Наковальня Льда (Зима Мира - 1) - Майкл Роэн

- Что это? - крикнул Элоф и выпрямился на лежанке. Он сразу же понял, что видел сон, однако ему казалось, что слабое эхо из его видения еще дрожит в холодном предрассветном воздухе.

- Один-единственный удар грома, - тихо отозвался Керморван, лежавший у двери. - Вспышка разбудила меня. Должен сказать, это редкость, даже во время летних гроз. Странно... Однако пробуждение наступило своевременно. Нам пора в путь!

Илс и Элоф встали, немного посетовали на ранний подъем и плотно позавтракали остатками продуктов. Керморван нервничал, ерзал на месте и почти не прикасался к еде. Он недовольно косился на них, даже когда они плескали себе в лицо водой из близлежащего ручья, перед тем как тронуться в путь. Однако теперь он продвигался с большей осторожностью, внимательно осматривал окружающую местность и часто останавливался. Находясь так близко от города, они не осмеливались открыто переваливать через гребни холмов из опасения, что их силуэты могут увидеть на фоне неба, и двигались зигзагами между склонами. Когда они вышли к небольшой рощице у подножия последнего пологого склона, день уже клонился к вечеру. Отсюда Элоф мог слышать отдаленный рокот прибоя, а в дуновении ветра появился привкус моря. Появились также другие запахи и звуки, гораздо менее приятные.

- Здесь мы немного отдохнём и разведаем дорогу, - решил Керморван. Дальний конец этой лощины выходит прямо к городу.

Они подошли к границе деревьев, окаймленной широким кольцом кустарника и высоких папоротников. Керморван осторожно раздвинул стебли и выглянул наружу. Элоф услышал странный сдавленный звук, напоминавший рыдание. Он не мог сказать, что послужило причиной этого звука - ярость, горе или отчаяние. Пробравшись вперед, он тоже выглянул из-за спутанных стеблей и затаил дыхание при виде зрелища, открывшегося его взору.

- Это напоминает мне мой собственный городок, - прошептал он. - Хотя тебе это, наверное, кажется глупостью - ведь Эшенби целиком уместился бы в одном квартале Кербрайна...

Керморван покачал головой. Его лицо посерело и осунулось.

- Нет, не кажется. Малые тоже должны жить, иначе как выживут великие? Зло всегда одинаково, независимо от размеров злодеяния.

- Он прав, - сказала Илс. Раскрыв свой мешок, она достала оттуда тонкую кольчужную рубашку. - Каждая беззаконная смерть нарушает равновесие в мире. Это должно прекратиться!

Теперь они находились не более чем в полулиге от городских стен, на одном уровне с самыми высокими башнями. Как показалось Элофу, город рос наружу, от центрального холма. Высокая внешняя стена, начинавшаяся от гавани и выгибавшаяся внутрь в форме подковы, едва вмещала огромное скопище сланцевых крыш разнообразных оттенков серого, зеленого и желтого цвета. Кузнец подумал, что любую деревню или город, которые ему когда-либо приходилось видеть, можно опустить туда, и это останется совершенно незамеченным. Белые стены, плавно изгибавшиеся между крышами, отделяли одни районы города от других, на первый взгляд без всякого смысла и порядка. Но потом Элоф осознал, что видит историю города, запечатленную в развитии, подобно годичным кольцам на срезе древесного пня. Через каждые несколько поколений город перерастал собственные стены, и они протягивались дальше, либо возводилась новая стена, окружавшая предыдущие. Иногда старые стены разрушались, но чаще всего оставались стоять как дополнительная линия оборона. Элоф попробовал посчитать эти стены от края к центру и изумился их количеству. Город был древним местом, но ни одна его часть не выглядела более древней или благородной, чем центр, источник всего этого роста. Сердцем Кербрайна был скальный мыс, постепенно сужавшийся и выполаживающийся в сторону суши и падавший отвесным утесом в воды залива. На вершине утеса, подобно гребню на шлеме, стояла цитадель с семью высокими башнями. Стены цитадели, высеченные из монолитного камня, были тускло-серыми, но башни над ними сияли белизной, так же как и крыши строений между ними. Они были подобны прекрасной диадеме на каменном взлобье, и самая высокая из них стояла прямо над водами на вершине утеса. Верхушки башен сверкали в свете заходящего солнца еще ярче, чем море, лежавшее под ними, ибо они были отделаны бронзой и увенчаны золотыми шпилями.

Все это Элоф мог бы увидеть, если бы впервые окинул взглядом Кербрайн во времена мира и благополучия. Он увидел бы торговые суда, стоящие на рейде в гавани с поднятыми белыми парусами, или тонкие струйки дыма, поднимавшиеся над крышей огромной кухни в цитадели, где готовилось вечернее угощение. Но сейчас он видел совсем иное. Солнце по-прежнему мягко сияло на городских крышах, и многоцветные знамена гордо развевались на ветру, но против них восставали гораздо более многочисленные черные знамена. Запахи предвещали празднество не для людей, но для стервятников, и плюмажи черного дыма поднимались от выжженных полей вокруг города.

Зловещие признаки войны проступили с пугающей очевидностью: повсюду виднелись походные шатры, временные лагеря, траншеи, спешно возведенные укрепления и осадные машины. Группы одетых в черное воинов сновали между ними, как деловитые муравьи. То, что когда-то было домами за городскими стенами, превратилось в почерневшие скелеты, пригородные парки и сады бесследно исчезли под ударами топоров, земля превратилась в грязное месиво под солдатскими сапогами. Из срубленных деревьев были сооружены высокие платформы с приставными лестницами, которые толкались на катках к городским стенам, чтобы высаживать нападавших.

Гавань тоже была осквернена. Ее воды загромождали останки сгоревших кораблей, затонувших или выброшенных на берег. Черные паруса заполняли побережье и море вдали, словно болезнетворное пятно. Жуткие морды, нарисованные на бортах эквешских галер, стоявших на рейде, угрожали городу оскаленными пастями. С их палуб, как и с земли, баллисты и катапульты осыпали бастионы тяжелыми стрелами, гарпунами, металлическими и каменными снарядами.

Но знамена завоевателей развевались не только на море и в окрестностях города. Занялись новые пожары; война вступила за стены Кербрайна. Внешняя стена, еще вчера возвышавшаяся могучей преградой против расползающейся заразы, получила ужасную рану на северном фланге - огромную брешь, заваленную кучами щебня и рухнувших каменных плит, закопченных или покрытых пепельно-серым налетом, как после удара молнии. В эту брешь, подобно чуме, вползали черные эквешские знамена. Над серыми и кремовыми крышами за разбитой стеной танцевало торжествующее пламя, на улицах мелькали фигурки людей, сталкивавшихся в беспощадной схватке. Защитники стены по-прежнему пытались отразить врага, хотя их теснили со всех сторон. Черные знамена продвигались все дальше, и еще больше их приближалось снаружи - как будто гниль поразила прекрасный цветок и теперь распространялась вокруг, приближаясь к самому сердцу. Внешняя стена была потеряна, первый рубеж обороны пал. Эквешцы ворвались в город.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});