Житие мое. Трилогия - Ирина Сыромятникова

Набросились, понимаешь, как волки. Ненавижу…

Причем кипение страстей заметно со стороны, потому что мисс Кевинахари регулярно втирает мне, как важна работа по контролю за магией, которой занимается надзор (эмпатов вообще хлебом не корми — дай человеку в душу залезть). Впрочем, ей за такую убежденность в НЗАМИПС деньги платят. А как быть мне? Благодаря какому — то жульническому трюку, суть которого от меня ускользнула, я теперь являюсь сотрудником этой конторы, внештатным и бесплатным (черный из Краухарда работает задаром: узнают — засмеют). И первое, что сделала эта во всех отношениях достойная организация, — превратила мой заслуженный новогодний отпуск в командировку. Нет, поймите правильно, я все равно бы сделал то, что сделал: под угрозой оказался мой брат (для черного быть старшим не просто слова). Но одно дело — расследовать странности Михандрова добровольно, а другое — быть официально посланным.

Денег за это мне, естественно, не дали. Ненавижу!

Я не роптал: черные ничего не боятся, но выгоду свою различать умеют. Пять лет добровольно — принудительных работ были вполне приемлемой ценой за запрещенное колдовство и тройное убийство (хотя, если учитывать личности убитых, мне за него медаль полагается). Нужно быть кротким и послушным (тьфу ты, грех какой!) и как — нибудь пережить это огорчение. Но стоит контракту закончиться, только меня и видели.

Часть первая. Факультативы

И это тоже пройдет.

Изречение философа

Если тебе кажется, что все закончилось, ты — покойник.

Практическое наблюдение

Глава 1

После возвращения из злосчастной командировки я с удивлением обнаружил, что жизнь стала серой. Тихой. Практически два месяца ничего не происходило, а лекции и зачеты почему — то перестали удовлетворять моему понятию о происшествиях. Нет, я не верю в интуицию практикующих магов, просто тишина казалась мне какой — то лживой. Мисс Кевинахари считала, что все дело в нервном истощении, и рекомендовала мне пить сиамский чай (без молока и сахара), а также утверждала, что мне не хватает общества. Я соглашался, но не до такой степени, чтобы пожелать возвращения в Михандров. В принципе можно было отшить ее, но зачем? Иметь дело с эмпатами легко, если не задумываться, кто они такие.

Наверное, развеять меланхолию было бы проще, если бы я имел возможность похвалиться своей ролью в спасении «городка блаженных». Увы, подтвердить слова мне было бы нечем. Где — то далеко на юге журналисты гремели костями Сигизмунда Салариса, хай стоял до неба, но мое имя ни разу не упоминалось, для всех я оставался безликим эмиссаром из Редстона, не то белым, не то черным, не то вообще перевербованным Искусником (и кому это в голову пришло?). Лейтенант Кларенс писал (не спрашивайте меня, откуда он узнал адрес), что приказ об анонимности исходил лично от господина Акселя, а ссориться с ним ни у одного здравомыслящего человека желания не было (то, что он заткнул всех этих белых, уже о чем — то говорит). Это был старейший региональный координатор, мне он годился даже не в отцы, а в прадеды и характер имел тяжелый, как и полагалось черному магу старой закваски. Кроме того (этим меня порадовала Кевинахари), Аксели и Тангоры, скажем так, не всегда ладили. Представляете себе последствия дуэли черных магов? Пять минут сомнительной славы не стоили такого беспокойства.

Ну и фиг с ней!

А в Редстоне царили грязь и скука. Шел снег, потом дождь, потом снова снег, погода вполне краухардская. По улицам сновали мокрые и почти неотличимые друг от друга горожане, и я ходил среди них на лекции и практикумы, домой и на работу как все — безликий. Тем не менее эта зима была точной копией четырех предыдущих, так что приходилось признать: проблема во мне.

Выяснить отношения с Четвертушкой не удавалось, потому что в знакомые пивные он больше не заходил, драться на людях — себе дороже, а гоняться за ним по городу было как — то несолидно. Оставалось сосредоточиться на делах, которых и так было до затылка: в университете высшей магии только два экзамена — вступительный и выпускной, но вот как раз второй — то и надвигался на меня неумолимо. Моими сокурсниками постепенно овладевало лихорадочное возбуждение: дело было не в испытании как таковом (неспособных к обучению отсеяли еще на первом курсе), скорее — в близости цели. А ради чего толпа недорослей (включая черных и белых) столько лет вкалывала, не жалея сил? Глупый вопрос! Ради получения диплома, конечно.

Диплом. Венец пятилетних трудов, последний штрих, превращающий школяра в почтенного мастера. Одновременно — финал бесшабашной юности и первая ступень будущей карьеры. Символ статуса (для черных — абсолютно необходимая вещь!). Эту бумажку с зачарованными печатями университета мне предстояло пронести через всю жизнь, и я желал, чтобы записи, которые преподаватели сделают туда, соответствовали моим представлениям о собственной гениальности. Небрежность в таком деле совершенно недопустима! Нужно было выбрать тему преддипломной практики (и место, где ее проходить), надыбать подходящий список литературы (без него работа будет выглядеть смешно) и уточнить, какие вопросы модны в этом году у экзаменаторов (экзамены сдают не до, а после успешной демонстрации практических навыков). За алхимию волноваться не приходилось: ее я мог начать излагать в любое время, с любого места и практически по любому профилю. Помимо прочего, декан алхимиков питал ко мне слабость и готов был засчитать за практику мою работу в «Биокине», а в качестве диплома желал видеть сравнительный анализ работы газогенераторов разных типов (ну, любопытный он, любопытный). Но вот со второй моей специализацией были кранты.

Всю глубину попадалова я поначалу искренне не понимал, в конце концов, бодяга с черной магией была затеяна исключительно из — за моего стихийного Обретения Силы. Ну да, одно время мне удавалось неплохо на этом зарабатывать, но, как только дело вошло в русло закона, денежный поток резко иссяк. В результате передо мной встал вопрос, никогда ранее меня не беспокоивший: каким именно черным магом я желаю стать?

Карьера чистильщика всерьез не обсуждалась — эта публика у меня уже в печенках сидела. Можно было пойти по части искательства неживых предметов: кладов, родников, утечек газа, проводов под штукатуркой, в конце концов. Белые тоже умеют это делать, но не так хорошо и избирательно, а далеко не всякому клиенту нужно найти под землей слона. Вот только искатель с университетским дипломом — курьез, недостойный обсуждения, в этом деле все построено на инстинкте, и обычно подобным занимаются выпускники ремесленных училищ, часто даже не прошедшие Обретение.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});