На пути в рай - Дэйв Волвертон

На следующее утро я проснулся в машине, летящей над землей. Я лежал на спине и больше не слышал прибоя. Чувствовал себя обособленным от всего. От своего прошлого, от своих друзей, от своего мира. Небо темно-красное, как на закате, и безоблачное. И на нем ни одной ленты опару но тако. Их разнесло бурей. Мы проехали под деревом, растрепанной пальмой с подсохшими листьями, которые шуршали, как бумага, и меня в самое сердце поразило знакомое ощущение.

«Я возвращаюсь в Панаму, — с безумной радостью подумал я. — Я возвращаюсь в Панаму!» Солнце, отразившееся в листве, напомнило мне о давно забытом эпизоде. Не могу вспомнить, когда именно это случилось в моем детстве: помню, что лежал на диване, глядя в окно. Два поля разделяла полоска деревьев, и толпа обезьян переходила там из одного леса в другой. Мне тогда показалось, что это я движусь, а обезьяны стоят на месте.

Я лежал на дне машины, вспоминал эту пальму, так неожиданно появившуюся после необычной фауны Пекаря, и меня наполняло ощущение спокойствия, даже эйфории. И снова я почувствовал, будто возвращаюсь домой, в свою собственную утраченную страну.

Постепенно пальмы стали встречаться чаще. К полудню мы достигли полностью терраформированной лесистой местности. На деревьях болтали попугаи, лакомясь фруктами; мы, несомненно, добрались до земель ябандзинов.

Мы остановились на ночь и два следующих дня двигались вдоль берега на юг. Днем и ночью дул сильный ветер, он летел с холодных морей на нагретую сушу и иногда достигал силы шквала. Но море здесь представляло собой узкую ленту, и поэтому бури приносили мало дождей. Пыль, поднятая в пустыне ветром, окрасила небо в тусклый желто-коричневый цвет, и закаты и восходы стали особенно великолепны. Я чувствовал себя крепче и вечером лежал у костра и слушал разговоры.

Абрайра весь день тревожилась, напрягалась и потому очень устала. Когда к ней обращались, нужно было повторить два-три раза, чтобы она ответила. После того как Мавро лег спать, Перфекто спросил:

— Что у тебя на уме, сестренка?

— Я только… не знаю. Хочу ее. Хочу эту планету!

— Да, — энергично подхватил Перфекто. — Понимаю. Я тоже чувствую это.

Абрайра спросила:

— Помнишь, каково жилось в нашем поселке, в Темуко, когда мы были детьми? У нас ничего не было! Абсолютно ничего, что можно было бы назвать своим! Капитан Гуэррера давал нам одежду или игрушки, но ничего не принадлежало мне — мне одной. Давая нам обувь, он всегда повторял: «Не забывай делиться с другими». Мне это было ненавистно.

— Знаю, — сказал Перфекто. — Я тоже это ненавидел. Нас создали, чтобы мы защищали свою территорию, а потом ничего нам не дали.

Абрайра рассмеялась.

— Помнишь, как мы детьми прятали вещи под кроватью? И время от времени приходил Гуэррера и все отбирал. Я нашла в канаве куклу и несколько месяцев прятала ее; она мне была нужна не потому, что была красивая, чистая, вовсе нет — она была моя.

Перфекто улыбнулся.

— Si. Гирон и его палки. Помнишь, как он приносил домой палки. Ничего особенного в них не было, простые палки. Если он еще жив, я думаю, у него дома их горы.

— Вот что я чувствую, — сказала Абрайра. — Хочу эту планету, как Гирон хотел свои палки. Хочу дом. Так хочу, что ни о чем другом не могу думать! Если мы выиграем эту войну, я, наверное, умру от радости.

— Ах, — сказал Перфекто, — как было бы хорошо! Иметь целую планету в своем распоряжении. Это желание — наша сущность. Никогда не думал, что захочу чего-нибудь так сильно. Но убивать ябандзинов я не хочу. Мне жаль того, что с ними случится, когда мы достигнем Хотокэ-но-Дза.

* * *

На третий день, продолжая идти вдоль берега, мы увидели первые признаки цивилизации: в море уходил причал, и на камне был нарисован один японский иероглиф, одно слово. Я не знал, что оно означает, но, казалось, это предупреждение. Над иероглифом был нарисован белый самурайский меч, а еще выше — кровавый глаз.

Мы остановили машину и долго смотрели на эти символы.

— Как ты считаешь, это предупреждение? — спросил Перфекто.

— Не знаю, — ответила Абрайра, — но мы явно недалеко от Хотокэ-но-Дза. Может, всего в нескольких километрах.

— Нет, — сказал Мавро, — не думаю. Мы не можем оказаться так близко. Я долго изучал карту. Видимо, нам еще километров двести.

