Певец меча - Дженнифер Роберсон

Я, конечно, просил оружие. Я надеялся, что хоть кто-нибудь одолжит мне меч, но все отказывались. Мне объяснили – вежливо разумеется – что только ан-кайдин мог выбрать для меня меч. Я начал возмущаться и требовать хоть что-то, чтобы не выйти из формы, но ответ остался тем же. Ученики не могли сами выбирать себе оружие, эта задача возлагалась на кайдина или ан-кайдина. Поскольку официально мне такого еще не назначили, я должен был ждать.

Снова ожидание.

Я еще повозмущался, но делать было нечего, и отчаявшись, я потребовал, чтобы кто-нибудь перевез меня на другой берег, где я мог хотя бы покататься на жеребце. Это мне разрешили. И дали Дел в качестве гребца.

Тишина всегда разная. Она может быть неудобной или расслабляющей, мирной или тревожной, дружеской или враждебной. Но тишина, которая нависла над нашей лодкой пока Дел перевозила меня через озеро была совсем другой. Это была даже не тишина, а полное отсутствие желания общаться. Я вспомнил, как много хотел сказать Дел при встрече, но промолчал. Я и сам не во всем до конца разобрался.

Я выскочил из лодки едва нос ее коснулся земли. Двое детишек из поселка привели моего жеребца и серого мерина. За островом все время следили и приводили лошадей по сигналу, что позволяло избежать долгой прогулки к загонам. Я взял повод, не позаботившись посмотреть, что делает Дел. Привязывает лодку, скорее всего… Но я не стал ее ждать. Я быстро провел жеребца мимо курганов и дольменов Стаал-Китра и поднялся в горы по крутой тропинке.

Жеребец демонстрировал мне свою игривость и любознательность настырно просовывая нос мне под руку и щипаясь. Я почесал ему морду. Движение было машинальным, мои мысли занимало другое. Я смотрел вниз, на Стаал-Китра, туда, где женщина принимала повод серой лошади. Женщина подняла голову, выискивая меня, прикрыла ладонью глаза от света, но я не сделал ни знака в ответ.

Дел поднялась ко мне. Как и я, она тяжело карабкалась по тропинке, стараясь побыстрее достичь вершины и при этом не попасть под ноги лошади.

Я рассматривал серого мерина с темными пятнами на шкуре, светлой гривой и грязной мордой. Как и жеребец, мерин отрастил густую зимнюю шерсть, которая не позволяла судить о его статях. Дел подошла ко мне и бросив повод, оставила серого пастись.

Впервые с той минуты, как я увидел ее, мне не хотелось, чтобы Дел была рядом.

День был ярким, чистым, холодным. Ветер ерошил мои волосы и отбрасывал их с глаз, позволяя беспрепятственно видеть землю на воде.

– Я не могу жить в этом мире, – сказал я.

Дел говорила спокойно, мягко. Но слова обидели меня.

– Ты сможешь жить везде, где захочешь.

– Я не хочу жить в этом мире, – сообщил я. – Он не мой. Я старая лошадь, Дел, а ты подводишь меня к воде в полной уверенности, что я буду пить только потому что ты этого хочешь? Особенно после того, как я узнал, что вода отравлена?

Дел кинула на меня резкий взгляд, косы ударили по плечам.

– Отравлена! Стаал-Уста не…

– Отравлена, – твердо повторил я, – для меня. Мне она не нужна, Дел. Может тебе без нее не прожить, но мне она не нужна. Я Южанин. И я не собираюсь менять себя, чтобы подстроиться под твой мир. Моя родина – Юг. Туда я и вернусь.

От ветра ее щеки покраснели.

– Тогда… Ты говорил с Телеком и Стигандом?

– Да.

– И вы придумали, как тебе уехать раньше?

– Нет еще.

Она кивнула.

– А что, если они ничего не придумают? Ты все равно уйдешь?

Я резко отвернулся, прерывая разговор, и отвел с холма, продуваемого всеми ветрами.

– Дел, я выбрался с острова чтобы покататься, а не разговаривать. Если поедешь со мной – прекрасно… нет – просто подожди меня внизу, – я запрыгнул в седло. – Конечно если ты не хочешь заставить меня плыть.

Серый попытался пойти за жеребцом, но Дел удержала его. На ее лице отражалась внутренняя борьба, потом все пропало и лицо превратилось в каменную маску.

– Я поступила правильно.

– Правильно для кого, Дел? Для себя? А может быть для Калле? Нет. Для меня? Тоже нет. Ты не думала обо мне. Ты не думала о Калле. Ты сделала это для Дел.

– А ты не подумал, как тяжело мне было решиться? – Дел крикнула так, что проснулось эхо. – Тебе не кажется, что я достаточно мучилась воспоминаниями об убитой семье и мне пора подумать о себе?

– Наверное, – согласился я, – но наверное стоило подумать и обо мне, прежде чем подавать меня в рабство, – жеребца просто переполняла энергия, я сдерживал его изо всех сил. Гнедой пританцовывал, бил копытами, бочил, грыз удила, демонстрируя свое нетерпение. – Дел, я не сомневаюсь, что тебе гораздо проще игнорировать мои чувства утверждая, что все это ты делаешь ради Калле. Может так оно и есть. Но факт остается фактом – ты сделала меня пленником жизни, вести которую я не хочу.

– Это только на год!

– Слишком долго, – отрезал я. – Сначала шестнадцать долгих лет рабства у Салсет, потом четыре долгих месяца рабства в шахте Аладара, а теперь я снова стал рабом, Дел, потому что ты не позволила мне решать за самого себя. Ты сама приняла решение, не позаботившись спросить, что я об этом думаю.

– У меня не было выбора!

– Это козье дерьмо, Дел, и ты это знаешь, – выкрикнул я с горечью и перевел дыхание, чтобы успокоиться. – Ну ладно, баска, ты свой выбор сделала. Теперь живи своей жизнью, а я, в аиды, буду жить своей.

– Тигр…

– Нет, – я удержал рвущегося жеребца. – Я очень устал от спора с тобой… так что давай закончим.

– Тигр… подожди!

Я натянул повод, развернул жеребца и посмотрел на нее.

– Тигр… – Дел шла по траве, с которой ветер сдувал снег, сжимая повод серого. Она подошла к жеребцу, к стремени, и положила ладонь мне на колено. – Тигр, я клянусь… я клянусь, я не собиралась этого делать. Не для этого я везла тебя с собой, спала с тобой… Я использовала тебя, да, и я не виню тебя за то, что ты злишься… но клянусь, все это я делала не для того, чтобы купить время с Калле. Но когда я увидела ее, я поняла, что она может вырасти так и не узнав матери, и я не выдержала. Мне нужно было купить время, чтобы провести его с моей дочерью.

Я покачал головой.

– Ты собиралась, Дел. Может сначала ты не думала о Калле, но ты знала, что можешь купить прощение, благосклонность вока, предложив им нового ан-истойя, – Северное слово вырвалось с горечью. – Ты просила меня поехать с тобой, быть твоим поручителем, ты просила об этом отлично зная, что случится дальше.

Дел смотрела куда-то сквозь меня.

– Тигр, пожалуйста…

Я покачал головой.

– Ты как-то сказала мне, что я люблю тебя. Может и так. Может ты была права. Но теперь, после всего что случилось, даже если бы я сказал, что ты мне нравишься, я бы солгал.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});