Любовь изгнанницы - Симона Вилар

– Все в руках Господа, – отвел взгляд юноша, но Ричард схватил его лошадь за повод и рванул с таков силой, что та заржала и стала биться. Джеймс осадил ее и взглянул на герцога. Но тот оставался неумолим.

– Ты уразумел меня, Джеймс? Твое посвящение в рыцари зависит от того, как ты справишься с этим делом.

В следующий миг Глостер пришпорил коня и с боевым кличем понесся вперед, через миг уже забыв и Майсгрейва, и Джеймса Тирелла, и свой приказ. На полном ходу он врезался в гущу сечи.

Рубя врагов направо и налево, Ричард среди клочьев тумана вдруг увидел пятнистого коня Майсгрейва и самого барона. Майсгрейв, вращая над головою длинный двуручный меч, наседал на рыцаря в иссеченных вороненых латах. У Ричарда расширились глаза – на темном нагруднике противника барона явственно виднелись посеребренный медведь и суковатая палка. Это был сам Уорвик!

– Оставь его мне, барон! – что было силы закричал Глостер. – Оставь его мне! Но его крик потонул в гуле битвы. Герцог лишь мельком подумал – откуда взялся под Уорвиком конь, если тот бился пешим, и что за люди с орлами на туниках окружают Делателя Королей и Майсгрейва. Ба, да это же знак барона! Ай да Бурый Орел! Затравил-таки старого медведя!

Туман налетал клочьями. В воздухе засвистели стрелы. Ричард выругался – он не любил биться с лучниками. В такой давке они разят без разбора. Он завертелся на месте, отыскивая глазами Уорвика и Майсгрейва. Туман снова рассеялся, и он увидел их далеко в стороне, все еще окруженных латниками Бурого Орла.

И тут герцога пронзила страшная мысль. В пылу сражения он не сразу разглядел, что удары, которыми обмениваются Уорвик и Бурый Орел, замедленны, словно это игра, а не битва. Майсгрейв теснил Делателя Королей, тот отступал, а вокруг все более плотным кольцом смыкались его люди. Он понял все – Майсгрейв уводил Делателя Королей с поля боя.

В воздухе снова завизжали стрелы, и Глостер коротко вскрикнул от боли. Глубоко, меж наплечником и панцирем, в плечо ему вонзилась короткая арбалетная стрела. Он начал медленно падать с рвущейся лошади, но успел ухватиться за луку седла. Падать нельзя ни при каких обстоятельствах! Упасть сейчас – значит быть затоптанным насмерть. Лошадь несла его куда-то, лавируя между сражавшимися. Вцепившись в седло и уперевшись в стремена, Ричард пытался удержаться верхом. Сквозь решетку забрала широко открытыми глазами он видел кровавую слякоть внизу, отрубленные руки, чьи-то раздавленные спины, исковерканные подгрудники, в лепешку раздавленные лица.

«Дьявол и преисподняя! Все, что угодно, только не это!»

Страшным усилием он сумел выпрямиться в седле и тотчас прямо перед собой увидел отступающего под ударами Майсгрейва Делателя Королей. На мгновение он словно забыл, что ранен.

– Майсгрейв, предатель! – взревел герцог. – Майсгрейв…

Голос его пресекся. Дымка заволакивала округу, но ошибиться он не мог. Уорвик падал. Выронив меч, схватившись за горло, великий Невиль медленно клонился, сползая с коня, пока наконец окончательно не рухнул. Майсгрейв, сжимая обеими руками меч, не двигаясь, смотрел на него.

Ричард почувствовал, как горячей волной его захлестывает радость.

– Проклятый Медведь пал! – бешено закричал он звенящим голосом. – Нет больше Делателя Королей! Уорвик пал!

В этот миг он почти боготворил Майсгрейва. Он слышал, как его крик повторяют все новые и новые голоса, и он катится все дальше и дальше. Уорвик пал! Последняя надежда Ланкастеров, гроза йоркистов, Медведь Невиль погиб!

Это звучало лучше, чем боевой клич! Ричард прерывисто дышал. Нет больше последнего свидетеля его низкого поступка на Сендельском мосту! Правда, остается его дочь, но Анна ему не страшна, ибо она в его руках.

Он снова взглянул на Бурого Орла, сквозь сгустившийся сумрак увидел, как за спиной барона возник всадник с секирой. Ричард не сразу его опознал, но нельзя было не узнать его мощного вороного коня с широкой белой полосой на морде. Джеймс Тирелл! Неужели он убьет-таки Майсгрейва, когда тот выказал себя наилучшим образом, сразив самого Делателя Королей?!

Ричард успел заметить, как его оруженосец молниеносно занес топор. Туман сгустился, поплыл ватными клочьями, скрывая происходящее. Ричард изо всех сил напряг зрение, но все было тщетно.

Замок Хэмбли со всех сторон был окружен распаханными угодьями, поделенными на клочки и полоски, где на акре-другом крестьяне выращивали свою рожь или овес. Когда под прямыми лучами поднявшегося солнца утренний туман окончательно растаял, стала видна и сама деревенька, над которой возвышалась четырехгранная колокольня церквушки. Бронзовое гудение ее колоколов возвещало, что Сын Человеческий воскрес, дав людям надежду на вечную жизнь…

Дебора прикрыла узкий ставень и повернулась к принцессе.

– Анна, тебе следует взять себя в руки. Принцесса оставила без ответа слова баронессы. Она расхаживала из угла в угол покоя. Лицо ее было мертвенно-бледно, а ставшие огромными глаза мерцали в полусвете.

Деборе стало не по себе. Уже несколько часов, с того момента как уехал Ричард Глостер, с Анной творилось неладное. Порой она падала на колени, и Дебора слышала, как она страстно шепчет:

– Сохрани их. Пречистая Дева! Сохрани их, Господь и все святые!

Баронессе казалось, что она знает, кого, кроме отца, поминает в молитвах Анна. Того, кто обратился к ней в Вестминстере, умоляя помочь принцессе. Он был взволнован, и в глубине души Дебора почувствовала, как он страдает за Анну. Филип Майсгрейв, человек, с которым бежала год назад дочь Уорвика… Прекрасный, сильный рыцарь. Анна доверяла ему безоглядно, а когда упоминала о нем, глаза ее теплели.

Когда утром Дебора открыла глаза, Анна стояла у окна.

– Ты так и не ложилась? Анна отрывисто заговорила:

– Я делала ошибку за ошибкой. Я могла, могла его спасти, я знала все о предательстве… И если он погибнет, я никогда не прощу этого себе!

Дебора опасалась, что это невыносимое напряжение всех сил может повредить Анне, но все попытки ее успокоить оставались тщетными. Тогда Дебора оставила принцессу в покое и принялась молиться. Волнение Анны передалось и ей. Кристофер Стэси, ее возлюбленный супруг, тоже должен был принять участие в битве, и, если Йорки одержат победу, он получит рыцарский пояс… Но судьба воина переменчива, и смерть поджидает на каждом шагу…

Время тянулось мучительно медленно. Праздничные колокола умолкли, и над миром водворилась благодатная тишина. Светило солнце, не было ни ветерка. Стало даже душно. В окно Дебора видела, что солдаты гарнизона оставили свои будничные дела и столпились у кордегардии, что-то оживленно обсуждая. Они тоже не имели вестей об исходе сражения и явно беспокоились. Выглядывая в окно, Дебора не раз замечала медленно прохаживающегося по стене замка сэра Роберта Рэтклифа. Порой он останавливался и подолгу вглядывался в даль.