Георгиевские кавалеры под Андреевским флагом. Русские адмиралы — кавалеры ордена Святого Георгия I и II степеней - Николай Скрицкий

«ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ ПРАХ

ЕГО ВЫСОКОПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВА

И ВЫСОКОПОЧТЕННОГО БОЯРИНА ФЛОТА, АДМИРАЛА

И РАЗНЫХ РОССИЙСКИХ И ИНОСТРАННЫХ ОРДЕНОВ КАВАЛЕРА

ФЕДОРА ФЕДОРОВИЧА УШАКОВА,

СКОНЧАВШЕГОСЯ 1817 ГОДА СЕНТЯБРЯ 4 ДНЯ,

НА 74 ГОДУ ОТ РОЖДЕНИЯ»

* * *

Адмирал Ф. Ф. Ушаков вошел в историю как опытный и решительный флотоводец, способный как организовать боевую подготовку моряков, так и вдохновить их на подвиги. Сражения, которые проводил флагман, неизменно завершали победы, хотя, как правило, преимущество было на стороне противника. Сам ли Ушаков придумал тактические приемы, приводившие к успеху (резерв из быстроходных кораблей и т. д.), либо творчески использовал опыт других флотоводцев, он успешно побеждал врага раз за разом. Взятие Корфу силами почти одного флота — редчайший пример операции против берега, которую успешно осуществили относительно небольшие силы под руководством талантливого и решительного начальника. А без дипломатических способностей вряд ли адмирал смог бы провести кампанию в Средиземном море при условиях столкновений интересов различных государств и амбиций военачальников.

Федор Федорович Ушаков был настоящим христианином, угодником Божиим, и не случайно летом 2001 года Русская православная церковь причислила его к лику Святых.

Основатель Одессы

О. М. де Рибас

Об Осипе Михайловиче де Рибасе известный русский военный историк прошлого столетия М. Н. Богданович писал:

«Этот человек, щедро одаренный природою, соединил в себе самые разнообразные способности: неустрашимость воина с ловкостью дипломата, искусство составлять самые сложные соображения и решимость приводить их в исполнение; отважный кавалерист, непоколебимый в опасностях моряк, тонкий дипломат — таков был Рибас. Потемкин нередко вверял ему важные поручения, требующие особенной деятельности и решительности. Суворов говорил, что для него с Рибасом не было ничего невозможного, и брался вместе с ним и 40 тысячами русских войск завоевать Константинополь».

Слова эти относились к человеку, который прославил себя не только на поле боя, но также в качестве строителя Одессы. Однако читатели в большинстве имеют весьма смутное представление о заслугах этого человека с многогранными способностями, ибо сведения о нем рассеяны по различным источникам и нередко противоречивы или ошибочны.

Начало пути

Родился дон Хосе (Иосиф) де Рибас-и-Бойонс в Неаполе 6 июня 1749 года. Отец его, дон Мигуэль (Михаил) де Рибас, происходил из Барселоны. Он переселился в Италию в 1739 году, поступил капитаном на службу королю Неаполя. Девятнадцать лет перед смертью старший де Рибас состоял директором министерства морских и военных сил. Женился он на шотландке, представительнице древней фамилии, Маргарите Плюнкет. Кроме Иосифа, у него появились сыновья Эммануэль, Андрей, Феликс, в свое время ставшие гражданами России.

В честь заслуг М. де Рибаса король Фердинанд IV пожаловал 4 июля 1765 года его семнадцатилетнего сына подпоручиком в Самнитском пехотном полку. Видимо, именно в этот спокойный период юноша получил основы образования. Скорее всего, многое он почерпнул из книг благодаря любви к чтению и хорошему владению французским и другими языками. Во всяком случае, позднее де Рибас проявлял немалые познания и в военном деле, и в инженерном. Однако в Неаполе продвинуться честолюбивый способный человек не смог.

В 1769 году, отправившись по делам в Ирландию, на обратном пути в Ливорно молодой офицер познакомился с графом А. Г. Орловым. Встреча эта перевернула судьбу де Рибаса. По предложению руководителя Архипелагской экспедиции он поступил на русскую службу; в сентябре его уже уволили из неаполитанской армии. Иосиф служил на русском флоте волонтером, участвовал в боевых действиях. Есть сведения, что молодой офицер причастен к аресту на Средиземном море дамы, названной позднее княжной Таракановой, претендовавшей на российский престол. В частности, пишут о том, что он выслеживал ее в Рагузе и в Венеции, а затем способствовал успешному проведению операции по захвату претендентки, который организовал граф Алексей Орлов. Это мало соответствует другим фактам из его жизни, но, во всяком случае, судьба де Рибаса неожиданно оказалась причастна к государственной и личной тайне Екатерины II.

