Железный Совет - Чайна Мьевиль

Ори бежал — через пустошь, по засохшей высокой траве, которая трещала от холода, по открытому пространству, навстречу морю городских огней. Другие бежали за ним, хотя никто не знал, что делать.

Спиральный Джейкобс затрясся, и воздух вокруг затрясся вместе с ним. Сотни призраков начали сгущаться из пустоты. Каттер видел в воздухе клочок чего-то молочно-белого, вроде катаракты, который вдруг свернулся в комок, запульсировал, точно ползущий червяк, и превратился в бледный призрачный табурет — самый обыкновенный, трехногий, из тех, что стоят на кухнях. Рядом с ним возникло непомерно большое насекомое, а еще цветок, горшок и рука, свеча, лампа — все мороки, которые осаждали Нью-Кробюзон. Эти бесцветные призраки, на вид грубоватые и непропеченные, вертелись в воздухе. А когда Каттер подошел ближе, мороки закружились друг вокруг друга по замысловатым орбитам, медленно складывавшимся в невероятно сложную спираль, при этом ни разу не столкнулись и никого не задели. Вот они задвигались быстрее, и центром их вращения стал Джейкобс. Водоворот повседневных, до жути обыденных вещей.

Ори кинулся прямо в него. Призраки еще не вошли в полную силу; они еще не высасывали из него цвет. Вот Ори дотянулся до Джейкобса. Старик поглядел на него и что-то сказал: поздоровался, как показалось Каттеру.

Он видел, как Ори размахивал кулаками, пытаясь ударить Джейкобса, но все время промахивался, словно не мог рассчитать время и расстояние. Завопив, Ори упал на колени. Тут подоспел Иуда, а с ним и черный голем.

Огромная тварь развела непомерные черные руки, сжала Спирального Джейкобса в объятиях, и того тут же накрыл несвет. Какое-то время его не было видно. Джейкобс пошатнулся, замер, помутнел и потемнел, а вместе с ним остановились призраки, угасая, точно потушенные лампы. Они закружились снова, стоило Джейкобсу опять набрать силу и свет, а тот зарычал, впервые показав, что сердится.

Джейкобс пошевелил руками, и мороки сбились в косяк, развернулись и пронеслись сквозь голема, пробив в нем большую светлую брешь. Тот споткнулся, словно раненый, и снова, повторяя движения Иуды, попытался задушить Джейкобса. Светлая прореха в темном его теле росла.

Сделав шаг назад, голем покачивался на тающих черных ногах, пока свет пожирал его изнутри. Джейкобс вырвался из его темных рук и оскалил почерневшие зубы. Мороки роились в воздухе. Джейкобс, точно клочьями паутины, был облеплен тьмой от голема, душившей его. Он изрыгнул из себя поток бестелесных теней. Разлившись по земле, тени поползли туда, где им полагалось быть, — под световые пробки. Темный голем упал, Иуда вместе с ним, и, пока он несколько секунд лежал без сознания, голем исчез.

Ори плакал, все пытаясь ударить Джейкобса и никак не попадая. Спиральный отвернулся, даже не взглянув на рыдающего юношу, который вскинул кулаки, едва не упав, и вновь замолотил воздух. Джейкобс выбросил вперед руку, поток материи подхватил Ори и швырнул к стене. От косяка отделилась небольшая стайка видений, подлетела к Элси и, не касаясь девушки, на миг обвила ее прозрачным щупальцем; вокруг Элси завертелись бесцветные предметы — миска, кость, клочок ваты. Ее лицо внезапно сделалось серым, она закашлялась, к глазам прилила кровь, но кровь странная, бесцветная. Элси не упала. Осторожно, словно укладываясь спать, она выбрала себе на полу местечко, легла и умерла.

Призрачный водоворот вертелся так быстро, что все мороки, казалось, слились воедино — что-то вроде потока взвихренного масла. Джейкобс нарисовал еще одну спираль, и все вокруг задрожало. Ори, будто вмурованный в стену, дрожал и постанывал.

Иуда очнулся. Джейкобс задвигал руками. Мороков не было; от них остался лишь молочно-белый осадок в воздухе, пронизанный полосами каких-то испарений. Джейкобс надрывался, таща что-то из пустоты: оно дрожало и упиралось. Постепенно, словно из-за угла или из-под воды начала возникать некая сущность.

Сначала она показалась Каттеру очень маленькой, а может, и очень большой, только далекой, но потом или выросла, или приблизилась, двигаясь очень медленно либо, наоборот, быстро, но из безумного далека. Каттеру никак не удавалось определить ее размеры. Он ничего не видел. Только слышал. Он ничего не видел. Но тварь производила звук. Та тварь, которую призывал Джейкобс, тот дух-убийца, несущий смерть городам, выл, и Каттер слышал его вой. Он приближался, двигаясь по спирали, точно растущая лоза, поднимался, будто выпущенный из колодца. Его вой походил на скрежет металла.