Абрайра сказала:

— Хочешь пойти вперед вслепую? Мы даже не знаем, виден ли город с берега. Не хочу наткнуться на мину или нейтронную пушку.

— Может, в городе не осталось никакой защиты, — с надеждой предположил я. — Может, наши компадрес уже добрались до города и уничтожили всю автоматическую защиту. Во время схватки мы встретили в пустыне столько ябандзинов, словно все мужское население покинуло город. Похоже, его остались защищать только женщины, старики и дети. И, конечно, десять тысяч колумбийцев, если они уже высадились.

— Нет, защита не уничтожена, — возразил Перфекто. — Даже если Гарсон успел добраться. Он сказал, что битва будет на девятый день после выхода из Кимаи-но-Дзи. Это завтра утром. И даже если по какой-то причине Гарсон решил напасть на город раньше и захватил его, он не станет уничтожать защиту; наоборот, постарается как можно быстрее восстановить ее, чтобы не опасаться мести «Мотоки» или возвращающихся ябандзинов.

Я нервничал при мысли о защите, управляемой на расстоянии. К такой задаче меня не готовили, я видел это только в симуляторе, и единственный реальный эпизод — оборона Кимаи-но-Дзи — доказал мне, что я не готов к сражению. Я не хотел идти на юг.

Абрайра сказала:

— Направимся в глубь суши и посмотрим, не найдем ли следы Гарсона. Если армия прошла к городу, должны остаться взорвавшиеся мины и уничтоженные пушки.

Мы отвернули от моря и двинулись через деревья. Нам потребовалось два часа, чтобы преодолеть десять километров джунглей, потом джунгли поредели и сменились травянистой равниной. Я порылся в карманах и нашел камешек, который подобрал в Кимаи-но-Дзи. Сидел и смотрел на маленькую красную головку цветной капусты.

Мавро увидел и спросил:

— Что это?

— Рубин, — ответил я, и все обернулись ко мне. — Я нашел его в Кимаи-но-Дзи. Похоже, здесь это не редкость. На планете присутствуют все металлы. Рубин, изумруд — это всего лишь кристаллы кварца с примесью меди или железа. Здесь они ничего не стоят.

— Ха! — сказал Мавро. — Настоящий рубин? Имеет смысл — да еще со всеми этими металлами. Может, здесь в каждой реке золото, а на каждом заднем дворе груды рубинов, а мы ничего и не знали.

Мы двинулись дальше, и я подумал: возможно, он прав.

Ночью мы проехали триста километров по большой дуге через полосы джунглей и оказались в густом лесу на берегу широкой реки. Мы были уверены, что именно на этой реке расположен Хотокэ-но-Дза, мы видели на информационных лентах машины ябандзинов на этой реке — ведь это единственная крупная река на карте; поэтому мы двинулись по ней на юго-восток, осторожно, опасаясь наткнуться на защитную линию города. Абрайра часто повторяла словно про себя:

— Мы это сделаем! Мы это сделаем!

За час до рассвета мы прошли последний поворот, дальше река устремлялась прямо. Ничто не закрывало поле зрения, и мы увидели огни большого города на холме. Но огни были красные и окружены столбами дыма.

Город пылал.

Глава восемнадцатая

Абрайра смотрела на тускло-красные облака дыма над городом.

— Что происходит? — спросила она. — Может, Гарсон напал раньше намеченного времени?

— Должно быть, колумбийцы, — предположил Перфекто. — Вероятно, приняли предложение Гарсона и решили сжечь город. А может, прямо сейчас сражаются в городе с ябандзинами, а пожар вспыхнул случайно. — Огонь и дым казались очень далекими, километрах в восьмидесяти от нас.

Мы все смотрели еще какое-то время. Абрайра сказала:

— Там нет сражения. Я не вижу в облаках отражений лазеров. Никакой битвы нет.

Мавро ответил:

— Тогда это ябандзины жгут свои дома перед сражением. Они знают, что мы приближаемся. Знают, что их ждет. И не хотят оставить нам что-нибудь.

Его слова показались мне верными. Ябандзины жгут свои дома, как жители «Мотоки» сожгли свои перед массовым самоубийством.

Абрайра вздохнула и сказала:

— Если ябандзины жгут город, значит, Гарсону не удалось убедить колумбийцев присоединиться к нам. Иначе город был бы наш или в нем шли бы бои. Если Гарсон все еще не вошел в город, мы встретим его ниже по реке. — Она передвинула ручки управления, машина поднялась в воздух и понеслась на высшей скорости. Мавро и Перфекто начали стрелять плазмой, и река осветилась.

Абрайра крикнула:

— Анжело, бросай за борт все запасы пищи и воды, всякий лишний груз. В реке обязательно есть мины, и я не хочу наткнуться на них. Достань все лазерные ружья и держи их наготове. И если придется плыть, не выпускай ружья.