Спасение души несчастного. Том 1 - Лин Няннян

не запугать.

Выдержав паузу, Мэн Чао посмотрел на всех пустым взглядом:

– Хоцзучжоу – демон-заклинатель огня, ранее считался мелочью даже для начинающего последователя ордена заклинателей. Оказалось же, он не только достаточно силен, чтобы уничтожить большой город, но и был способен разрушить столицу. – Все зашептались, уже зная об участи выжженного города за холмом, но повторяли только одно: «Был?» Мэн Чао продолжил: – Также он имел в своем подчинении несколько десятков последователей, которые и напали на нас в ущелье Шуйлун. Теперь я понимаю, что все его предпринятые шаги действительно были продуманным планом, Хоцзучжоу отвлекал нас от самого важного – столица уже находилась под его контролем. Как мы такое допустили?

Генерал, к которому ранее все обращались по фамилии Ван, уточнил:

– Господин Мэн, сегодняшнее происшествие изложено в рапорте на вашем столе. Только, прежде чем вдаваться в эти подробности, ответьте нам – почему вы говорите «был» и «имел»? В чем кроется смысл говорить об этом демоне в прошедшем времени?

Все замолкли в ожидании ответа.

– Все потому, что демона Хоцзучжоу для всех трех миров более не существует.

Присутствующие хором издали «ох!». Даже Ба Вэньлинь не сдержала удивления и повернулась к говорящему. Спустя секунду, встретившись взглядом с Мэн Чао, который смотрел на нее с сочувствием, она приподняла одну бровь и ухмыльнулась:

– Полный вздор! Он демон, а вы еще даже не открыли в себе божественную силу. Откуда такая уверенность?

– Его убила моя стрела, выпущенная точно в грудь. Даже если у него были шансы выжить, его тело уничтожило заклинание Двухсотлетней Хризантемы…

Ответ потряс всех. Десятки людей снова удивленно вскрикнули, а после склонили головы: никто так и не свыкся с мыслью, что главенствующая Луань Цзюйхуа покинула этот мир вместе с владыкой.

Было не совсем ясно, чему именно все так удивились: юному возрасту убийцы демона или его спокойному и даже холодному тону. Из уст Мэн Чао это и правда прозвучало весьма небрежно, как обыденность, будто он объявил не о смерти врага Востока, а о вырванных на заднем дворе сорняках. От этого у окружающих создалось ощущение, что за столь мужественный поступок Мэн Чао не желает получать никакой похвалы. Но толпы вояк и советников все же посчитали, что негоже стоять в обществе такого выдающегося человека, а уж тем более будущего небожителя, не выказав ему должного уважения. Однако как только несколько генералов принялись восхвалять Мэн Чао, предрекая ему величие в роли вознесенного покровителя, его лицо заметно потемнело. Он и так не выглядел дружелюбным, когда присоединился ко всем, но теперь его силуэт словно источал демоническую злобу. Взгляд стал настолько жестоким, что, казалось, юноша сейчас одной рукой отбросит большой стол и набросится на воздыхателей.

Никто еще не видел Мэн Чао в таком расположении духа. Генералы и советники в предчувствии беды притихли и, не издавая лишних звуков, принялись переглядываться. Они пытались понять, кто что не так сделал или сказал. В царившей тишине слышны были лишь звуки потрескивания воска горящих свечей, неловкое шарканье сапог и шуршание одежд присутствующих, и это ощущалось как затишье перед бурей. Когда, наконец, кто-то из толпы, боясь даже вздохнуть, от напряжения не сдержался и сглотнул, Мэн Чао, сверля взглядом служителей поместья, звонко шлепнул рукой об стол. По спинам присутствующих прошла дрожь.

– Прошу всех покинуть главный зал… – Глаза людей округлились. – Остаться должны только господин У и господин Ба.

Казалось бы, Мэн Чао не имел привилегий, чтобы раздавать команды или распоряжаться каким-либо образом генералами или советниками дома Луань. И даже то, что Луань Фэнхуа неоднократно называл его приемным сыном и близкой родней семейства Луань, это не закрепляло за ним такого права. Но сейчас он говорил с большой уверенностью, чем вызвал недоумение у гостей – будущих богов.

