Зеркало за стеклом - Юлия Кайто

— Прошу прощения, господин Йенрел! — между тем рассыпался в извинениях старик в узорчатой одёже, отвешивая один почтительный поклон за другим. — Простите этих недоумков. Превратный караул, что с них взять. Умоляю, не гневайтесь. Ручаюсь, что лично разберусь с каждым из тех, кто участвовал в этом позорном эпизоде. Прошу Вас, пройдёмте со мной, князь ждёт. Вы наверняка устали с дороги, необходимо отдохнуть и подкрепить силы хорошей пищей.

— Не суетись, Товиз. — Йен со снисходительной улыбкой потрепал церемониймейстера по плечу. — Я уверен, что для меня уже готова огромная ванна и целый застольный пир. Князь никогда не скупился на дружеский приём.

— Истинно так, господин Йенрел! — Обрадовано закивал Товиз, несколькими деловитыми жестами велев страже выстроиться в почётный эскорт.

— А девку куда? — подал голос тип со сломанной рукой, и все как будто только сейчас вспомнили о том, что среди них сидит некто непонятный в грязной скатерти.

— Про девку Его Светлость ничего не говорил. — На секунду растерялся угодливый Товиз. — Но сумасшедшей нищенке в княжеских покоях точно не место. — Он полез в расшитый поясной кошель, выловил оттуда горсть монет и швырнул их на мостовую передо мной. — Бери, убогая. И славь нашего князя за доброту и щедрость. Пойдёмте, господин Йенрел.

— Товиз, Товиз, куда девалось твоё чутьё? — Сокрушённо вздохнул Йен, приблизившись и рывком поставив меня на ноги. — Эта леди со мной.

— О… — чопорный церемониймейстер с каменный лицом повернулся ко мне и поклонился так напряжённо, что я даже испугалась, а не переломится ли у него хребет. — Леди, моя ошибка просто непростительна. Нижайше прошу о снисхождении, ибо оскорбил Вас не умышленно. Виной всему лишь то чудовищное недоразумение, что до сегодняшнего дня ни одна благородная леди не появлялась у стен замка в столь экстравагантном виде. Я стар и с трудом воспринимаю многие жизненные перемены. Однако это ни в коей мере меня не оправдывает. Позволено ли мне будет узнать имя той, кто вправе требовать суровейшего взыскания за мою непочтительность?

Я как раз скрутила кукиш, чтобы сунуть его под нос изворотливому деду. Ишь ты какой! Вроде и кается, но тут же напоминает о своём почтенном преклонном возрасте и добавляет, что я сама виновата, явившись в таком виде. Да, я виновата! Точнее, Йен виноват! Но приятнее от этого произошедшее всё равно не становится! Мой, явно не присущий благородным леди, жест опередил Йен, твёрдо сообщив церемониймейстеру, что сопровождающая его девушка скрывает лицо и не разговаривает с незнакомцами. Но она, разумеется, простит эту досадную оплошность человеку, без малого тридцать лет идеально прослужившему на своём посту. Товиз от таких заверений заметно расслабился, а я перевела свой кукиш под скатертью в сторону Йена.

После этого наша процессия, наконец, двинулась под арку. Брошенные монеты остались лежать там, куда упали, и бережливая сельская травница в моей душе пожалела о том, что не подобрала их. Но возмущённая гордость быстро задушила этот порыв. Тем более, что за меня уже постарались те, кто ближе всех в толпе стоял к месту событий. Куча — мала вышла человек на тридцать. Может, княжеский распорядитель щедро отрядил убогой мне золота?..

* * *

Почётный караул, в который быстро преобразилось вооружённое сопровождение для заключённых под стражу, оставил нас ещё во дворе.

— Как тебе это удалось? — тихонько спросила я, имея в виду наше чудесное избавление от попадания в темницу и прочих неприятных моментов вроде назидательного избиения со стороны обиженной стражи.

— Товиз неплохой камердинер. Церемониймейстер, правда, так себе, и тут он, по большому счёту, в таком качестве вообще никому не нужен. Но старые привычки плохо искореняются. В общем, мужик неплохой, к делу подходит с завидным рвением. Только есть у него один ма-а-аленький недостаток, — Йен на волосок развёл большой и указательный пальцы и попытался посмотреть через получившийся зазор, — очень любит быть везде, всегда и для всех. К своей выгоде, разумеется. В связи с чем готов лизать любую задницу, если перед именем её обладателя имеется приставка «господин» или «леди» на случай непредвиденных жизненных поворотов. Так что если для Деверелла вдруг запахнет жареным, старый хрыч быстро найдёт себе новую кормушку.

— Я не о том, — слегка растерялась я от услышанного, — но спасибо, ты только что убил остатки моей веры в человеческую искренность. А вообще не похоже, чтобы он так уж стремился лизать мне… хм… ладно. Мне как раз показалось, что извиняться ему было всё равно что дышать с пережатым горлом.

— Хорошо жить в деревне, — мечтательно вздохнул Йен, — сажай себе репу, стриги овец…

— Это вот сейчас к чему было? — Насторожилась я.

— К тому, что наивная ты простота, Гордана. Дальше репы и овец не видишь. Тебя обмануть легче, чем пальцами щёлкнуть.

— Угу, — я поджала губы, — я ценю это предостережение от человека, который только и делает, что щёлкает пальцами в моём присутствии.

— Да ладно, я ведь желаю тебе добра. — Улыбка, которой он меня при этом наградил, больше наводила на мысль об очередном щелчке.

— Я простая сельская травница, какого лешего тебе от меня надо? Я вижу и слушаю то, что говорят и делают люди, а не то, что они себе там якобы подразумевают. — Отбранилась я, хотя это больше походило на неуклюжее оправдание. — И вообще, добра от тебя, как с овцы — репы.

— Смешно, — холодно кивнул Йен.

— Ага, обхохочешься… Ты мне скажи лучше, этот церемийне… цереймоне… тьфу! Короче, откуда этот обладатель расписной шапки вообще взялся у ворот?

— Его прислал Деверелл.

— Князь? Его так быстро предупредили?

— Предупредил. Я. Прямым внушением стражнику. Оно, конечно, не сработало, зато сработал потоковый маячок. Что ещё нужно для счастья, когда всё идёт по плану?

Вопрос не подразумевал ответа, и беседа заглохла.

Ничего не подозревающий церемониймейстер вышагивал в нескольких шагах впереди по ярко освещённым коридорам замка с неторопливой торжественностью, являвшей собой полную противоположность недавней суетливости. Едва мы ступили на порог, к Товизу подскочил мальчишка в заломленном на ухо берете с пером, и протянул старику громоздкий жезл. Тот был длиной в человеческий рост и целиком украшен кованым серебром в виде побега хмеля. Который, к слову сказать, так плотно увивал собой жезл и так топорщился искусно выкованными листочками, что нести такой образчик кузнечно-ювелирного ремесла наверняка было очень тяжело и крайне неудобно. Плюс ко всему, всю эту варварскую роскошь венчал золотой набалдашник, выполненный в виде стоящего на дыбах вепря. Во рту вепрь держал конец хмельной лозы. С каждый шагом церемониймейстер с грохотом впечатывал неотъемлемый атрибут своей должности в каменный пол, и я болезненно морщилась от того, что звон, усиленный коридорным эхом, каждый раз неприятно отдавался у меня в висках.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});