Три сердца и три льва - Пол Андерсон

— Ты не жалуешь его.

— Я не держу на него зла, ибо породил его не Орм, но он — мое подручное средство в опасной игре. Справиться со Скафлоком будет потруднее, чем убить Орма и двоих его сыновей или захватить их сестер. Он только посмеется над моими заклинаниями, — ведьма оскалила зубы. — Пусть его. Вальгард станет тем острием, какое пронзит сердце Скафлока. Что же до самого Вальгарда, я дам ему возможность возвыситься среди троллей, тем более если с его помощью они одолеют эльфов. Вдвойне сладка будет мне гибель Скафлока, коли вместе с ним и благодаря ему падет Альвхейм.

И ведьма принялась ждать — терпеливо и безропотно, как привыкла за минувшие годы.

Под утро, когда серый рассвет вырвал из мрака покрытые инеем ветви деревьев, в дверь ее хижины постучали. Она отперла, и Вальгард рухнул ей на руки. Он был едва живой от усталости, на одежде его виднелись кровавые пятна, а блуждающий взгляд был взглядом безумца.

Она накормила его мясом, напоила элем и настоем из трав, и через какое-то время он немного оправился.

— Лишь ты осталась у меня, — пробормотал он. — Женщина, чьи красота и распутство сгубили меня, я убью тебя, а потом брошусь на свой меч.

— Зачем ты говоришь так? — улыбнулась она. — Неужели все так плохо?

Он уткнулся липом в ее пахучие волосы.

— От моей руки пали отец и братья, — простонал он, — я изгнан, и нет мне прощения.

— Ты доказал всем, что ты сильнее тех, кто угрожал тебе, — возразила она. — Какая разница, кем они тебе приходились? Но коли мысль о погубленных родичах тревожит тебя, отринь ее, ибо ты невиновен.

— Что? — Он непонимающе уставился на нее.

— Ты не сын Орму, Вальгард Берсерк. Мне доступно ясновидение, и я говорю тебе, что ты рожден не от человека. Твои родители принадлежат к столь древним родам, что ты и вообразить себе не можешь.

Он напрягся, стиснул пальцами ее руки с такой силой, что ей стало больно, и крикнул во весь голос:

— Что ты несешь?!

— Ты подменыш, оставленный Имриком, князем эльфов, взамен первенца Орма, — проговорила ведьма. — Ты сын Имрика от рабыни, которая была когда-то дочерью короля троллей Иллреде.

Вальгард оттолкнул ее от себя. На лбу его блестели капли пота.

— Врешь! — выдохнул он. — Врешь!

— Нет, — спокойно ответила женщина и приблизилась к нему. Он отпрянул, грудь его бурно вздымалась. Ее голос был тих и ровен: — Как по-твоему, почему ты не похож на других детей Орма? Почему ты презираешь богов и людей, бродишь в лесах сам по себе и находишь забвение, лишь проливая кровь? Почему из всех женщин, с которыми ты спал, ни одна не принесла тебе ребенка? Почему тебя страшатся животные и маленькие дети? — Она загнала его в угол и не позволяла отвести взгляд. — Почему? Да потому, что ты — не человек!

— Но я вырос среди людей, я могу прикоснуться к железу и произнести святое имя, я не колдун…

— Это все проделки Имрика. Он лишил тебя твоего наследства ради отпрыска Орма. Он придал тебе его обличье. Он подкинул тебя людям, чтобы никто не разбудил колдовскую силу, что таится в твоем теле. Имрик отобрал у тебя твое право по рождению, всучив тебе вместо этого недолгую жизнь и способность выносить то, что отпугивает эльфов. Но он бессилен был дать тебе человеческую душу, Вальгард. И, подобно ему, ты со смертью превратишься в ничто, тебе не стоит надеяться ни на рай, ни на ад, ни на чертоги древних богов. А жизнь твоя будет коротка, как у любого человека!

Тут Вальгард вскрикнул, вырвался из угла и выскочил наружу. Женщина улыбнулась.

Он вернулся еще до темноты, когда за стенами хижины разбушевалась вьюга. Он сутулился и прятал голову в плечи, но глаза его воинственно сверкали.

— Теперь я верю тебе, — пробормотал он, — иного мне не остается. Я видел призраков и демонов, они мчались по ветру и потешались надо мной, — взгляд его устремлен был в темный угол. — Ночь надвигается на меня, жизнь моя проиграна… Я потерял все — родню, дом, собственную душу, которой я вовсе не имел… Я — тень великих Сил, что задувают сейчас свечу. Доброй ночи, Вальгард, доброй ночи…

Рыдая, он опустился на кровать.

