Ночной звонок - Борис Мариан

— Мне не привыкать, — Колчев беспечно махнул рукой.

— И накормить-то вас нечем, — лицо хозяйки выразило досаду. — Третий день питаюсь чем попало. В холодильнике — шаром покати, — попыталась оправдаться она.

— Перед отпуском всегда так, — понимающе согласился Колчев.

— А тут еще этот ремонт, — разговорилась Сырцова. Рассудительный молодой корреспондент, выказывающий ей явное почтение, расположил к себе хозяйку дома. — Пока нашла мастеров, пока договорилась с ними… — Сырцова при воспоминаниях о житейских хлопотах тяжело вздохнула. — Зато когда вернемся, все будет сиять и блестеть, — на мажорной ноте заключила Стелла Аркадьевна. Ее деятельная жизнерадостная натура не могла долго находиться в унынии.

Колчев встал, внимательно осмотрел комнату, подошел к окну.

— Потолки перетереть надо, полы отциклевать, подоконники, двери покрасить, плинтуса сменить, — словно заправский прораб, определил он. — И обои поменять, выцвели. Как сняли фотографии, особенно стало видно, что выцвели. Знаете, Стелла Аркадьевна, вы лучше финские обои наклейте, моющиеся.

— О каких фотографиях вы говорите? — спросила Сырцова.

Колчев указал на прямоугольники более интенсивного цвета на обоях.

— Здесь картины висели, — поправила его хозяйка. Как и предполагал Колчев, тщеславной оказалась Стелла Аркадьевна. Капитан сумел в своих интересах использовать эту слабость Сырцовой, незаметно, словно по ее инициативе, перевести разговор на интересующую его сейчас коллекцию картин.

— О, вы еще и картины коллекционируете! — воскликнул Колчев. — Красивая женщина, молодой удачливый руководитель, да ко всему этому еще и знаток живописи, — лицо Колчева выражало неподдельное восхищение столь разносторонними достоинствами Стеллы Аркадьевны.

— Живопись — это увлечение мужа, — поправила Колчева польщенная хозяйка. — Я бы показала вам коллекцию, да Юрий ее в кабинете запер.

— Правильно, что же на стенках такие ценности без присмотра оставлять. Как говорится, неровен час, — поддержал решение Сырцова Колчев.

— Если о чем с мужем и волнуемся, уезжая за границу, так это о сохранности коллекции, — призналась в порыве откровенности Стелла Аркадьевна. — Для мужа она — смысл жизни. Поэтому сигнализацию установили, но больше всего помог, в который уже раз, Виктор Семенович Лазарев. Завтра приезжает его племянник из Витебска, будет жить в квартире до нашего возвращения. Так что если вы вздумаете в наше отсутствие сюда наведаться, — Сырцова лукаво погрозила Колчеву пальчиком, — будете иметь дело с каратистом.

— В таком случае я — пас, — Колчев шутливо поднял руки. — В младые годы до второго разряда по боксу дошел, но куда с таким скромным багажом против каратиста.

Разговор о коллекции был исчерпан, и Колчев, поняв это, включил магнитофон.

Стелла Аркадьевна, прикрыв глаза, внимательно слушала подготовленное для эфира интервью, а Колчев, как и полагается в подобных случаях автору, в волнении мерил шагами комнату. Как бы случайно вышел в прихожую и задержался там на несколько мгновений. Но и их оказалось достаточно капитану, чтобы мысленно составить и усвоить схематический план квартиры Сырцовых.

В прихожую выходили двери остальных комнат. Две из них были распахнуты настежь, дабы воздух мог свободно циркулировать по квартире. В полумраке поблескивал хрусталь люстр и матово отсвечивала полировку старинной мебели. Но одна обитая черной кожей дверь, ближайшая к коридорчику, ведущему, по всей видимости, на кухню, была плотно затворена.

— Все правильно в материале, — сказала Стелла Аркадьевна, когда Колчев остановил магнитофон. — Только вот не отразили вы совсем роли Виктора Семеновича Лазарева в деле модернизации нашего отделения.

— Вы правы, — согласился после недолгого раздумья Колчев. — Ученый, помогающий своей бывшей студентке… В этом безусловно что-то есть.

— И опять же такой факт отражает связь науки с производством, — подсказала Стелла Аркадьевна. — В свете недавних директивных документов может весьма и весьма прозвучать.

— Видите, Стелла Аркадьевна, хорошо, что решил посоветоваться с вами. Теперь и Лазареву место в материале найдется. Под соответствующим, так сказать, соусом. — Он рассмеялся своей шутке.

— К сожалению, всегда так получается, что Виктор Семенович в тени остается, — посетовала Сырцова.

— Затирают?

— Во всяком случае, он заслуживает большего, — убежденно сказала Стелла Аркадьевна. — Он и ученый незаурядный, и организатор отменный. Кто, вы думаете, нашу поездку за рубеж организовал? Он. И группу подобрал, и большую часть хлопот с оформлением документов взял на себя.

— Попутчики подобрались интересные? — спросил Колчев. — На отдыхе хорошая компания — первейшее дело.

— Знаю только, что Виктор Семенович постарался, чтобы и врач был, и специалист по автоделу.

— А сам Виктор Семенович в каком качестве?

— Командор.

— Как великий комбинатор Остап Бендер? — пошутил Колчев.

Сырцова охотно рассмеялась.

— Милейшая Стелла Аркадьевна, к вам просьба, — вкрадчиво заговорил Колчев. — Что холодильник у вас пуст перед отъездом — это естественно. Но, может быть, кофе найдется? Целый день на ногах, а еще немалая работа предстоит: вносить в материал ваши ценные замечания.

— Опять вам повезло, — сказала Сырцова. — Кофе есть, и варить его я умею отменно. По-кавказски, в горячем песке.

— Вай-вай-вай, какой удача! — вскричал Колчев, довольно похоже воспроизводя кавказский акцент. — Я же говорил, кацо, что я совсем везучий человек.

Сырцова ушла на кухню варить кофе. Колчев подождал несколько секунд и тоже вышел в коридор. Неслышно подошел к обитой черной кожей двери, потянул за ручку. Дверь, как он и предполагал, оказалась запертой.

Из кухни послышалось жужжание кофемолки, из крана ударила струя воды. Что-то с грохотом упало на пол.

— Когда спешишь, всегда так! — в сердцах вскричала Стелла Аркадьевна.

Колчев решился. Он достал из кармана перочинный нож, вставил маленькое тонкое лезвие в скважину английского замка и, слегка провернув нож, бесшумно распахнул дверь.

Он оказался в кабинете Сырцова. Сквозь до середины задернутые тяжелыми плотными портьерами окна в комнату вливался тусклый свет раннего вечера.

На широком массивном столе были аккуратно сложены в стопки книги, альбомы иллюстраций, рукописи. В каретке портативной «Эрики» белел лист бумаги. За стеклами стеллажей поблескивали золотым тиснением корешки старинных фолиантов.