Околдованные любовью - Кэтрин Куксон

Она не ответила. Не могла. Она понимала, что он говорит правду. Но ей это казалось настолько несправедливым, что у нее не находилось слов сочувствия.

— Это выглядит как жалоба на судьбу?

— Нет, сэр.

— А что ты об этом думаешь?

— Мне кажется, это говорит очень одинокий человек, — не задумываясь ответила она.

— Очень одинокий, — эхом повторил он, — Ты так верно сказала, Троттер. Очень одинокий. Но самолюбие мужчины не хочет мириться с одиночеством. Ты знаешь, что такое «эго»?

— Нет, сэр.

— Ну, как тебе объяснить… это гордость в нем, которая говорит мужчине, что он значительный человек. Все мужчины рождаются с этим чувством. И что странно, — он коротко рассмеялся, — чем невзрачнее мужчина, тем выше у него самомнение. И вот мое самолюбие, должно быть, упало совсем низко, если я пошел на то, чтобы ты оказалась рядом.

— Я нарочно опрокинул его, — он повернул голову и стал смотреть на поднятый Тилли стол. — Мне хотелось, чтобы ты пришла ко мне. — Почувствовав, как напряглась ее рука, он постарался ее успокоить. — Не бойся меня, Троттер.

— Я не боюсь, сэр.

— В самом деле?

— Нет, сэр.

— Тогда почему ты отстранилась?

— Нет, сэр… я просто удивилась.

— И это тебя потрясло?

— Нет, сэр, не потрясло.

— Ты понимаешь, о чем я тебя прошу, Троттер?

Тилли опустила глаза на их соединенные на пуховом одеяле руки и тихо ответила: «Да, сэр».

— И… — голос его упал до едва различимого шепота, — ты согласна?

— Нет, сэр, — напрямик ответила она, не поднимая головы.

— Извините… меня, сэр, — она подняла на него глаза, когда он отпустил ее руку. — Извините… я сделаю для вас все, что угодно, но… но… не…

— …Ляжешь со мной в постель?

Она снова опустила голову.

— Я тебе совсем не нравлюсь?

— О нет, сэр, — она инстинктивно потянулась к его руке, но потом убрала свою руку и продолжала. — Вы нравитесь мне, сэр, очень нравитесь.

— Но недостаточно, чтобы доставить мне удовольствие?

— Это было бы неправильно… и многое бы изменило.

— Каким же образом?

— Все было бы по-другому. Я не могла бы по-прежнему ходить по дому, — она умолкла и оглядела погруженную в полумрак комнату, подыскивая слова, чтобы объяснить свои чувства. — Я бы не могла ходить с поднятой головой.

— Вот это и есть мораль рабочего класса, — как-то неопределенно хмыкнул он.

— Не понимаю вас, сэр.

— Неважно, Троттер. Но скажи мне… ты любила кого-либо? — Он видел, как всколыхнулась под рубашкой ее грудь и дернулась шея, когда она судорожно глотнула воздух. — Скажи, любила? — настойчиво повторил он и услышал ответ:

— Да.

— А он тебя? Он любит тебя?

— Мне кажется, в какой-то степени любит, сэр, по-своему.

— Что ты имеешь в виду?

— Из этого ничего бы не вышло, сэр. Это было бы несправедливо.

— Ах, Троттер, Троттер! — в смехе его прибавилось определенности. — Не везет тебе, Троттер, по всему видно, что ты пробуждаешь любовь только в женатых мужчинах. Полагаю, он женат?

— Да, сэр.

— Это твой знакомый фермер? Не надо так переживать, — заметив, как она вздрогнула, сказал он. — Думаю, о твоем секрете многие догадывались, потому что не всякий жених помчится со своей свадьбы спасать красивую девушку. И мужчина не приведет ее в свой дом, несмотря на недовольство жены. Между прочим, я только сейчас все до конца понял. Хотя и подумал, что в доме фермера что-то не так, если ты предпочла вернуться к своему сгоревшему домику… Итак, Троттер, ты любишь мужчину, который тебе недоступен. Что ты намерена делать? Будешь всю жизнь бороться с разочарованием, пока не превратишься в морщинистую старую деву?

