Самая страшная книга 2024 - Дмитрий Александрович Тихонов

и ветхую, оставшуюся с осени, паутину. Где-то гудели самолеты, напитывая грозной дрожью каждый атом воздуха. Бомбардировщики летели на юго-запад.

Игорь шел к реке.

Продравшись сквозь ломкие сухие камыши, он побрел по берегу Воронежа, выбирая подходящее место, где летом не станут купаться или ловить раков. Набрал пахнущей болотом ледяной жижи в кроссовки. Наконец отыскал.

Он сел на торчащую из весенней грязи корягу. Нацепил перчатки. Вытащил из сумки маленького дзюдоиста и усадил подле себя. Стараясь не встречаться со взглядом глаз-пуговок, опять запустил руку в баул.

Примостившаяся на коряге куколка терпеливо наблюдала.

До возвращения в квартиру Игорь успел посетить церковь. Сейчас он извлек на свет божий причину своего визита в храм: двухлитровую банку со святой водой.

Он отвинтил крышку, сцапал куколку и затолкал в банку. Куколка сразу пошла на дно, словно была начинена не тряпьем, а шариками от подшипников. Шлепнулась на стекло, раскинула ручки. С нитяных губ сорвалась вереница пузырьков.

Игорь захлопнул крышку. Вскочил и, оступаясь, сбежал к реке. Грязь хватала за ноги, норовила сорвать обувь. Игорь размахнулся и зашвырнул банку подальше от берега.

Вода сомкнулась вокруг банки с гулким «буль», точно черная многопалая клешня. Один-единственный круг на поверхности – и Воронеж успокоился.

– Прости, мама… – прошептал Игорь замирающей ряби. – Кажется, я ненавижу дзюдо.

И перекрестил реку. Для верности.

* * *

Две недели пролетели незаметно.

– Все на мази! – порадовал он с порога повисшую на шее Катю. – Осталось кое-что подремонтировать по мелочи, но линолеум я заменил, и это главное. Чуток труда, и можно сдавать. Как ты, птичка, справлялась?

Он запустил ладонь под ее халатик и прижал ладонь к круглому животу.

– Пинает! – хохотнул Игорь.

– Он тоже соскучился. – Катя шмыгнула носом. – Мы простудились.

– Сильно?

– Пройдет. Ты со мной поаккуратней, – предупредила она голосом слоненка из мультфильма про тридцать восемь попугаев. – Да успокойся! Устал?

– Капелюшечку. – Игорь все не мог расслабиться. Вдруг что серьезное перед родами? – В этих поездах вечно шея затекает. – «И смердит зверьем», – добавил он про себя.

– Я разомну.

– Ты правда нормально? Зря я уезжал.

Она отмахнулась.

– Тогда разомни. Только пусти сперва в душ.

«Этот запах. Он словно преследует».

– Конечно. – Катя ослабила сладкий плен объятий. И… что за выражение промелькнуло в ее глазах?

Она тоже почуяла?

– И перекусить с долгой дороги, – закончил он с незваной, будто на первом свидании, робостью.

– Есть гренки. Еще теплые. И какао.

– Самое то! – Игорь попытался улыбкой скрасить неловкость.

Катя поплыла подавать на стол, а он оставил чемодан у двери и поспешил в ванную, раздеваясь на ходу.

Позже, распаренный, присоединился к супруге в кухне. Комната полнилась уютными ароматами: какао, корица, выпечка.

И что-то еще. Знакомой фальшивой нотой просачивалось украдкой в медовую симфонию.

Мускусное зловоние зверинца. Оно крепчало с каждым вдохом.

Катя копалась в холодильнике. Из-за дверцы Игорь видел лишь ее попу и копну рыжих волос.

Внезапно его охватило мощное побуждение выйти молчком из кухни, подхватить чемодан и – бежать, бежать, бежать, вскочить в любой поезд, и – куда глаза глядят.

– Я разобрала твой чемодан, – словно прочитав его мысли, сказала Катя.

