Роковая красавица Наталья Гончарова - Ирина Ободовская

Хорошие добрые отношения между детьми Пушкиными и Ланскими продолжались и их потомками. Бибикова пишет, что в 1914 году она была в гостях у Натальи Михайловны Бессель (дочери Н. А. Пушкиной-Дубельт-Меренберг), и очень хорошо о ней отзывается: «Я у нее была в Бонне в 1914 году… я ее хорошо помню, она была пресимпатичная, живая, веселая и очень родственная… У нее было двое детей: сын Александр и дочь. Сын очень гордился, что он внук[193] поэта, и собирал целые коллекции его портретов и отзывов о Пушкине».

Светские встречи

В силу служебного положения своего мужа, а главное – необходимости поддерживать нужные связи в обществе ради детей Наталья Николаевна иногда бывала на званых обедах и вечерах, ездила с визитами к светским дамам, принимала их у себя. Но делала она это очень неохотно. Так, в письме от 20 июня 1849 года она пишет, что под предлогом, что у нее нет гувернантки и не с кем оставить детей, она отказалась от приглашения на обед к княгине Радзивилл.

«Признаюсь тебе, – пишет она Ланскому, – я не чувствую себя способной присутствовать на этих больших обедах. Это жертва, которую моя лень находит бесполезной приносить».

Еще менее охотно бывает она при дворе, о чем мы уже говорили выше. В одном из писем к Ланскому Наталья Николаевна пишет, что встретила у знакомой г-жу Мятлеву, мать известного поэта И. П. Мятлева. Разговор зашел о похоронах только что умершей маленькой великой княжны, и Мятлева сказала, что Наталья Николаевна должна быть на похоронах. «Я не пойду, – пишет Наталья Николаевна, – во-первых, потому, что я не получила никакого извещения, ни приказа по этому поводу, а во-вторых, так как с меня не требуют, чтобы я пошла, я избегну таким образом большого расхода, который мне мои капиталы не позволяют сделать, если только не входить в новые долги, а я начинаю приходить от них в ужас, так трудно мне вылезти из старых. Может быть, ты не согласишься со мною, но я еще так мало привыкла к тому, что я что-нибудь значу, и настолько убеждена, что мое отсутствие не будет замечено, так как я не принадлежу к интимному кругу при дворе, что считаю себя вправе позволить себе эту вольность. И потом, при моем образе жизни, кто может предполагать, что я здесь. Весь двор, как говорят, в городе» (18 июня 1849).

Но по настоянию тетушки Строгановой, убеждавшей ее, что она как жена генерала непременно должна быть, Наталья Николаевна вынуждена была присутствовать на панихиде в Петропавловском соборе по великому князю Михаилу Павловичу.

«Рядом со мной все время стояла госпожа Охотникова, – читаем мы в письме от 19 сентября того же года, – которая заливалась слезами, г-жа Ливен сумела выжать несколько слезинок. Другие дамы тоже плакали, а я не могла».

Вряд ли нуждается в комментарии отношение самой Натальи Николаевны к этому печальному событию царствующего дома. Если г-жа Ливен сумела выжать несколько слезинок, то она этого сделать не смогла, фальшь была чужда ее натуре…

Приведем теперь другое письмо, в котором выражены совсем иные чувства и мысли. Осенью 1849 года умер генерал-майор Дмитрий Петрович Бутурлин – военный историк, директор Публичной библиотеки. И он, и жена его Елизавета Михайловна, урожденная Комбурлей, были знакомы с Пушкиными давно. Пушкин с женой не раз бывал у них на балах и вечерах. Связь с этой семьей, с которой была дружна и тетушка Загряжская, не порывалась и после смерти поэта. В письмах Наталья Николаевна упоминает о том, что старик Бутурлин, живший неподалеку на даче у брата, часто навещает ее по утрам. В силу этих дружественных отношений она сочла своим долгом присутствовать на панихиде. В письме от 12 октября она описывает свое посещение дома Бутурлиных.

«После обеда я собрала все свое мужество и пошла одеваться, чтобы одной ехать к Бутурлиным. Я считала необходимым сделать это ради сына, который действительно был мне верным другом, и потом старик всегда был так внимателен ко мне. Было даже время, когда, принимая во внимание близкие отношения тетушки Катерины со старой Комбурлей, я постоянно бывала в их доме, стало быть, это было почти что моим долгом, и я решила побороть свою застенчивость. Приехав туда, я прошла через прекрасные гостиные, чтобы достигнуть бального зала, где столько раз я веселилась. Посредине стоял гроб. Из женщин были только две особы, живущие в доме, и горничные, зато довольно много мужчин. Я была просто ошеломлена. Но набралась смелости и прошла прямо к этим двум женщинам, которых я даже не знала. Когда началось чтение молитв, пришло много монахов, мне кажется – весь невский монастырь собрался здесь. Наконец приехали тетушка Местр и княгиня Бутера, их присутствие меня ободрило.

Не могу тебе выразить, какое тяжелое впечатление произвело на меня это печальное зрелище. Столько воспоминаний вызвало оно во мне. Я снова увидела покойного стоящего в дверях своей гостиной, в парадной форме, встречающего гостей, и его жену, сияющую от сознания своей красоты и успеха. Зала полна, сверкает огнями, танцы, музыка, всюду веселье, а теперь скорбь, слезы, монахи, несколько мужчин в траурной одежде и три дамы – единственные из некогда столь многочисленного общества. Ни жены, ни дочери не было, они были около старой матери, которой только что сообщили новость и теперь приводили в чувство после обморока. Я увидела сына. Мы молча обменялись рукопожатиями, и больше я его не видела. Он сопровождал тело до монастыря. Тетушка и княгиня пошли к госпоже Комбурлей, а я вернулась домой. Мрачное настроение не оставляло меня весь вечер. Твой брат провел его с нами, и невольно разговор принял серьезное направление. Мысли о смерти и наши упования на будущее были единственной печальной темой. В полночь мы разошлись».

Наталья Николаевна не говорит о Пушкине, она щадит чувства Ланского, но все ее письмо пронизано мыслями о нем… Сколько воспоминаний, по ее словам, вызвало это печальное событие. Не только жену Бутурлина, но и себя вместе с Пушкиным увидела она в этих залах. И траурная церемония так живо воскресила в ней те чувства, которые пережила она двенадцать лет тому назад… Сколько горечи в ее словах, что только несколько человек из некогда столь многочисленного общества, бывавшего в этом доме, пришли проводить в последний путь его хозяина.

Среди дошедших до нас портретов Натальи Николаевны этих лет наиболее интересен портрет, приписываемый кисти художника Макарова. Иван Кузьмич Макаров, сын бывшего крепостного художника, окончил Академию художеств, впоследствии стал академиком. В 1849 году ему было 27 лет, но он уже был известен как талантливый портретист. Его кисти принадлежит ряд семейных портретов Пушкиных, не только Натальи Николаевны, но и известный портрет Марии Александровны Пушкиной-Гартунг, а также девочек Пушкиных Марии и Натальи (о них упоминает Наталья Николаевна в своем письме) и два портрета сестер Араповых, внучек Натальи Николаевны.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});