Черная книга коммунизма - Стефан Куртуа

Вся работа по отбору, формированию и подготовке руководителей для будущего вооруженного восстания всегда проходила в тесном контакте с советскими секретными службами, точнее, с одной из них — Главным разведывательным управлением (ГРУ). Основанное под эгидой Троцкого как 4-й отдел Красной Армии, ГРУ никогда до конца не прекращало свою «воспитательную» работу с зарубежными коммунистами, даже если обстоятельства вынуждали сильно сократить ее масштаб. Даже в начале 70-х годов некоторые молодые руководящие работники Французской коммунистической партии еще тренировались в СССР в стрельбе, сборке и разборке обычного оружия, кустарном производстве оружия, передаче информации по радиосвязи, технике саботажа. Обучение проходило при спецназе — специальных советских войсках, предоставленных в распоряжение секретных служб. ГРУ также располагало военными специалистами, которых, в случае необходимости, оно всегда могло предоставить в распоряжение братских партий. Например, Манфред Штерн, австриец, который был временно командирован в аппарат КПГ во время гамбургского восстания 1923 года, работал затем в Китае, Маньчжурии и стал наконец «генералом Клебером» интернациональных бригад в Испании.

Эти тайные военные организации коммунистов нередко формировались практически из бандитов, и некоторые группы превращались иногда в настоящие банды. Один из самых ярких примеров — Красная гвардия, или Красные эскадроны, Китайской коммунистической партии во второй половине 20-х годов. Красные эскадроны начали орудовать в Шанхае, считавшемся тогда фактическим центром деятельности партии, их возглавлял бывший гангстер Гу Шунцзян, состоявший до этого в тайной организации «Зеленая повязка» — одной из двух самых могущественных шанхайских мафий. Фанатичные бойцы Красных эскадронов боролись против националистов, в основном против «Синих рубашек» — организации, созданной по фашистской модели. Бои велись весьма сомнительными способами: террором отвечали на террор, засадой — на засаду, убийством — на убийство. Все это происходило при особенно активной поддержке консульства СССР в Шанхае, которое располагало как специалистами по военным вопросам (например, Горбатюк), так и реальными исполнителями грязных дел.

В 1928 году люди Гу Шунцзяна уничтожили семейную пару — коммунистов, работавших на полицию: во время сна супруги были изрешечены пулями. Чтобы заглушить шум от выстрелов, сообщники запустили на улице фейерверк. Вскоре подобные радикальные методы стали использоваться внутри самой партии для усмирения оппозиционеров. Иногда достаточно было простого доноса. Хэ Мынцянь примерно с двадцатью товарищами из «рабочей фракции», возмущенные тем, что ими пытались манипулировать делегат Коминтерна Павел Миф и руководители, подчинявшиеся Москве, собрались 17 января 1931 года в «Восточном отеле» в Шанхае. Не успели они начать дискуссию, как в зал ворвались с оружием в руках полицейские и агенты Дзяоча тончжи, Центрального бюро расследований Гоминьдана, и арестовали их. Националисты были якобы «анонимно» проинформированы о собрании.

После выхода из партии Гу Шунцзяна в апреле 1931 года, его возвращения в лоно «Зеленой повязки» и подчинения Гоминьдану, специальный комитет из пяти коммунистических руководителей продолжил его дело в Шанхае. Он состоял из Кан Шэна, Гуан Хоаня, Пан Ханьяня, Чен Юна и Же Цзинши. В 1934 году, когда городской аппарат КПК рухнул окончательно, два последних руководителя коммунистических вооруженных групп в городе, Динь Мокунь и Ли Шицзун, попали в руки Гоминьдана. Они тоже «подчинились», затем перешли на службу к японцам. Судьба их оказалась трагичной: первого как изменника расстреляли националисты в 1947 году, второго отравил японский офицер, под началом которого он работал. Что касается Кан Шэна, то он стал в 1949 году (и оставался до своей смерти в 1975 году) главой тайной маоистской полиции и был, таким образом, одним из главных палачей китайского народа при коммунистической власти.

