Я, маг! - Дмитрий Казаков

На чужака направили копья, и лишь после длительного разглядывания он был опознан как бывший гость племени. Затем охотники долго совещались сразу убить человека, пренебрегшего в свое время гостеприимством, исчезнув под пологом ночи, или подождать?

Сошлись на втором варианте. Оружие отбирать не стали, а мрачно и целенаправленно двинулись к становищу, держа пришельца в центре маленького отряда, чтобы не сбежал. О том, что человек, идущий в племя, не станет бежать от тех, кто его туда ведет, охотники даже не подумали.

Подойдя к становищу, Харальда оставили у опушки под охраной нескольких особенно свирепых воинов, а остальные двинулись к юртам. Там тотчас залаяли собаки, потом послышались человеческие крики. Кончилось все это тем, что от крайней юрты кто-то отчаянно замахал руками, призывая приблизиться.

Харальда довольно невежливо толкнули копьем в спину. Сам он сдвинуться с места неожиданно не смог. Ноги отказались идти при мысли о том, что сейчас он увидит Асенефу.

Сердце болезненно сжалось, в горле пересохло. Группа людей у края становища приближалась, но среди них не было женщин. Впереди стоял Завулон, такой же суровый и прямой, как и в прежние годы. Только волосы его совсем побелели, а лицо сморщилось, как печеное яблоко.

Рядом с вождем стоял молодой мужчина с большими растерянными глазами. На миг Харальда поразило какое-то несоответствие в его облике. Пытаясь понять, в чем дело, Владетель даже запнулся и тут же осознал – юноша с глазами больного теленка одет как колдун! Костяные фигурки на одежде, посох с вороньей головой в руке. Значит, Фарра умер?

Отсутствие старика среди собравшихся подтверждало догадку. Меж мрачных смуглых лиц старейшин внимание привлекло одно, отражающее искреннюю веселость. Не сразу узнал Харальд, что радуется ему несколько потолстевший Гуннар.

Он собрался улыбнуться в ответ, но суровый голос вождя предупредил намерение:

– Зачем ты пришел? – Карие глаза Завулона смотрели без приязни, и Харальд никак не мог понять, в чем тут дело. Он сбежал из племени? Ну и ладно, никто его не держал. Он жил с дочерью вождя? Так она сама пришла в юрту к чужеземцу!

Неизвестность заставила подобраться, и ответил Харальд дрожащим от напряжения голосом:

– Я хотел видеть Асенефу!

Вождь дернулся, словно от удара, и сказал глухо:

– Ты зря проделал столь длинный путь. Желание твое невозможно исполнить!

Харальд застыл, словно громом пораженный, а Завулон обратился к колдуну, и слова его были полны гнева:

– Как мог ты, Мадай, не заметить, что этот человек приближается к нашему становищу?

– Я взывал к духам, как обычно, – ответил растерянно молодой колдун. – Но в последние дни нечто внушало им такой ужас, что они не могли отвечать. И теперь я вижу причину этого.

– И в чем же она? – вождь нид нахмурился.

– В этом человеке. – Дрожащей дланью Мадай указал на Харальда. – Он маг, но воистину исполинской силы. Меня трясет от одной близости к нему.

– Так ты стал Владетелем? – спросил вдруг Гуннар, выступая на шаг. – Добился своего?

– Да, – признался Харальд.

Старейшины уставились на него со страхом и удивлением, лишь Завулон оставался спокоен.

– Ладно, – сказал он. – Хотя мне больше всего хотелось бы, я не могу отказать тебе в гостеприимстве, Харальд. Я думаю, один человек в моем племени даст тебе кров.

С этими словами вождь резко развернулся и пошел прочь, словно дальнейшее его нисколько не занимало. За ним засеменили остальные. Последним, бросив на чужака опасливый взгляд, зашагал колдун.

– Что это с ним? – спросил Харальд у оставшегося Гунн ара.

– Его сильно подкосила... – Гуннар замялся, в темных глазах мелькнула нерешительность. – Смерть дочери.

– Как?! – Харальд замер, по телу прокатилась ледяная волна, и очень захотелось проснуться. – Асенефа умерла?!

– Да, – ответил Гуннар и поспешно подхватил пошатнувшегося товарища.

– Я в порядке. – Харальд отстранил руки, с трудом сглотнул. В груди стало холодно и пусто. Навалилась усталость, которую во время путешествия по горам не замечал. А теперь, когда все оказалось напрасным, заворочалась в мышцах клубками ноющей боли, которую можно изгнать лишь отдыхом.

– Как это случилось? – спросил он, справившись с окостеневшим вдруг языком.

– Она умерла родами, – ответил Гуннар серьезно, и на лице его было сочувствие. – Производя на свет твоего сына.

– Сына? – Харальд уже не говорил, он хрипел.

– Пойдем, – Гуннар взял старого соратника за руку и чуть не силой потащил за собой, – На него посмотришь завтра. И скажи мне, на кой ты вырастил эту ужасную бороду? Я с ней едва тебя узнал.

Мальчишка по имени Харальд смотрел на незнакомого дядю широко раскрытыми глазами, зелеными, будто молодая трава, точно такими же, как и у матери. А вот волосы ему достались отцовские – белые и прямые.

Харальд смотрел на сына и не чувствовал ничего. Ночь он провел без сна, гудяшие мышцы и болящая душа не дали спокойно отдохнуть. Наступило утро, серое и унылое, и в юрту Гуннара, где остановился чужак, одна из сестер вождя привела ребенка. Поначалу он с любопытством смотрел на чужого мужчину, но, поскольку тот ничего не говорил и не делал, заскучал и принялся вертеться.

– Пожалуй, не стоит ему меня долго видеть, – сказал Харальд женщине, приведшей к нему сына. – Спасибо, что дали мне посмотреть на него...

Юрта опустела. Жена Гуннара восприняла появление нежданного гостя очень неодобрительно и ночевать с ним в одних стенах отказалась. Сам хозяин куда-то пропал с утра. Наверное, уговаривал Завулона не убивать Харальда, виновного, по мнению вождя, в гибели дочери. Сам бывший наемник за то время, что провел среди нид, заимел большой вес как хороший лучник и охотник. Некоторые поговаривали, что неплохо бы ему стать вождем после того, как предыдущий достигнет преклонных лет. Ведь всем известно, что вождь должен быть полон сил и жизненной мощи, старому место в совете племени.

Вот только со своими детьми у Гуннара не сложилось.

По пологу юрты царапал дождь, от шкуры, на которой сидел Харальд, пахло зверем, а в голове бродили тяжелыми валунами неприятные мысли. В очередной раз стало совершенно неясно, что делать дальше? Весь поход на север оказался бессмысленным. Остаться здесь, среди нид? Но каждый день видеть сына, который не будет звать его папой, но видом своим напоминать об умершей Асенефе? Уйти на юг? А что там? Править Владением, наводя трепет на вассалов и ужас на врагов?

Но ведь и в том и в другом случае все закончится одинаково, подарок богов окончательно высосет из мага душу, превратив его в бесчувственную куклу, или сломает его, доведет до страшной гибели. Ни тот ни другой вариант не казался привлекательным.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});