Каттер видел, как изменились внизу городские огни. Пока приближалась невидимая, но осязаемая тварь, дома словно освещались изнутри. Постройки Нью-Кробюзона засверкали. Уличные фонари и заводские огни стали походить на блестящие глаза.

Нью-Кробюзон стал оболочкой для неведомой твари. Она надела его на себя, как кожу, — или только разбудила то, что дремало в городе изначально? Каттер понял, что тварь совсем близко, когда бетонная стена подле них внезапно стала похожа на бок напряженного, готового к броску зверя. Тешский демон превратил в хищника сам город, пробудив в мегаполисе охотничий инстинкт.

«Громадный, какой же он громадный, когда же он кончится?» — подумал Каттер. И на него навалился сон, как смерть от внезапной кровопотери.

— Я знаю твоих богов, — сказал Курабин.

Тварь приближалась. Здания напряглись. Вид у Спирального Джейкобса внезапно стал испуганным.

Курабин был лишь голосом, движущимся в пустоте. И в этом голосе угадывались истерика, агрессия, жажда драки. Курабин дразнил Джейкобса. Каттер был уверен, что, не забудь монах свой родной язык, они услышали бы прерывистые, запинающиеся звуки тешского. Но Курабин помнил лишь рагамоль.

— Фокусничаешь… что, легко запугивать тех, кто не понимает, в чем дело, а? А ну как нарвешься на того, кто знает? На другого тешанина? Который может выведать секреты Теша? Твои секреты?

Спиральный Джейкобс что-то выкрикнул.

— Я тебя не понимаю, браток, — сказал Курабин, но Каттер не сомневался, что посол назвал его предателем. — Знаешь, кто я такой? — спросил Курабин.

— Да, знаю! — прокричал Джейкобс и выставил вперед руки, подтолкнув вихрь призраков туда, откуда доносился голос, но маслянистая воронка не встретила никакого сопротивления. — Ты — болтун-моментщик.

Иуда, пытаясь подняться, зарывал руки в грязь, которая тряслась, предчувствуя приближение духа. Он пытался сделать из нее голем, какой угодно.

— Он идет! — закричал Каттер.

Дух вылезал из своей могилы в реальность, вступая с ней во все более и более невероятные отношения. Кирпичи, а за ними и стены растягивались с его приближением. Строения шевелились.

— Все твои божки и демиурги живут в своих моментах, тешанин. А мой Момент знает их все.

Голос Курабина грохотал, перекрывая шум от приближения демона-убийцы. Спиральный Джейкобс плюнул, и от его плевка по молочно-белому вихрю прошла волна. Курабин взревел и стал выкрикивать слова.

— Теке Вогу, — начал он, — пожалуйста, скажи мне… — Но его голос смолк, когда монах скользнул в то пространство, где жил и слушал его Момент.

Все замерло; застыл, казалось, даже близящийся дух. И тут вновь заговорил Курабин, задыхаясь, как от сильной боли: видно, бог заломил высокую цену. Каттер боялся даже представить, с чем монах расстался на этот раз, но кое-что узнать ему удалось. Как только демон Фазма Урбомах — на вид вроде дрожащего водяного знака — заполнил собой пространство, превращая кирпичи, шпили, флюгеры и черепичные крыши ночного Нью-Кробюзона в кошмарные когти и клыки, пробуждая город к жизни, ужаснувшей Каттера, Курабин выпустил свое тайное знание, и оно буквально втолкнуло демона туда, откуда он пришел. Урбомах силился вырваться снова.

Иуде удалось послать к Джейкобсу голема из земли и травы, но тот рассыпался, так и не успев достичь цели. Тогда Иуда поднялся и попытался сделать голема из воздуха, но того поглотил белый туман.

Спиральный Джейкобс выругался по-тешски, Курабин завизжал, а демон снова полез наружу, но последний вопль монаха — последняя истерическая мольба о помощи — сделал свое дело: знание было дано, и страшный убийственный дух заскользил в пропасть. Пока Спиральный Джейкобс осыпал проклятиями самый воздух вокруг себя, тот прояснился и изрыгнул какую-то фигуру. Это был монах: обессиленный, с залитым кровью лицом, Курабин улыбался и, забыв теперь и рагамоль, часто раскрывал рот, словно тюлень. Каттер разглядел, что у него не было глаз Такую цену пришлось уплатить за тайное знание, спасшее им жизнь. Протянув руку, Курабин схватил посла и шепнул ему последнее слово отступника-тешанина, уже вступившего в область истинной тайны, в то скрытое от всех место, где обитал Теке Богу. Воздух позади них расступился, и оба исчезли в образовавшемся провале вместе с Урбомахом.