Прекрасный каратель - Каролайн Пекхам

зашипела от боли.

— Отпусти, — потребовала я, прижимая ладонь к его груди и пытаясь удержать его, но это было все равно, что толкать кирпичную стену. Я знала множество монстров, но тот, кого я видела в глазах моего отца, был самым ужасным из всех. но тот, что смотрел из глубины глаз моего отца, был самым ужасным из всех, что я когда-либо видела.

— Думаешь, я позволю какой-нибудь отвратительной крысе Ромеро забраться под эту крышу и растить ее как моего внука?

Я подняла подбородок, краснея, когда он осмелился сказать это, как будто не он был самым большим лицемером в мире.

— На самом деле да. Потому что Николи не тот, кем ты его представил, папа? Это Анджело Ромеро.

Папа в шоке отпрянул назад, впервые в жизни выглядя взволнованным.

— Кто, черт возьми, тебе это сказал? — он попытался рассмеяться, но у него не получилось.

— Неважно, кто. Правда в том, что я знаю, кто он. Значит, ты всегда планировал, что я принесу крыс Ромеро в этот дом, не так ли?

Он нащупал пистолет на бедре, и ужас поглотил меня.

— Папа! — Я задохнулась, низко пригнувшись, когда он нацелил его на меня.

Он выстрелил в стену, а затем нацелился на Коко, который продолжал лаять как сумасшедшая.

— Нет!

Следующий выстрел он сделал в подушку, и Коко в тревоге вскочил с кровати. Отец снова направил на меня пистолет, и я прыгнула вперед, пытаясь добежать до двери. Я чувствовала, как ствол целится в мою сторону, и настоящий страх овладел мной.

Я выбралась из своей комнаты, мчась по коридору, пока он гнался за мной, паника растекалась по моим венам.

Появился Ройс, взбегающий по лестнице с пистолетом наготове и выражением чистого ужаса в глазах.

— Утка Слоан!

Пистолет отца выстрелил до того, как Ройс успел нажать на курок. Ройс рухнул на землю, и его кровь была повсюду.

— Нет , — выдохнула я, падая на колени рядом с ним и надавливая на рану. Он схватил меня за руку, тяжело дыша. — Все хорошо, я здесь, все будет хорошо.

Меня трясло, я парила на краю бесконечной пропасти, когда смотрела вниз на человека, которого любила больше, чем на отца, бывшего моей плотью и кровью.

Тень папы упала на меня, и я посмотрела на него, дрожа с головы до ног.

— Как ты мог?

— Конечно, это ты ей рассказал, — обратился он к Ройсу.

— Тебе всегда слишком нравилась пустая трата моего времени, дочь, — пробормотал он, а затем ударил меня ногой по ноге. — Вставай. Мы уходим.

Я не двигалась, склоняясь над истекающим кровью Ройсом, зная, что ничем не могу ему помочь. Это было самое ужасное чувство в мире.

— Прости, — сказала я сквозь слезы. — Я тебя люблю.

— Я защищал тебя от дурного зла, дорогая Слоан, — прохрипел Ройс. — Прости меня.

Папа схватил меня за волосы, поднял на ноги и потащил вниз по лестнице.

— Нет! — Я закричала, пытаясь вырваться на свободу. Мои руки были в пятнах крови, а сердце разрывалось от боли. — Ройс!

— Заткнись и иди, — рявкнул папа.

— Куда ты меня ведёшь? — взмолилась я, глядя через плечо на все еще лежащего на площадке Ройса.

Мое сердце разрывалось на куски, и шок сотрясал мое тело.

Он умирает там в полном одиночестве.

Хватка отца на мне усилилась, когда он потащил меня вперед в яростном темпе.

— Увидеться с твоей мать.

Я подъехал к дому Джузеппе чуть больше чем через полчаса после разговора со Слоаном.

В моих ушах все еще звенело эхо того разговора. Она была беременна. И она спала с Рокко Ромеро по своему выбору. Я не мог этого понять, но потом решил, что есть много вещей, которые я никогда не смогу понять, о том, каково это находиться в плену. Возможно, это Стокгольмский синдром. Или, может быть, она действительно увидела в этом демоне что-то такое, что заставило ее захотеть отдаться ему.

Что бы это ни было, я не собирался осуждать ее за это. Если бы я лучше выполнял свою работу, она бы никогда не застряла с ними так надолго. Черт, если бы я действовал быстрее на нашей свадьбе, они никогда бы ее не взяли.

К тому же, каковы бы ни были причины сложившейся ситуации, ребенок, растущий внутри нее, ни в чем не виноват. Я слишком хорошо знал, каково это быть нежеланным ребенком, воспитанным людьми, которые заботились о тебе только потому, что им платили. Я знал голод потребности принадлежать к семье. К настоящей семье, которая искренне любит. Это было то, за чем я столько лет гонялся с Калабрези. И если Слоан была готова выйти за меня замуж и дать мне семью, о которой я всегда мечтал, то меньшее, что я мог предложить ее ребенку, было тем же самым. Они будут моими во всем, кроме крови. Да и любовь в любом случае не слишком заботилась о ДНК.

Я подъехал к дому, нахмурившись от удивления, поскольку не заметил машину Джузеппе, припаркованную снаружи. Я ожидал, что он побьет меня, но, возможно, лучше, чтобы он этого не сделал. Я был так удивлен телефонным звонком Слоан, что почти ничего не сказал ей, кроме как согласился помочь. Ей нужно было услышать это из моих уст. Нужно было увидеть, что я имел в виду. Я буду рядом с ней, несмотря ни на что. Она и этот ребенок.

Входная дверь была приоткрыта, когда я добрался до нее, и снял пистолет с бедра, струйка адреналина пробежала по моему позвоночнику.

Что-то было не так.

Я остановился, прислушиваясь к какому-либо признаку, указывающему как действовать, и слабое тявканье, тявканье маленькой собачки наверху привлекло мое внимание.

Я нахмурился, поправил рукоять пистолета и двинулся по дому, направляясь к лестнице, прежде чем подняться на площадку.

Мое сердце оборвалось, когда я заметил Ройса на полу, истекающего кровью, и быстро осмотрел остальную территорию в поисках каких-либо следов Ромеро. Лай все еще доносился из комнаты Слоан вдоль коридора, и мое замешательство усилилось, когда я узнал Коко.

Я осторожно двинулся вперед с оружием наготове, и Ройс внезапно застонал рядом со мной.

— Ты все еще со мной, приятель? — Я вздохнул. — Кто это сделал?

— Джузеппе… — прохрипел Ройс, и его глаза распахнулись.

— Сейчас я поищу его, — согласился я. — Продолжай давить на рану и…

— Нет! — Ройс закашлялся. — Я имею в виду, что Джузеппе застрелил меня… он забрал Слоан… помоги ей.

— Что? — Я нахмурился, задаваясь вопросом,