Ключ к счестью - Джейн Фэйзер

Оуэн ничего не ответил на это, но, выйдя через какое‑то время из убогого помещения, вернулся с охапкой сухих листьев папоротника.

— Немного колется, зато никаких блох, — сказал он и затем, к молчаливому удивлению Пен, ловко соорудил приличную постель возле обложенного камнями очага, который он искусно разжег.

После чего принес взятые из мешков и корзин одеяла и детские пеленки, а также флягу с вином.

— Теперь очередь за ужином, — напомнил он, спускаясь по шаткой приставной лестнице с чердака.

Пен уложила ребенка на приготовленную постель, сменила ему одежду. Во время этой операции тот на удивление спокойно лежал, посасывая палец и глядя на балки потолка, где мелькали блики света от разгоревшегося очага. Она пощекотала ему живот, и он вдруг рассмеялся — в первый раз на ее памяти. Она наклонилась, чтобы поцеловать его, он протянул к ней ручонки и снова издал что‑то похожее на смех.

— Ты знаешь, я твоя мама, — прошептала она. — Да, ты знаешь, я уверена в этом.

Она повернулась на звук шагов Оуэна и посмотрела на него со смущенной радостной улыбкой.

— Я разговаривала с ним, — сказала она. — Вместо слов он ответил смехом. Но надеюсь, вскоре он заговорит со мной и назовет мамой.

— Ему предстоит многое понять и узнать. — Оуэн поставил на пол принесенный чайник и деревянную бадью. — В чайнике горячая вода. Освежите себя и ребенка. Я умоюсь внизу холодной и заодно принесу еду.

— И молока, пожалуйста, — попросила она.

Одевая ребенка после мытья, она с удивлением обнаружила среди принесенного Оуэном детского белья два маленьких одеяла, несколько новых рубашонок и передников. Когда он набрал все это? И, значит, был уверен, что она с ребенком все‑таки поедет с ним неведомо куда?

Мытье ребенок перенес без всякого удовольствия, но сейчас, чистый, сухой и тепло одетый, опять заулыбался.

Оуэн очередной раз вернулся, принеся хлеб, молоко в кувшинчике и что‑то похожее на тушеное мясо в котелке. Пен не переставала удивляться и восхищаться его заботливостью и спокойным умением применяться к обстоятельствам и обстановке.

Особого времени на эмоции не было — так она устала и хотела спать.

Все же успела до того, как лечь, выйдя после ужина во двор, полюбоваться звездным небом и невыразимой тишиной, которые ее окружали.

Все трое разместились на одном ложе, укрывшись одеялами и плащами, ребенок являл собой некую живую преграду между ней и Оуэном. Несмотря на безмерную усталость, она не смогла сразу уснуть и слушала ровное дыхание спящего Оуэна, видела контуры его сильного тела. Ей хотелось, чтобы он хотя бы просто прикоснулся к ней, но знала: этого не произойдет.

Она провалилась в сон и проснулась, когда за окошком серел рассвет. С ужасом она вдруг поняла, что лежит одна. Ни ребенка, ни Оуэна рядом не было.

Вскочив на ноги, она кинулась к лестнице и, возможно, упала бы с нее, если бы не услышала снизу, из конюшни, голос Оуэна, произносившего какой‑то длинный монолог. Слов она не разобрала.

Она торопливо спустилась с лестницы и только тогда увидела Оуэна, который держал Филиппа на руках и уговаривал не бояться лошади и погладить ее.

Ребенок осторожно коснулся шелковистой лошадиной шеи, но тут же отдернул руку и что‑то залопотал.

Оуэн повернулся к Пен. Страх не исчез из ее глаз, и он понял, что она только что испытала. И наверное, будет испытывать еще длительное время.

— Мы знакомились с лошадьми, — сказал он, отдавая ей ребенка. — Можете начать складывать вещи, я позабочусь о завтраке и еде в дорогу.

Она прижала ребенка к груди как единственное свое достояние, а он, выйдя из конюшни, направился на кухню.

Как немыслимо трудно было все это время не прикасаться к ней — особенно сейчас, когда он увидел ее полные страха глаза. Как хотелось броситься к ней, заключить в объятия, утешить, изгнать трепет из глубины ее глаз и души.

Если она отвернется теперь, после того как узнает от него всю правду, он ничего больше поделать не сможет; но если, он клянется себе в этом, если они еще один раз коснутся друг друга с любовью, это будет не конец, а начало. Начало новой, настоящей, любви…

Странное чувство пребывания в преддверии чего‑то — хорошего или дурного, она не знала — жило в ней все дни путешествия. Каждую ночь они проводили в одной постели, вместе с ребенком, не прикасаясь друг к другу, стараясь почти не шевелиться, словно были связаны какой‑то диковинной клятвой целомудрия. И говорили между собой тоже мало, и днем, и вечерами.

Зато с ребенком, сидящим в седле впереди нее, Пен говорила постоянно, рассказывая ему, как называется все то, что видят их глаза и слышат уши. Все, чего он в свои два с лишним года еще не знал, не мог знать, вынужденный обретаться на полусгнившей соломе под крышей непотребного дома.

Когда ее рука уставала держать мальчика, она ненадолго отдавала его Оуэну, и тот продолжал знакомить его с окружающим миром.

Пен так вошла в дорожный ритм, что временами казалось: их путешествие длится годы и никогда не кончится. И пускай не кончается…

На пятый день они подъехали к конной переправе через реку Северн, на другом берегу которой начинался Уэльс. Теперь она знала, куда направляется Оуэн, но по‑прежнему ни о чем его не спрашивала, молчал и он.

Маленький Филипп проявил немыслимый восторг, увидев реку и множество лошадей на плоту, рвался побегать по палубе между ними и очень обижался, что ему не разрешали.

— Оказывается, он умеет настаивать на своем, — радовалась Пен. — Разве это не прекрасно?

Оуэн весело смеялся и, казалось, совсем оттаял, но, когда они двинулись дальше верхом в глубь Уэльса, она снова ощутила в нем напряженность, даже большую, нежели раньше.

Воздух сделался еще мягче и теплее; по берегам широкого Северна расцветала зелень; на фоне чистого неба показались и становились все крупнее скалы горного массива Брекон‑Биконс. Пен вспомнила показавшиеся ей странными слова Оуэна, которые тот сказал своему пажу насчет того, что отправляется к своей путеводной звезде, и спросила, не эти ли горы он имел в виду.

— Да, — ответил тот с улыбкой, — вы разгадали нашу с посланником де Ноэлем маленькую тайну. Если я исчезаю надолго из Лондона и передаю ему эти слова, он знает, где меня можно найти в случае крайней необходимости. Я очень давно не прибегал к этому паролю.

Ответ Оуэна напомнил ей лишний раз о его жизни, полной приключений и опасностей, и она с тревогой подумала о Робине, о том, как отзовется на нем побег принцессы и ее собственное исчезновение. Ведь от мстительного и жестокого Нортумберленда можно ждать всего. Успокаивала мысль, что Робин не хуже, чем она, знает этого человека и не дастся ему в руки, в крайнем случае укроется в Холборне у отца.