— Нет, сэр, — решительно ответила она. — Я выйду замуж. Когда-нибудь я выйду замуж и у меня будет семья.

Он посмотрел на нее внимательно и со вздохом лег в подушки. Казалось, ее признание еще больше ослабило его дух.

— Мне жаль, сэр, — в ее голосе звучало искреннее чувство.

— Ничего, Троттер, ничего. Но не сделаешь ли ты мне одно одолжение. Тебе это никак не повредит, а мне поможет оживить фантазию, которая уже некоторое время живет в моем воображении.

— Сделаю все, что могу, сэр.

— Тогда ляг на постель и положи голову на подушку, лицом ко мне.

— Сэр! — она вскочила и прижала руки к талии.

— Я прошу немного и не причиню тебе вреда, тебе нечего беспокоиться. Я буду под одеялом, а ты поверх него. Просто мне хочется видеть тебя рядом с собой.

Он видел, как голова ее медленно опускалась, пока не уткнулась подбородком в грудь. Потом она встала и обошла кровать. Приподняв рубашку, она поставила колено на одеяло и легла, опершись на локоть, затем натянула рубашку на колени. Теперь они лежали лицом к лицу и молча смотрели друг на друга.

Когда пальцы его нежно коснулись ее щеки, Тилли закрыла глаза и приказала себе не плакать, потому что слезы открыли бы дорогу жалости, и она бы уже не лежала дольше на одеяле.

— Ты очень красивая, Троттер Ты знаешь об этом?

Она молчала.

— Я вот что хочу тебе сказать. Мне очень не нравится твое имя. Оно такое грубое: Троттер. Я с трудом заставляю себя произносить его. Тебя зовут Тилли. Тилли — звучит так славно. От него становится тепло и радостно. Я в мыслях называю тебя только Тилли.

— Ах, сэр.

— У тебя необыкновенные глаза, Троттер, — его пальцы теперь двигались вокруг ее глаз, — они такие ясные и притягивают своей глубиной. Вот поэтому люди считают тебя колдуньей.

— О, сэр, — снова только и смогла сказать она.

— И знаешь, мне кажется, они недалеки от истины. На днях мне пришло в голову, как хорошо, что ты родилась не в аристократической семье, ты бы повергла светское общество в хаос. Любой мужчина, увидевший тебя, лишился бы покоя.

Она чувствовала, что ей надо заговорить, иначе не удастся сдержать слезы.

— Это не совсем верно, сэр. Некоторые люди… всей душой ненавидят меня.

— Это из-за того, что они жаждут тебя.

— Нет, сэр, нет. Во мне что-то такое есть, потому что и женщины настроены против меня. Тяжелее всего выносить враждебность женщин.

Через мгновение он убрал руку от ее лица и лежал, молча глядя на нее. Глаза ее были полуприкрыты, и его взгляд скользнул по ее фигуре, скрытой под дешевой ночной сорочкой.

Вдруг они как по команде повернули головы и посмотрели наверх: до них донесся звук закрывающейся двери. Они быстро приподнялась на локте и переглянулись.

— Спасибо, моя дорогая, иди к себе.

Тилли соскользнула с постели и направилась к гардеробной. У самой двери она оглянулась и увидела, что он смотрит ей вслед застывшим взглядом. Она быстро пересекла гардеробную и вошла в туалетную комнату. Там она села и, наклонившись вперед, уткнулась в ладони лицом. Ее всю трясло, в голове непрерывным водоворотом завертелись мысли. «Еще минута-другая — и я бы сдалась. Как жаль, что все выходит так, а не иначе. Жаль, что он хозяин, и жаль его самого. Но все не так, все не так. Если бы я только смогла. Но нет, это было бы неверно, нехорошо. И как я сказала, мне бы тогда не ходить с поднятой головой. И он знает о Саймоне. Но если он обо всем догадался, то сколько еще таких, кроме него? Его жена? Да, его жена. Но что будет дальше? Как мне вести себя, когда я знаю, чего он хочет? А он такой милый, такой добрый. Он мне нравится. Да, да, нравится».