– Здо́рово! – откликнулся он. Голос сделался сиплым. Игорь покряхтел и спросил громче, изо всех сил изображая беспечность: – А чего в темноте сидим?

– Нашла твой сувенир, – продолжила супруга, выпрямляясь и закрывая холодильник. В одной руке она держала треугольник сыра. В другой – белую фигурку с глазками-пуговками. Фигурку в кимоно.

Потянувшийся было к выключателю Игорь застыл, скованный ужасом. Волосы на затылке закрутила в узел невидимая рука.

Нитяной рот куколки кривился в ехидной ухмылке. «Новый дом мне по вкусу, – говорила ухмылка. – Справим новоселье?»

– Очень мило, – прогундосила Катя. «Офень мио». – Это ведь твоей мамы одна из игрушек?

Кухня качнулась и поплыла. Фигурка будто извивалась в руках жены, как хитрющий злокозненный гном. Ее ножки попирали выпирающий Катин животик.

– И верно, темно, – согласилась супруга. – Включи уже свет.

Игорь щелкнул выключателем. Плафоны вспыхнули. И замигали – с легким треском, точно кто-то голодный уминал чипсы.

– Ой! – всполошилась Катя. – Лучше ты выключи! А то шарахнет током.

– Ничего, – ответил Игорь. Собственный голос доносился до него словно со стороны. Сокрушительно накатило дежавю. – Я исправлю. Давай пока поедим.

Лин Яровой

Последний раз

Посреди тайги лежал осколок скалы. Булыжник высотой в три человеческих роста.

Местные скалолазы называли его Слоником, и Саша никогда не понимал почему. Грузная каменная туша была похожа, скорее, на сказочного медведя, задремавшего в тени кедровых ветвей. Или на гигантского вепря, роющего землю клыками. Кого булыжник точно не напоминал, так это слона.

В любом случае именно отсюда предстояло начать поиски клада. Дальше за уклоном – древние Столбы. Каменные великаны, которые высятся над тайгой уже тысячи лет. Слоник был обломком одного из таких исполинов, и именно от него начинались все тропы в заповеднике.

Вытерев со лба пот, Саша поправил лямку рюкзака. Достал из нагрудного кармана электронную сигарету. Сделал пару затяжек и тут же закашлялся. В пересохшем горле першило. За спиной остались семь километров подъема по июньской жаре, и впереди ждало еще столько же. Только уже впотьмах.

Саша глянул на часы. Половина десятого. Солнце сядет вот-вот, и начнется самая короткая ночь в году. Обычно в конце июня красноярское небо никогда не темнело полностью. Заря катилась по горизонту с запада на восток, и уже к пяти часам становилось ясно как днем. Но тайга – дело другое. Здесь, на дремучих тропинках, ночью опускался такой густой мрак, что иногда казалось, будто бредешь по лесу с закрытыми глазами.

Это было хорошо. Темноту Саша любил. Она помогала оставаться невидимым.

Присев у Слоника, парень достал из рюкзака минералку. Сделал глоток. Закрыл глаза, глубоко выдохнул и прислушался к ощущениям. Было спокойно. Тихо, тепло и спокойно.

Саша даже улыбнулся. «Опыт», – подумал он. Помнится, три года назад, когда парень только устроился на эту работу, чувства были совсем иные. Первый выход Саши за «мастер-кладом» напоминал кошмарный сон. Парень шел по лесополосе на ватных ногах. Вздрагивал от каждого шороха. Пару раз поскользнулся и упал в грязь. Саша был уверен, что его обязательно заметут на обратной дороге, но, на удивление, все прошло гладко.

И все-таки даже потом, почти весь первый год, походы за «оптом» давались Саше с большим напрягом. Получая координаты от своего куратора Темноты, парень оттягивал выход из дома до последнего. Стремался, потому что знал: таких курьеров, как он, принимают именно на съемах. Где-нибудь за городом, в перелесках. А дальше –