Чужие миры - Анастасия Пак

– Я тоже.

Спящие и Убийца осторожно обступили его с трех сторон. Сквозь тяжелые тучи сорвались вниз и вонзились в землю ярко мерцающие изгибы молний. Энгир свирепо крутнулся волчком, отбрасывая противников на расстояние вытянутой руки, в левой ладони появилась вторая секира, острая с полустертыми значками на лезвии. Глава защитников, призвав на помощь ледяное спокойствие, взглянул прямо в туманное лицо Убийцы. Его верные секиры, древнее зачарованное оружие, вырвались из рук навстречу исполинам, а сам он, пригнувшись, избежал удара серого меча.

Тяжелый запах крови то и дело напоминал Энгиру, что это не сон, но все же разум отказывался в полной мере признавать происходящее реальностью. В эту самую минуту он творил самосуд, влезая в схватку, не имея такого права. Биться на равных со Спящими он не мог, ведь вокруг темные, превосходящие его числом. Чтобы сравнять счет, нужно для начала вырваться из окружения и сосредоточиться, что практически невозможно. Древние восставшие слишком свирепы, к тому же бессмертны, как и он. Вдобавок Убийца, а с этими Энгир вообще никогда не связывался – сразу пойдут упреки, мол, куда лезешь. Да и Тьма старше его, прямой потомок Творца.

Некстати мелькнула дикая мысль, что вообще зря ввязался в свару. Черт бы с ним, с Веалоном, да только поздно. Думать надо было, когда гордость только толкала его сюда, а не теперь, когда уйти – все равно что сбежать с поля битвы и кому – ему, главе защитников.

"Древний герой", – цинично усмехнулся Энгир. Вот он, посмотрите, не может отбиться от темных, не знает, как бы поудачней смыться, не уронив чести. А ведь Веалон еще держится только благодаря его появлению. Воины оглядываются с надеждой, сражаются, превозмогая боль и все ради него, защитника.

Уколол таки Убийца, правду сказал. Не было бы здесь Энгира, если б не Довиан и его вера. Сколько таких городов он видел за свою жизнь. Многим мог помочь, но не пожелал. Наблюдал – да, сожалел – да. Но не спасал. А все потому, что не выиграть битву в одиночку, будучи даже здесь, в самом водовороте третьим лишним.

Энгир взмахнул секирой, а другой рукой собрал в кулак Силу, сгустком молний метнув на помощь горстке воинов. Жаль, на большее не хватает пространства – тут такие умельцы, поймают, отразят и в тебя же всадят, моргнуть не успеешь. Спящие сражались как бешеные, отыгрываясь за долгие годы вынужденной спячки. Этим без разницы, кто призвал. Главное – возможность снова жить, ощутить тяжесть молотов в руках. И за это они сполна отплатят верностью. Другое дело Убийца, стройный, подвижный. В его взгляде пустота, словно он просто марионетка, управляемая Тьмой. И все же Сила при нем, как и мастерство, привитое Волей.

Энгир вспомнил светлых Убийц. Возможно, ему это только кажется, но те вроде были почеловечнее. Их глаза, замутненные вселенским миром, были приятнее, чем острые, как два черных клинка, глаза его нынешнего противника.

Улучив момент, защитник переместился, оказавшись в самой гуще темных воинов. Магия расцвела, разрезав колышущуюся массу, оставив за собой рваную рану на гордости Тьмы. Но надолго оторваться ему не удалось. Спящие быстро выросли из земли в двух шагах от него, Убийца метнулся молнией, возникнув совсем рядом с поднятым мечом. Энгир переместился еще пару раз, но теперь противники были начеку и отыскивали его мгновенно, блокируя всплески магии.

Да, крепко взялась за дело Тьма, взыграло чего, что ли? Сидела-сидела, на тебе, вылезла. На его памяти подобные схватки случались часто, но людей стороны почти не мешали, все больше грызясь между собой. Но тогда у Тьмы не было главного козыря – Убийцы.

Наступала ночь, костры прогорели до золы, а дружина все держится, и откуда только силы берутся? И князь, как берсерк, чуть ли не в горло врагам вцепляется. Противников, конечно, подуменьшилось, но и воинов остались считанные единицы. Павшие темные врастали в землю, погружались, утаскивая чужие тела. Завтра вылезут, станут еще больше числом, хорошо хоть облик земной пропадает, не узнать, где враг, а где вчерашний друг, с которым плечом к плечу…

Над городом собирались звезды, сыпались с неба, как снежинки. Легкое свечение серебристых лучей коснулось земли и все застыли. Даже Энгир, но тот стоял прямо, в глазах облегчение, а вот другие пытались сделать хоть что-то, не осознавая истоков сковавшей их силы.

Лучи неспешно приняло овальную форму, сверкнули пронзительные глаза. Зрачки цвета олова хоть и глядели в одну точку, но видели намного больше, чем даже весь этот город. Свечение становилось то ярче, то вдруг угасало, как прибитое дождем пламя. Творец. Ни Свет и ни Тьма, хотя люди так не считают. Пусть Довиан провозгласил высшим его, Энгира, Творец навсегда останется собой, главным, верховным, и люди чаще восклицают не "Энгир!" – что им защитник – а "Свет!". Он для них все: и свет, и счастье, и удача.

Темное воинство пошатнулось, расплываясь серым облаком. Спящие быстро погрузились в землю, не желая вновь оказаться в спячке. Убийца, понимая, что с Творцом ему не тягаться, ускользнул по своей тропе, сверкнув напоследок обжигающе ледяным взглядом. На лице вдруг растаял туман и Энгир изумился, увидев молодое, искаженное в бешеной злобе женское лицо.

Воины опускались на землю, выпуская из ослабевших рук жалкие остатки оружия, только кое-где виднелись настоящие мечи древности, которым вовек не иззубриться в бою. Князь последним преклонил голову, глаза закрыты, дыхание спокойное, тихое. А время словно обратилось вспять, наполняя легкие павших воинов воздухом. Мирный, живительный сон взял власть в свои руки, излечивая раны людей. Жаль, не всех он вернет к жизни, не приставит отрубленную голову к плечам, но все же…

А время текло, возвращая Веалону облик, не запятнанный разрушительным смерчем темных, и Энгир, свободно подвигав плечами, обратил лицо к Верховному.

– Неразумных детей разнимать явился? – с горечью в голосе спросил он.

– Куда от вас? – развел руками тот. – Не хочется, да вы заставляете. Вот странно, – деланно удивился он. – Главный теперь ты, а призывают меня.

– Я в верховные защитники не набивался, – обрубил Энгир. – Это они тут все решили, а там, – он кивнул на небо, – все остается так, как должно. Я бы никогда не посмел посягнуть на твое место, и никто из остальных порождений тоже.

– В чем-то Довиан прав, – серебристые глаза стали задумчивыми. – Такому миру, как Роун нужен сильный герой, с оружием в руках, в доспехах, грозный, чтоб при одном упоминании его имени враги бежали. Словом, сила. А я разум. Ладно, – внезапно засобирался он, – пора идти потолковать с драчунами. До чего дошли, все средства в ход идут. А ты молодец, единственный на выручку явился, недаром тебя княжьим защитником почитают. Мог ведь отсидеться в тихом месте, так нет, горячая голова, помчался.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});