Том 10. Братья Карамазовы. Неоконченное. Стихотворения. - Федор Достоевский

Идейная насыщенность замысла «Жития» объясняет его особое место в творчестве Достоевского. «Житие» явилось своеобразным арсеналом идей и образов для последующих трех романов писателя. Так, углубление, обогащение замысла романа «Бесы», задуманного как тенденциозное, памфлетное произведение, было определено тем, что некоторые черты Великого грешника Достоевский передал Князю — Ставрогину, занявшему в романе подобающее ему центральное место.[87] Записи, публикуемые под № 4, послужили материалом для создания образа Тихона в этом же романе (см.: XI, 5-30). Из «Жития» перешла в «Бесы» и Хроменькая, преобразившаяся в Марью Тимофеевну Лебядкину.

Заглавием своего неосуществленного замысла, в несколько измененном, правда, виде («Подросток. Исповедь великого грешника, писанная для себя»), писатель предполагал воспользоваться в один из начальных моментов работы над следующим романом, названным в конце концов «Подросток» (см.: XVI, 48). Главный персонаж этого произведения тоже в значительной мере является сколком с Великого грешника: он горд, ожесточен унижениями, перенесенными в пансионе, страстен. Выстраданная им идея накопления не может целиком завладеть его сознанием. История отклонений от нее, колебаний, которая некогда должна была составить первую часть романа, посвященного детским и юношеским годам Великого грешника, нашла свое воплощение в «Подростке». Тем самым частично была решена поставленная в «Житии» задача — написать историю души, изобразить становление личности.[88]

С образом Великого грешника генетически связаны главные герои последнего романа писателя. К Дмитрию Карамазову ведут записи: «начало широкости», «сладострастие», «разгул»; в характере Ивана отражена богоборческая линия «Жития»; в характере Алексея — мотив послушничества. Тема монастыря и старчества, намеченная в «Житии» как одна из самых главных, получила в «Братьях Карамазовых» углубленное развитие. Тихон Задонский стал одним из прототипов Зосимы. «Монастырскими» записями «Жития» в какой-то степени предопределена композиция шестой книги второй части романа. Соотносится с «Житием» и тема детей и детской психологии в «Братьях Карамазовых»: образы Коли Красоткина— «прелестной натуры, хотя и извращенной», и Лизы Хохлаковой, в которой есть «что-то злобное и в то же время что-то простодушное» (наст. том. С. 53, 79). Детская дружба прикованной к креслу Лизы и Алеши Карамазова — новый вариант отношений героя «Жития» и Хроменькой.[89]

Как свидетельствуют письма Достоевского А. Н. Майкову, H. H. Страхову, С. А. Ивановой от конца 1868— конца 1870 г., замысел «Жития» был очень дорог писателю. Однако цикл романов под общим названием «Житие великого грешника» так и не был написан. Рукопись Жития» помогает уяснить причины «обреченности» замысла. Внимательный анализ ее свидетельствует о том, что писателю упорно не давалась идея «преодоления греховности». По справедливому наблюдению А. Л. Бема в планах «Жития» «преступный лик героя вырисован четко и психологически убедительно, лик просветленный рисуется смутно»; даже встреча с Тихоном «скорее укрепляет грешника в его ложном пути, чем ведет его на путь просветления», а в одной из заключительных записей о «не побежденном в своей гордости, не способном на подлинный акт смирения и раскаяния» герое говорится: «Застрелиться хотел…». Таким образом, «почти до конца герой «Жития» пребывает в своей гордыне, пути преодоления которой в сохранившемся плане не даны».[90] Достоевскому не удавалось в соответствии со своим замыслом убедительно изобразить духовный переворот, эволюцию от мрачного преступления к подвигу и деятельности на благо людей.

Великолепная мысль. Иметь в виду (Идея романа. Романист…)

Запись датирована 16 (28) февраля 1870 г. «Идея романа» возникла в период, когда обдумывались планы первой части «Жития великого грешника» и начиналась работа над «Бесами». В наброске обобщены наблюдения Достоевского над современными писателю литературными кругами, в какой-то мере находят отражение его представления о себе самом и о состоянии тогдашней беллетристики.

Как раз в январе-феврале 1870 г., судя по записям в рабочей тетради к «Бесам», Достоевский страдал от усилившихся приступов эпилепсии. Из мучительных обстоятельств собственной писательской жизни отнесено к ««романисту» и то, что он «всю жизнь писал на заказ».

