Потерянные и забытые воспоминания - Эстрелла Роуз

погладив Кэссиди по плечу. — Больше ты не вернешься к этому мерзавцу.

— Он все равно найдет меня… Где бы я ни была… Я уже пыталась спрятаться от него, но он меня нашел.

— Не беспокойся, Кэссиди, ты можешь больше не бояться, — уверенно отвечает Терренс. — Мы устранили его.

— Устранили? — широко распахивает глаза Кэссиди. — Он м-мертв? Вы убили его?

— Нет, он живой, — спокойно говорит Питер. — Но обещаем, этот подонок больше ничего тебе не сделает. Ты под нашей защитой.

— Да, сестренка, клянусь, больше Уэйнрайт и пальцем тебя не тронет, — убирая с глаз Кэссиди прядь волос, уверенно добавляет Даниэль. — Я буду оберегать тебя и разорву на части любого, кто посмеет тебя обидеть.

— Он найдет меня, Дэн, найдет, — со слезами и отчаянием шепчет Кэссиди. — Я не хочу больше возвращаться к Уэйнрайту! Не хочу!

— Этого не случится, девочка, — уверенно говорит Терренс, погладив Кэссиди по плечу. — Мы защитим тебя от него, если он посмеет приблизиться к тебе.

— А если этот тип найдет вас и убьет?

— Не убьет, не переживай. Мы с ребятами умеем постоять за себя и друг за друга.

— Я не хочу, чтобы кто-то из вас погиб по моей вине. Не хочу, чтобы он убил моего брата. Не хочу!

— Все будет хорошо, Кэссиди, верь нам, — уверенно отвечает Питер. — У тебя есть брат, который защитит тебя, а у него есть друзья, которые ему помогут.

— Боже, какой же я была дурой… — ругает себя Кэссиди и тихо шмыгает носом. — Почему я зашла так далеко? Почему?

— Пожалуйста, перестань винить себя. Ты не виновата в том, что у Уэйнрайта не все в порядке с головой.

— Я во всем виновата, во всем, — со слезами на глазах дрожащим голосом отчаянно заявляет Кэссиди. — Если бы я не захотела связаться с наркотиками, то всего бы этого не случилось. Я должна была остаться с Даниэлем после смерти наших родителей. Но я не осталась. Я ушла из дома!

— Кэсс, пожалуйста, не вини себя, — с жалостью во взгляде умоляет Даниэль, мягко прикладывает руку к щеке Кэссиди, нежно гладит ее и вытирает слезы под глазами сестры. — Ты ни в чем не виновата.

— Наверное, мама с папой смотрят на меня и жалеют, что у них родилась такая дочь. — Кэссиди тихо шмыгает носом. — Хоть и ты не был паинькой… Ты всегда был куда лучше…

— Нет, Кэсс, это не так. Я и сам часто огорчал родителей и доставлял им проблемы.

— Но ты никогда даже не думал пробовать наркотики! Да, ты пил и курил… Плохо учился… Приходил домой ближе к ночи после гулянок с дружками… Перебрал кучу девчонок… Даже с родителями собачился порой… Но… Но ты никогда не нюхал травку или порошок. Даже не думал об этом. И никогда ничего не воровал. А я была бессовестной воровкой… Я воровала, чтобы что-то продать и купить наркотики…

— Никто не идеален, Кэссиди, — уверенно говорит Эдвард. — По молодости каждый совершает ошибки. Рассказал бы я тебе о своих, твоя челюсть валялась бы на земле.

— Ни один из вас не совершал главную мою ошибку — не связывался с наркотиками. Все было бы иначе, если бы я не согласилась понюхать травку.

— Ты вылечишься, — обещает Даниэль. — Я найду для тебя лучшую клинику и заплачу любые деньги, чтобы ты избавилась от пристрастия к этой дряни. Сделаю все, чтобы ты начала жить нормальной жизнью. Мы пройдем через это вместе.

— Не надо, Дэн, это ни к чему… — тихо отвечает Кэссиди. — Я все равно умру…

— Нет-нет, Кэссиди, не говори так!

— Я была готова умереть в любой момент. Практически смирилась с тем, что больше никогда не увижу тебя. Но… Когда я увидела тебя в той комнате, то была готова прыгать от радости. Что получила шанс в последний раз посмотреть на своего братика.

— И мы уже не расстанемся. Я помогу тебе пережить это время. Знаю, что это будет долгий и непростой путь, но я готов.

— Иногда я видела тебя во сне… Видела, как встречаю тебя после долгой разлуки. И каждый раз мне хотелось верить, что это реально. Но к сожалению, я всегда просыпалась… И плакала… От мысли, что была совсем одна. Ни мамы, ни папы, ни брата… Никого, к кому я могла бы обратиться за помощью.

— Кэссиди…

— Но моя мечта сбылась… — Кэссиди протягивает руку к спутанным волосам слегка дрожащего Даниэля и чуть приглаживает их. — Я увидела тебя… Как сильно ты вырос и возмужал… И наконец-то обняла тебя…

— Нет, Кэссиди, прошу, не говори так, будто ты сейчас умрешь, — резко покачав головой, с жалостью во взгляде умоляет Даниэль. — Я не хочу потерять тебя! Ты — единственная, кто у меня остался.

— Я и правда умираю, Даниэль… Мое время приходит…

— Нет, Кэссиди, нет! — довольно тяжело дыша, срывается на крик Даниэль и дрожащими руками крепко обнимает Кэссиди. — Не говори так! Все будет хорошо! Ты будешь жить!

— Да… Чуть не забыла… — Кэссиди тихо шмыгает носом. — Я хочу… Хочу отдать тебе кое-что… Это единственное, что у меня осталось… Из ценного… Раз уж я умираю, то хочу, чтобы это было у тебя…

Кэссиди проверяет карманы на своей старой, потрепанной толстовке, которая ей сильно велика, что-то достает из одного и протягивает это Даниэлю, дрожащим голосом сказав:

— Возьми… Прошу, возьми это… Ни за что не продавай… Никогда… Пожалуйста…

Даниэль забирает у Кэссиди то, что оказывается плетеным золотым браслетом, который выглядит простеньким, но очень элегантным.

— Мамин браслет! — восклицает Даниэль. — Тот, который ей подарил отец на одну из годовщин!

— Да… — кивает Кэссиди. — Это подарок папы… Мама очень любила это украшение…

— Так значит, это ты его украла?

— Хотела продать, чтобы достать денег на наркотики… Ведь оно стоило бешеных денег… Чистое золото… Но не смогла избавиться от того, что напоминало мне о маме.

— Черт, Кэссиди… Ты хоть знаешь, как мама переживала из-за того, что оно пропало? И переживала каждый раз, когда ты крала у нее папины подарки! Она всегда знала, что это была ты! Хотя ты все отрицала! А несколько раз пыталась все свалить на меня. Хотя я в жизни ничего не крал. Я не вор. Если я что-то хочу взять, то спрашиваю разрешение.

— Прости меня, Даниэль… — издает тихий всхлип Кэссиди. — Мне очень жаль… И ужасно стыдно… Стыдно перед мамой с папой… И тобой… Стыдно, что я воровала… Мне очень жаль… Жаль, что нельзя все вернуть, ибо все было продано…

— А Уэйнрайт видел мамин браслет? — хмурится Даниэль.

— Видел. И я долго умоляла Юджина