Миры Филипа Фармера. Том 17. Врата времени. Пробуждение Каменного Бога - Филип Фармер

— А причина в том, — подхватил Улисс, — что дхулулихи знали, что я собираюсь сделать. И для них само собой разумелось, что вы со мной согласитесь. А это значит, что они нападут раньше, чем мы успеем осуществить мой план. Примете вы мои предложения или нет, они все равно нападут — они-то считают, что примете. Так что единственный способ противостоять неизбежному нападению — это действительно принять мой совет.

— Не будь так самоуверен, — отрезал Шегниф. — Может, тебе и кажется, что ты поймал меня за нос, но я могу рассудить иначе. Мы — древний народ. Единственный народ с высокоразвитой наукой и технологией. И нам не обязательно полагаться на коротконосых штукарей, чтобы одержать победу.

Улисс не стал прерывать его. Шегниф расстроен, а возможно, и напуган побегом обоих крыланов и его последствиями. Он прекрасно знает, что нуждается в том, что Улисс может ему предложить, — но ведь ему надо поразглагольствовать, подхлестнуть собственную храбрость и исцелить рану, нанесенную его представлениям о всемогуществе нешгаев. Пусть краснобайствует и распинается сколько угодно — ведь потом он сядет вдвоем с Улиссом и обсудит, как теперь быть. Спустя минут пятнадцать, когда дыхание и воображение Шегнифа иссякли, он так и поступил.

Наступила долгая тишина. Потом Шегниф улыбнулся, воздев свой хобот так, что Улисс мог сполна насладиться его улыбкой.

— Однако, — произнес он, — обсудить твои предложения не повредит. Надо быть реалистами. А ты происходишь из народа, куда более древнего, чем нешгаи, хотя я не желал бы, чтобы ты сказал это нашим рабам. Или даже нешгаям, если на то пошло.

Шегниф явно не жаждал изготовлять порох, ибо не хотел, чтобы о нем прознали люди, будь то рабы или свободные поселенцы.

А значит, рабы не были довольны своей участью и, возможно, когда-то уже восставали. А может, они и были довольны судьбой, да только Шегниф достаточно хорошо разбирался в человеческой натуре и понимал, что они постараются взять верх при первом удобном случае — и неважно, что им не на что пожаловаться.

Улисс предложил контролировать производство пороха. Шегнифу понравилась идея секретных заводов, где порох будут производить только нешгаи. Улисс не возражал, ведь получить порох как можно скорее было жизненно необходимо. Да и скрыть так называемый секрет не удастся. Производящие порох нешгаи хоть раз да обмолвятся, а чуткие уши рабов их услышат. А если нет, Улисс и сам может шепнуть словечко. Людям достаточно знать, что уголь, серу и селитру нужно смешать в определенной пропорции. А стоит «секрету» выйти наружу, и его уже никогда не забудут. Никогда? Неверное определение. Человеку, который пережил десять миллионов лет, не следует бросаться подобными словами. Скажем так — прежде чем люди забудут секрет, пройдет очень много времени.

Потом Улисс поведал, как строить дирижабли. Это требовало больше сырья и сноровки, чем порох. Шегниф нахмурился и сказал, что кое-какие ограничения снимет, но ради собственной безопасности Улисса и по причинам государственной безопасности не дозволит ему шнырять, где вздумается.

Ясно было, что Шегниф не понимает, куда клонит Улисс, — или не хочет понять. Шегниф собирался направить первый удар воздушного флота против вигнумов. Собственно говоря, он предпочел бы использовать флот лишь по периметру Дерева. Там он не подвергнется нападению крыланов и сможет наблюдать за передвижениями врагов возле границы.

Улисса раздражали эти робость и недальновидность. Однако нешгаи — не единственный народ, страдающий этими недостатками, напомнил он себе. Сначала ему следует подготовить оружие, авиацию и войско, а уж потом позаботиться об их назначении.

Но тут собеседники столкнулись с новым затруднением. Шегнифа не радовало, что экипаж дирижаблей должен состоять в основном из людей. Он предпочел бы, чтоб на борту было побольше нешгаев.

— Но здесь дело в весе, — убеждал его Улисс. — Чем больше нешгаев на корабле, тем меньше топлива и бомб. Вы снизите радиус действия и боевую мощь.

— Это несущественно, если дирижабли действуют у края Дерева. Они находятся вблизи базы и для компенсации могут совершить больше полетов. Тут трудностей не возникнет.

Встретившись назавтра с Авиной, Улисс почувствовал себя виноватым — но и счастливым. Хотя с чего бы это ему чувствовать себя виновным? В конце концов, Лаша и Феби — люди, а не мохнатые хвостатые кривоногие создания с зубами хищников и кошачьими глазами. Улисс вправе делать, что ему вздумается, и он очень привязался к Феби.

И все же при виде Авины он вспыхнул от чувства вины. А заговорив с ней минуту спустя, испытал такую радость, что сердце его заколотилось в груди до боли.

Это было не то чувство, которое его современники называли влюбленностью. Никакая это не любовь, и Улисс даже не помышляет о физической близости с Авиной. Но он так привык к ней, к ее манере говорить и ухаживать за ним, так рад ее обществу, что полюбил ее. Полюбил как сестру. Ну, не совсем как сестру. В его отношении к ней крылось нечто большее. На самом деле его чувство к ней еще не определилось. А возможно, сказал себе Улисс в приступе искренности, лучше бы ему и не определяться.

Но если не вдаваться в определения, она принесла Улиссу больше счастья, чем кто-либо другой после его «пробуждения». А возможно, и до него.

В ее чувствах сомневаться не приходилось. Когда Авина увидела обеих женщин, глаза ее широко раскрылись, а черные губы изогнулись, обнажив острые зубы. Хвост выгнулся. Она замедлила шаг, а потом взглянула на Улисса и улыбнулась, но улыбка ее тотчас исчезла. И когда она подошла ближе, он смог прочесть выражение ее лица под черной маской бархатистого меха. Она была сильно разгневана.

Улисс понимал ее возмущение, но мириться с ним не собирался. Авине придется взглянуть правде в глаза. А если нет, им придется расстаться. Этого Улисс не хотел. Ему было бы грустно отослать ее прочь. Чудовищно грустно, но он перенесет это, а потом печаль забудется. Лучше чем кто-либо он сознавал, что может сделать время.

Но это ему совсем не помогло.

Авина не пыталась скрыть свои намерения, хотя и подавила явное желание вцепиться Улиссу в глотку.

— Как хорошо снова быть рядом с тобой, Повелитель! У тебя снова есть твоя преданная помощница и почитательница, да притом не рабыня.

Она говорила на аирате — наверняка чтобы обе женщины ее поняли.

— Хорошо, что ты опять со мной, — серьезно ответил Улисс и вздрогнул при мысли о том, какую боль причинит ей, когда скажет, что теперь ей предстоит спать в отдельной комнате. Паршивый он бог. Бог должен быть превыше чувств простых смертных.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});