Гарем - Кэти Хикман

Голос Эвы продолжал звучать в трубке.

— Извини, я не расслышала, о чем ты?

— Я сказала, что твои предположения звучат привлекательно, но не имеют ни малейших доказательств. Ни малейших, — подчеркнула она.

— Прошу, не надо говорить со мной так, будто я полная идиотка. Насчет доказательств я и сама все понимаю, хотя и без них знаю, что произошло с Селией, только не могу объяснить, откуда мне это известно. — Внезапно она заговорила очень резко, — И мне не нужны никакие доказательства. Для этого, по крайней мере.

Слова вылетали у нее изо рта, и она не могла их остановить. На другом конце провода воцарилось молчание.

— Для чего «этого»? Ты имеешь в виду ученую степень? — Голос Эвы звучал насмешливо. — Думаю, что доказательства тебе все-таки могли бы понадобиться.

— Я не о степени… — Элизабет вздохнула и почти про себя добавила: — О, черт, о чем бишь я? Тебе знакомо чувство, э-э, как бы поточнее сказать, ощущение, что с тобой говорит прошлое?

Снова глубокое молчание в трубке.

— Не таким фантастическим образом, как оно говорит с тобой, — наконец пришел насмешливый ответ Эвы.

Элизабет промолчала.

— Ты, по-моему, сильно устала? — поинтересовалась подруга.

— Да, устала. — Элизабет провела рукой по глазам. — Довольно плохо сплю почему-то.

— У тебя какие-нибудь еще проблемы? — после недолгой паузы сочувственно спросила Эва. — Мариус не пытался связаться с тобой, нет? Я слышала, что он пару раз звонил в колледж, спрашивал о тебе.

— Мариус? — Девушка едва не рассмеялась. — Нет, не связывался.

Стоявшее в ее памяти лицо принадлежало вовсе не Мариусу. Последнего можно вычеркнуть из памяти. Неужели она действительно сможет это сделать?

— Это уже что-то.

И снова пустое гулкое молчание, обе не находили слов для дальнейшего разговора.

— Ну, тогда пока. Мне пора идти.

— Пока.

— До свидания.

— До свидания.

Элизабет прилегла на кровать и уставилась в потолок. Что с ней творится? Ведь сейчас она чуть не поссорилась с Эвой, своей лучшей подругой, с которой не ссорилась практически никогда. Она могла бы рассказать ей о Мехмеде, но не стала этого делать, почему? Она всегда делилась с Эвой своими переживаниями. Элизабет перекатилась на бок, взяла телефон со столика, вызвала из меню «фотоальбом» и принялась рассматривать фотографии, сделанные ею накануне. На некоторых Мехмед был виден в профиль, и она обратила внимание на то, какой у него красивый, почти скульптурный, нос. Чего бы она сейчас не отдала, только б услышать его голос, увидеть Мехмеда в жизни, а не на фото. Но он уехал, уехал по своим делам в Анкару и пробудет там целых два дня.

Девушка выключила телефон и снова улеглась на спину. Откуда-то издалека в наступившей за окном темноте раздался голос муэдзина, призывавший правоверных на молитву.

Элизабет закрыла глаза. Эва права, она и в самом деле устала. Прошлой ночью ей почти не удалось сомкнуть глаз, мысли о Мехмеде сменяли одна другую. А сон, время от времени овладевавший ею, был неглубок и беспокоен. То она опять видела себя в хаммаме, как тем утром, когда воображала, что он смотрит на ее обнаженное тело. В другие моменты она возвращалась мыслями к тому эпизоду, когда он в ресторане взял ее за руку, и снова чувствовала прикосновение его горячих пальцев.

Вечером в субботу, на обратном пути, когда они на катере возвращались в Стамбул, они стояли близко-близко, но не прикасались друг к другу. Элизабет даже чувствовала его дыхание на своей шее. Потом Мехмед спросил:

— Ты довольна поездкой?

— Да.

— И не замерзла? Ты дрожишь.

— Ничуть не замерзла. Просто…

— Уверена?

И он легонько тронул прядь ее волос, касавшуюся уха.

— Вполне.

— Посмотри сюда. — Мехмед указал на стайку старинных деревянных домов, глядящих в воду небольшой бухты. — Это и есть те йали, о которых я тебе говорил. Видишь вот этот? — Он кивнул в сторону одного из самых больших зданий с красновато-коричневыми деревянными стенами. — Это его Хаддба просила меня показать тебе.

— Он прекрасен. Интересно, кому он мог бы принадлежать?

— Моей семье, — неожиданно прозвучало в ответ. — Одна из моих двоюродных бабушек, самая младшая из сестер моей родной бабки, до сих пор живет здесь. Нынешнюю зиму она проводит в Европе. — Внимательный взгляд на Элизабет. — Я хочу на днях пригласить тебя сюда. Если ты не будешь возражать, конечно.

Некоторое время они молчали. Солнце устало опускалось в тучи. Почти касаясь воды, над катером пролетела стая бакланов.

— Тебя что-то тревожит? — тихо спросил Мехмед.

— Нет, ничего.

— Я рад. — Он обернулся к ней и заглянул в глаза. — Тебе нечего тревожиться, ты знаешь об этом?

— Знаю, — кивнула девушка. — Я знаю.

И теперь, напряженно вглядываясь в ночь, она лежала в своей комнатке, думая о нем. Иногда не разбирая, дремлет или бодрствует. Когда ночь была уже на исходе, до девушки вдруг донесся легкий шумок. Она услыхала, как отворяется дверь комнаты, потом раздался звук легких шагов. Элизабет испуганно вскрикнула и села в кровати.

Неясный силуэт молодой женщины — волосы распущены, на шее молочным светом сияет жемчужное ожерелье — виднелся рядом с ее кроватью.

Элизабет услышала чей-то голос — кому он принадлежал? ей самой? — испуганно что-то воскликнувший.

— Селия?

Но рядом снова никого.

Глава 30

Стамбул, утром 5 сентября 1599 года

Почти два дня минуло с той ночи, когда Селия обнаружила тайный ход, ведущий в комнатку Хайде, а она все не имела возможности поговорить с подругой. Но вот наконец девушка оказалась в комнате кисляр, Аннетта находилась там одна, и, хотя лицо ее все еще казалось бледным, она сидела среди подушек аккуратно одетой в обычное платье, а волосы ее были опрятно убраны и заплетены в косички.

— Сегодня ты выглядишь лучше.

— Зато ты просто ужасно. — Аннетта критически оглядела свою подругу, затем стрельнула глазами в направлении коридора за ее спиной. — Где сегодня твоя прислуга?

Селия опустила голову.

— Управительница гарема сказала, что должна поручить им другую работу.

— Это означает, что ты больше не гёзде? — без обиняков осведомилась Аннетта.

— Наверное, да.

Селия вспомнила султана, каким она видела его в спальне: тяжелое рыхлое тело, козлиная светлая борода, отвисший подбородок и хрупкая фигура Ханзэ, подмятая им под себя. Услышала всхлипывающие вскрики, подобные плачу ребенка, который захлебывается от слез, но изо всех сил старается сдержаться и не плакать вслух.