* * *

11 апреля 1762 года в Петербурге загорелся дом гардеробмейстера Императрицы Екатерины Алексеевны Василия Шкурина. Во время, когда Император Петр III, любитель участвовать в тушении пожаров, выехал из дворца, Императрица родила мальчика — сына Григория Григорьевича Орлова. Эпизод с поджогом был придуман специально, чтобы уберечь роженицу от гнева венценосного супруга. При родах присутствовали И. И. Бецкой (по некоторым сведениям, действительный отец принцессы Ангальт-Цербстской) и его побочная дочь, которую он выдавал за приемную, фрейлина Настасья Ивановна Соколова. Новорожденного младенца завернули в шубу и передали тому же Шкурину, который ради повелительницы был готов на все. Мальчика воспитывали в его семье. В 1770 году вместе с родными сыновьями назначенного камергером Шкурина он был отправлен учиться за границу. Его содержали в специально организованном пансионате в Лейпциге до 1774 года, когда Екатерина II решила, что пора сына вернуть на родину и поручить его И. И. Бецкому. Тот встретился с ребенком и сообщил матери, что он кроткий, послушный, застенчивый, рассеянный и нуждается в воспитании. Бецкой нередко возил мальчика, названного Алексеем Григорьевичем Бобринским, в театр, на балы. Но престарелый вельможа, занимавший ряд важных постов, не мог уделять воспитаннику много внимания. Решив почему-то, что у Алексея склонность к военному делу, он осенью 1774 года определил его в Сухопутный кадетский шляхетный корпус, директором которого состоял, и поручил обязанности гувернера де Рибасу.

В литературе этот период жизни де Рибаса, которого в России называли Осипом или Иосифом Михайловичем, не совсем ясен. По одним сведениям, де Рибас прибыл из Ливорно в Санкт-Петербург в 1772 году с рекомендательным письмом от графа А. Г. Орлова. В этом случае он, конечно, непричастен к захвату княжны Таракановой. По другой версии, он приехал в столицу России после заключения Кючук-Кайнарджийского мира и по ходатайству Орлова был определен в Шляхетный кадетский корпус капитаном, что было равно армейскому премьер-майору.

Более вероятно второе; может быть, он и привез мальчика, еще не имевшего фамилии, из Лейпцига. Не исключено также, что он состоял при нем и в Лейпциге с 1772-го по 1774 год. Последним можно объяснить, почему именно ему доверили быть гувернером. Одновременно де Рибас был в корпусе сначала цензором, а затем и полицмейстером.

Екатерина II вернула сына из-за границы, видимо, из опасения, чтобы авантюристы не использовали его как претендента на престол. С другой стороны, Императрица опасалась, что наследник Павел Петрович может умереть либо ввяжется в заговор за трон и его придется устранить. На всякий случай был нужен под рукой запасной наследник, хорошо обученный и воспитанный, но не настолько известный, чтобы самостоятельно претендовать на власть.

В корпусе для Бобринского установили особый режим. Он жил в отдельном помещении вместе с де Рибасом, учился в классах до обеда, а вечерами с воспитателем часто выезжал в общество, бывал на балах, в театре и т. п. Бецкой и Императрица хотели сделать маленького дикаря светским человеком. Для этого и нужен был немало повидавший де Рибас, который к тому же хорошо владел испанским, итальянским, французским, английским, немецким языками и латынью.

Пишут, что на карьеру Рибаса повлияла женитьба на приемной дочери Бецкого Н. И. Соколовой. Однако бракосочетание, на котором присутствовала Екатерина II, произошло лишь 27 мая 1776 года. Скорее Бецкой решил выдать за де Рибаса свою уже немолодую дочь и замкнуть тайну Алексея Бобринского в семейном кругу.

Настасья Ивановна Соколова (1745–1822) была воспитана в модных идеях просветительства и до замужества четырнадцать лет была фрейлиной Императрицы. А. Бобринский, которого до поступления в корпус воспитывали на тех же идеях, отмечал в записках острый ум, язвительный язык, вспыльчивый характер и гневливость «Рибасши», которая не стеснялась злословить даже по поводу Императрицы.

Современники отмечали гуманизм и отсутствие формализма де Рибаса в отношении воспитанников. Тем более кажется непонятным, чем он заслужил неприязнь Бобринского, считавшего его своим «злым гением». Чтобы понять причины, следует обратиться к частично опубликованному дневнику юного Бобринского, который он вел с 1779 года.

Можно понять, что де Рибас не был удовлетворен деятельностью не столько преподавателя и воспитателя, сколько надзирателя за воспитанниками. Еще ранее, осенью 1778 года, он говорил А. Бобринскому, что подал просьбу об отставке, так как видит, что кадеты им недовольны. Однако просьбу его не удовлетворили. Скорее всего, удержали на месте повышением: в 1780 году де Рибас был произведен в полковники.