год. Странная параллель? Но если вы вдумаетесь, то будете вынуждены признать, что во многом параллель справедливая. Самая блестящая, самая известная победа Наполеона. Самая известная победа Вермахта. Но на этом сходство не заканчивается. Как у Наполеона, так и у немцев дальнейшие победы Вермахта вели Германию прямо в пропасть.

Итак, после нескольких месяцев странной войны немцы, которые высвободили свои основные силы, разгромившие Польшу, решили перейти к активным действиям. Первоначальный план наступления представлял собой почти точную кальку незабвенного плана Шлиффена и предусматривал удар по левому флангу французской армии — через Бельгию и Люксембург. Одновременно войска на линии Мажино должны были ложными атаками создать у французов впечатление, что наступление готовится именно здесь. Но это коротенькое слово «почти» означало достаточно серьезные изменения. «Aufmarschanweisung № 1, Fall Gelb», составленный Гальдером, предусматривал тупой лобовой удар миллионной армии с целью отбросить французов за реку Сомма. Никаких маневров, никаких обходов. Гитлеру этот план не нравился, но, за неимением альтернатив, пришлось согласиться.

Началу наступления предшествовала целая настоящая детективная история, и даже не одна. Все началось 10 января 1940 года, когда легкий связной самолет Люфтваффе из-за сильного тумана разбился на территории Бельгии. Немедленно примчавшиеся пограничники увидели немецких офицеров, которые жгли какие-то бумаги. Пограничники сделали несколько выстрелов в воздух, и немцы сдались. Однако немного позднее майор Рейнбергер, который вез эти бумаги, устроил драку в помещении пограничного поста. Он пытался разорвать обгоревшие клочки бумаги, вырвать револьвер у бельгийского капитана, набить ему морду. В общем, вел себя очень достойно.

Причины для беспокойства у Рейнбергера были самые веские. В руки бельгийцев попал экземпляр оперативного приказа по 2-му Воздушному флоту, в котором раскрывался план немецкого наступления и были расписаны задачи частям и соединениям флота. Когда об этом стало известно Гитлеру, он пришел в бешенство. С присущим ему темпераментом он пообещал расстрелять весь свой Генеральный штаб, это «скопище дураков и изменников». Правда, гора родила мышь. Все завершилось снятием со своего поста командующего Воздушным флотом генерала Гельмута Фельми и заменой его Кессельрингом.

И тут, буквально накануне начала наступления, возник Манштейн, который тогда занимал пост начальника штаба Группы армий «А». 12 января он, с разрешения командующего группой армий Рундштедта, которому тоже не нравился план Гальдера, направил в ОКХ меморандум, в котором утверждал — достаточно резонно, — что теперь перспективы наступления становятся неясными. Манштейн пытался доказать, что его реализация приведет к повторению кровопролитных и бессмысленных окопных боев. Утверждение более чем спорное. Однако главным в меморандуме Манштейна было другое — он предлагал принципиально иной план. В разработке операции ему помогал Гудериан, случайно оказавшийся в это время в штабе группы армий.

Согласно этому плану главный удар предлагалось нанести южнее — в районе Седана, чтобы отсечь армии союзников, выдвигающиеся в Бельгию. Манштейн безапелляционно утверждал: «Только реализация этого плана даст в результате решительную победу над французской армией». ОКХ поступило именно так, как и положено поступать любой нормальной бюрократической конторе, и отфутболило меморандум наверх, в ОКВ, предоставив право решать начальству. Гальдер заявил, что предложение Манштейна выйти к Седану на пятый день операции абсурдно. Манштейн подверг ОКХ массированной бомбардировке планами, направив туда 7 меморандумов за два месяца.

Чтобы избавиться от назойливого подчиненного, Гальдер избрал самый верный способ: убрать его с повышением. Манштейна назначают командиром корпуса и переводят к новому месту службы — в Восточную Пруссию. 30 января, после инцидента с самолетом, утверждается новый вариант плана Гальдера. То есть ошибаются те историки, которые заявляют, будто именно этот инцидент привел к принятию плана Манштейна.