С И. С. Тургеневым, И. А. Гончаровым, А. Н. Плещеевым Достоевский был знаком еще с 1840-х годов. Отношения между ним и этими писателями, так же как и с упоминаемым в плане романа M. E. Салтыковым, были сложны: наряду с постоянным интересом друг к другу были периоды идеологической и творческой полемики, охлаждения (это можно сказать даже о дружбе с А. Н. Плещеевым, который как участник собраний петрашевцев стоял 22 декабря 1849 г. рядом с Достоевским на Семеновском плацу, позднее же был связан с лагерем «Современника» и «Отечественных записок»). Писатели эти, а также Л. Н. Толстой и И. С. Аксаков (как и во многих письмах Достоевского, где он говорит о себе), противопоставлены в данном наброске «романисту», впавшему в нищету вследствие того, что они пользуются большей материальной обеспеченностью и независимым положением, что обусловливает и отличие их мироощущения

Высказывает «романист» и близкое к авторскому суждение об А. Ф. Писемском. После выхода «Тысячи душ» Достоевский в письме к брату Михаилу от 31 мая ст ст. 1858 г. критически отозвался об этом романе: «Это все старые темы на новый лад. Превосходная клейка по чужим образцам…» (XXVIII, кн. 1, 312).

Мысль на лету

Основанием для датировки служит упоминание казни Тропмана, на которой «была» героиня. Жан-Батист Тропман, убивший с целью ограбления семью Кинков, был казнен в Париже 7 (19) января 1870 г. Откликом на эту казнь в русской периодической печати явился очерк присутствовавшего на ней И. С. Тургенева «Казнь Тропмана», опубликованный в июньском номере «Вестника Европы» за 1870 г. В письме к Н. Н. Страхову от 11 (23) июня 1870 г. Достоевский изложил свои впечатления от чтения тургеневского очерка (XXIX кн. 1 127–129) Вероятно, вскоре после этого и был сделан данный набросок, так как в памяти Достоевского в это время еще были свежи детали казни и портрета преступника, воспроизведенные Тургеневым. В словах набросках Описание казни. О том, что он был прелестен» Достоевский явно исходил здесь из обрисовки Тропмана Тургеневым. См.: Тургенев И. С. Поли собр. соч.: В 28 т. М.; Л, 1967. Т. 14. С. 161–163.

Мысли новых повестей

Записаны в рабочей тетради Достоевского, включающей подготовительные материалы к «Бесам» которые датируются маем 1870 июлем 1871 г Можно предположить, что и данная заметка была сделана в указанный период. Сюжетная ситуация о дворовой девушке, помещике и их незаконном ребенке получит развитие в романе «Подросток».

Новые повести

Замыслы двух «новых повестей» датируются (по следующим за ними пометам Достоевского о долгах) скорее всего январем 1872 г. В наброске к первой из них упомянут фон Зон, содержатель петербургского притона, жертва уголовного преступления, совершенного в Петербурге 8 ноября 1869 г и получившего широкую огласку в конце 1869 начале 1870 г

Герой первой из повестей чиновник (или другой неудачник), «Бесталанный дрянной», подстрекаемый самолюбием и самомнением, который то пытается застрелиться, то хочет обесчестить дочь генерала накануне ее свадьбы. План ее перекликается с «идеей» задуманного несколько месяцев спустя произведения о чиновнике, колеблющемся от скуки, после «пощечины», между желаниями поджечь, убить или удалиться от людей на необитаемый остров (см. наст. том. с. 328)

Сюжет второй повести — «странствование» по Петербургу убежавших от отчима детей составляет промежуточное звено между рядом аналогичных по теме набросков к «Идиоту» и «Подростку» в дальнейшем ставших зерном нового неосуществленного романа об отцах и детях (см. с. 330).

С 327. Наедине с дочерью. Сцена, развить и т. д. (фантастический колорит. «Пик<овая> дама»). — Достоевский высоко ценил «Пиковую даму» Пушкина, видя в ней гениальное осуществление близкого себе взгляда на роль фантастического элемента в искусстве. 15 июня 1880 г. он писал Ю. Ф. Абаза. «Фантастическое должно до того соприкасаться с реальным, что Вы должны почти поверить ему Пушкин, давший нам почти все формы искусства, написал «Пиковую даму» — верх искусства фантастического. И вы верите, что Германн действительно имел видение, и именно сообразное с его мировоззрением, а между тем в конце повести, т. е. прочтя ее, Вы не знаете как решить: вышло ли это видение из природы Германна, или действительно он один из тех, которые соприкоснулись с другим миром, злых и враждебных человечеству духов» (XXX, кн. 1, 192).

Идея (Чиновник, скучно)

Запись датируется по расположению среди набросков к «Бесам» 1872 г.