Члены аппарата той или иной коммунистической партии использовались и в операциях советских специальных служб, как это было, судя по всему, при похищении Кутепова. В 1924 году в Париже великий князь Николай Николаевич вызвал Александра Кутепова и предложил ему возглавить Российский общевойсковой союз (РОВС). В 1928 году ОГПУ решило нанести РОВС мощный удар. 26 января генерал исчез. Разнеслось множество слухов, некоторые — с подачи заинтересованной в этом советской стороны. Инициаторы похищения стали известны благодаря двум независимым расследованиям: старого русского социалиста Владимира Бурцева, знаменитого еще с той поры, когда он разоблачил Евно Азефа, агента охранки, проникшего в руководящие ряды боевой организации социалистов-революционеров, и расследованию Жана Делажа, журналиста из «L'Echo de Paris». Делаж установил, что генерал Кутепов был, видимо, перевезен на советский корабль Спартак, отплывший из Гавра 19 февраля. Никто больше не видел генерала живым. 22 сентября 1965 года советский генерал Шиманов в газете «Красная звезда» раскрыл имя ответственного за операцию. Это был «Сергей Пузицкий, (…) который не только участвовал в захвате бандита Савинкова, (…) но еще и мастерски провел операцию по аресту Кутепова и многих других лидеров белогвардейцев». Сегодня у нас есть новые сведения, проливающие свет на похищение генерала Кутепова. В его эмигрантскую организацию проникло ОГПУ: начиная с 1929 года бывший министр правительства адмирала Колчака Сергей Николаевич Третьяков тайно перешел в советский лагерь, поставлял информацию под кодом УЖ/1 и под кодовым именем «Иванов». Благодаря подробной информации, которой он обеспечивал своего связного «Ветчинкина», Москва знала все или почти все о перемещениях белого генерала. Ударная группа задержала его машину прямо на улице под видом полицейской проверки, после чего псевдорегулировщик Онель, владелец гаража в Леваллуа-Перре, попросил Кутепова следовать за ним. В операции участвовал также его брат Морис Онель, находящийся в контакте с советскими службами (в 1936 году он был выбран депутатом от коммунистов). Кутепов отказался подчиниться и был, видимо, убит ударом кинжала. Его труп, по всей вероятности, был зарыт в подвале гаража Онеля (16). Заместителем генерала Миллера, преемника Кутепова, был генерал Николай Скоблин, давно завербованный советской разведкой. Вместе со своей женой, певицей Надеждой Плевицкой, Скоблин организовал в Париже похищение генерала Миллера. Миллер исчез 22 сентября 1937 года, а 23 сентября из Гавра отплыл советский корабль Мария Ульянова. Генерал Миллер действительно был на этом корабле, но французское правительство отказалось задержать отплытие судна. Генерал Скоблин предпочёл скрыться, так как подозрения на его счет у руководства РОВС становились всё отчётливее. В Москве после долгих допросов генерал Миллер был расстрелян.

Диктатура, уголовные преследования оппозиционеров и репрессии внутри Коминтерна.

Коминтерн не только поддерживал по воле Москвы вооруженные группы в каждой коммунистической партии и готовил восстания и гражданские войны против властей в разных странах, но и применял полицейские и террористические методы внутри своей собственной организации. Основы диктаторского режима внутри партии большевиков были заложены на X съезде, проходившем 8–16 марта 1921 года, — в те самые дни, когда власти боролись с кронштадтскими мятежниками. Во время подготовки съезда было предложено и обсуждено не менее восьми различных платформ. Эти прения оказались последними проблесками демократии, которая так и не смогла утвердиться в России: лишь внутри партии сохранялось еще некое подобие свободной дискуссии. Но ненадолго. На второй день работы съезда Ленин заявил: «Не надо теперь оппозиции, товарищи, не то время! Либо — тут, либо — там [в Кронштадте], с винтовкой, а не с оппозицией. Это вытекает из объективного положения, не пеняйте. И я думаю, что партийному съезду придется этот вывод сделать, придется сделать тот вывод, что для оппозиции теперь конец, крышка, теперь довольно нам оппозиций!». Он особенно метил в тех, кто, не составляя группы в буквальном смысле и не имея печатного органа, объединялись на так называемых платформах рабочей оппозиции (Александр Шляпников, Александра Коллонтай, Лутовинов) и демократического централизма (Тимофей Сапронов, Гавриил Мясников).

16 марта, в последний день работы съезда, Ленин представил две резолюции: первую, касавшуюся «единства партии», и вторую, затрагивавшую «синдикалистский и анархистский уклон в нашей партии» и обличавшую рабочую оппозицию. Первая из них требовала под угрозой немедленного исключения из партии немедленного роспуска всех групп, сформированных на основе особых платформ. Эта резолюция не подлежала оглашению вплоть до октября 1923 года, давала Центральному комитету полномочия в применении этой санкции. Для ГПУ обнаружилось, таким образом, новое поле деятельности: каждая оппозиционная группа внутри коммунистической партии становилась отныне объектом надзора, и в случае необходимости к ней могла быть применена санкция исключения, что для людей, считавших себя истинными борцами партии, равнялось политической смерти.