К их удивлению, все служащие дома беспрекословно собрались и, отдав поклон, удалились. Узрев такое повиновение, и они заторопились покинуть главный зал. Лишь Ба Вэньлинь не сдержала свой нрав. Перед уходом она явно дала знать, цыкнув, что не приемлет подобного, за что ее брату пришлось извиниться. Ба Циншан привстал и произнес:

– Моя старшая сестра может быть вспыльчивой и неприятной в речах, но все же злого умысла в ее действиях нет. Со дня прибытия в столицу сестра показывала себя не с лучшей стороны, она всегда гневается, если ее не слушают, да и дорога испортила ей настроение. Я заранее приношу извинения от всего семейства Ба…

Когда наконец слуги тихо прикрыли дверь, Мэн Чао ответил с уже более спокойным и дружелюбным выражением лица:

– Не стоит переживать, я вас не по этому поводу попросил остаться.

Южанин не смог скрыть своего удивления.

– Но тогда для чего?

– Наступило опасное время для любого влиятельного дома, в котором не осталось правящей руки.

Ба Циншан аккуратно уточнил:

– Если честно, я все еще не понимаю, о чем вы…

– Вас двоих я попросил остаться по нескольким причинам. Первая – травма вашей сестры, господин Ба, – впервые разговаривая с представителем Юга, Мэн Чао делал это без капли презрения в тоне, однако его лицо все же выдавало неприязнь. – Вы пострадали из-за нашей неосторожности. Мы благодарны вам за помощь в ту трудную минуту, потому от всего дома Луань приношу свои глубочайшие извинения. Подобное нельзя оценивать в денежном отношении, но… если клану Ба понадобится наша помощь, мы поддержим.

В этот момент оба, Ба Циншан и У Чан, склонились ближе к говорящему, и в голове каждого напрашивался вопрос: почему он произносит речь от лица семейства Луань? Но уточнять это они не стали, так как Мэн Чао продолжал:

– Вторая причина – проблема дома Луань, о которой я секунду назад объявил. – Он обратился лицом к южанину: – Вы же не понаслышке знаете, как поступает захваченный и лишенный правителя народ? – Ба Циншан в ответ нетвердо кивнул. – Можете рассказать, как именно повел себя народ Запада, когда войска правящего дома Ба зашли на их земли, а семейство Чжао пало?

Ба Циншан немного замялся, прежде чем начать свой рассказ:

– Для начала я хотел бы уточнить: война не знает благородства, снисходительности и понимания, что есть хорошо, а что плохо. Раздел власти после распада государства Агатового императора был вполне предсказуемым. Дом Чжао завладел небольшим клочком западной части Поднебесной. Южные земли стал контролировать клан Ба. Правящее семейство Чжао не справлялось с волнениями своего народа, люди требовали усиления границ для защиты от войск других народов. Вдобавок их волновала власть Юга, которая крепла и расширялась. Появились повстанческие группы, многие отказались признавать местных правителей. Поэтому семейство Чжао обратилось к клану Ба с предложением закрепить их мирные отношения браком. Союз состоялся, но западный народ подобный жест не устроил. Покушение на жизнь владыки Юга запустило между ними вражду. А где война, там и желание показать противнику свою силу и этой самой силой заставить его опуститься на колени. – Ба Циншан охнул. – Я понял, для чего вы спросили об этом именно у меня. И мой ответ таков: когда в правящем доме Чжао не осталось тех, кто еще мог отдавать приказы, все – от главнокомандующих, генералов и солдат до простого люда – преклонили колени перед новым правителем. А те, кто не был согласен с подобной участью, бежали и взяли свою судьбу в свои руки…

Договорив, Ба Циншан слегка склонил голову набок в немом ожидании реакции собеседника.

Мэн Чао потер лицо ладонями, вздохнул и пояснил:

– Вот в этом и проблема правящего дома Луань. Ваша сестра правильно подметила безынициативность служащих дома – люди не знают, что им делать и как быть. С одной стороны, у них еще есть надежда – молодая госпожа Луань, ее возраст позволяет возложить правление на себя, но решения ей принимать будет очень сложно. Владыка оберегал ее от мук правления очень долго. С другой – страх, что столь юная наследница не справится с новыми обязанностями и тогда народные волнения могут захлестнуть и уничтожить наследие Востока. Поэтому генералы и советники сейчас пребывают в смятении, ожидая того, кто