Женщина, улыбнувшись, легла рядом с ним и поцеловала его. Губы ее были сладки, как вино, и обжигали огнем. Вальгард поглядел на нее пустыми глазами. Она прошептала:

— Разве пристали такие слова Вальгарду Берсерку, могучему воину, чье имя внушает страх от Ирландии до Гардарики? Я думала, ты обрадуешься, ведь судьба зовет тебя к новым свершениям. Ты мстил за куда более мелкие провинности, чем эта, — тебя ограбили, Вальгард, тебя заключили в темницу смертного тела!

Слушая ее, Вальгард ощущал, как возвращается к нему мужество, как полнится его сердце ненавистью ко всем, кроме лесной отшельницы. Наконец он сказал:

— Что мне делать? Как мне отомстить за себя? Эльфы и тролли невидимы для меня, если только они сами не пожелают иначе.

— Я научу тебя, — ответила женщина. — Я наделю тебя колдовским зрением, с которым рождаются все обитатели Волшебной страны. Ты убьешь тех, кто причинил тебе зло, и посмеешься над своим изгнанием, ибо превзойдешь могуществом любого короля смертных.

Вальгард сощурил глаза.

— Как? — спросил он.

— Тролли готовятся к войне со своими старинными врагами эльфами. Скоро король Иллреде поведет свое войско на штурм Альвхейма. Скорее всего сперва он нападет на Имрика, чтобы обезопасить свои фланг и тыл перед продвижением на юг. Среди воинов Имрика выделяется отвагой, мудростью и равнодушием к железу и прочему Скафлок, сын Орма, который занимает принадлежащее тебе место. Присоединившись к Иллреде, предложив ему богатые дары и рассказав о своем происхождении, ты сможешь влиться в его армию. При осаде Эльфхьюка ты постараешься убить Имрика и Скафлока, и тогда Иллреде наверняка сделает тебя правителем Англии. Обучившись волшбе, ты сумеешь, быть может, разрушить чары Имрика и станешь истинным эльфом или троллем, обретешь бессмертие до конца света.

Вальгард засмеялся. Смех его походил на лай охотящегося волка.

— Ну и ну! — воскликнул он. — Убийца, изгнанник, нелюдь — мне нечего терять. Если мне суждено примкнуть к войску тьмы и холода, я примкну к нему с легким сердцем и в битвах, какие и не грезились людям, утолю свою тоску.

О, женщина, ты навлекла на меня горе, но я благодарен тебе за это.

Он набросился на нее со всем неистовством берсерка, но позднее, когда заговорил, голос его звучал ровно и даже холодно:

— Как я попаду в Тролльхейм?

Открыв сундук, женщина извлекла оттуда завязанный у горла кожаный мешочек.

— Ты отплывешь в тот день, который я тебе назначу, — сказала она. — Когда твои ладьи выйдут в море, развяжи веревку. Поднимется ветер, который наполнит их паруса. Колдовское зрение позволит тебе увидеть подворья троллей.

— А мои люди?

— Ты подаришь их Иллреде. Тролли любят развлекаться, гоняясь по горам за людьми. К тому же они сразу почуют, что твои головорезы — отъявленные негодяи, ради спасения которых никакой бог и пальцем не пошевелит.

Вальгард пожал плечами.

— Раз я собираюсь стать троллем, какое мне дело до их судьбы, — сказал он. — Но что еще мне подарить королю? Его погреба, должно быть, ломятся от золота, самоцветов и всего такого.

— Подари ему вот что, — посоветовала женщина. — У Орма остались две красивые дочери, а тролли славятся своим распутством. Свяжи этих девок, заткни им рты, чтобы они не могли перекреститься или произнести имя Иисуса…

— Только не их! — воскликнул Вальгард в ужасе. — Я вырос вместе с ними. И потом, им и без того худо.

— Нет, именно их, — возразила женщина. — Иллреде не возьмет тебя на службу, пока не убедится, что ты окончательно порвал с людьми.

Вальгард продолжал отказываться, но она прильнула к нему и, перемежая слова поцелуями, принялась рассказывать о чудесном будущем, которое его ожидает, и он в конце концов согласился.

— Но кто ты такая, самая злобная и самая прекрасная на всем белом свете? — проговорил он.

Она засмеялась, прижимаясь к его груди:

— Познав эльфиянок, ты забудешь обо мне.

— Нет, я никогда не забуду тебя. Ты сломила мою волю, любимая.

Женщина продержала Вальгарда в своей хижине столько, сколько сочла нужным, объясняя это необходимостью приготовить отвар, который вернул бы ему колдовское зрение. Впрочем, он и сам не рвался уйти: ее красота и ненасытность удерживали его надежнее всяких цепей.

Снаружи шел снег, когда однажды она сказала:

— Тебе пора.

— Нам, — ответил он. — Ты пойдешь со мной, ибо я не могу жить без тебя. Если придется, я применю силу, но заберу тебя с собой.

— Хорошо, — вздохнула она. — Может статься, ты передумаешь, когда я наделю тебя зрением.

Она встала, поглядела на него сверху вниз, провела пальцами по его лицу. На губах ее заиграла едва ли не печальная улыбка.