Девочка в реакторе (СИ) - Котова Анастасия

— Здесь вообще-то нельзя курить, но сегодня случай особый, — произнесла она, присаживаясь поближе. — О-о-ох, в общем, я тебя внимательно выслушала и сейчас скажу вещь, которая тебе сначала не понравится. Ты должен жить дальше, чего бы в твоей жизни не случилось. Те, кто лежат сейчас на кладбищах, тебе бы позавидовали черной завистью. Ты выжил. Двадцать шесть человек, из которых только ты один — живой. Хотя, я, может быть, ошибаюсь, но все же. Ты вытянул счастливый билетик! — рассмеялась Марина. — Ладно, это была самая глупая шутка в мире. Ты должен жить дальше, ты понял?

— Зачем? — простонал мужчина.

— Зачем?! Я тебе пять минут назад рассказывала о кошмарной девице! Так вот, дорогой мой Сашенька, если ты наложишь на себя руки, она выиграет. Она станет намного сильнее, чем сейчас! И твоя смерть будет для нее большим плюсом! Я пытаюсь вас всех спасти! Да, потому что я ищу своих детей. Да, только та девица прекрасно знает, где они, но мне не хочется хоронить очередного знакомого, который наложил на себя руки. Один из нашей компашки сравнительно недавно умер. Мы с моим другом разузнали, что, когда он приехал домой, родители и жена от него сразу же отказались, а через день его нашли повешенным. Нет ничего хорошего в подобной смерти. Я не знаю, радуйся птичкам, травке, маленьким кошечкам и собачкам, но не смей обрывать свою жизнь! Я, знаешь ли, тоже не вечная…

День медленно клонился к вечеру. Небо затянуло розовыми всполохами, закрывая собой маленькие, медленно плывущие, облачка, а яркий шар, в последний раз одаривший мерзлую землю своими лучами, скрылся за горизонтом. На станции стало слишком тихо. Александр прислушивался к редким звукам, доносящимся из “золотого” коридора, и тяжело вздыхал, закрывая глаза и погружаясь в дрему, сквозь которую доносились обрывки чьих-то фраз и сумбурные слова.

Что-то тяжелое приземлилось ему на колени. Саша приоткрыл один глаз. Перед ним промелькнула чья-то грудь, едва прикрытая длинными темными волосами. В горле образовался, мешая дышать, тяжелый ком — Александр побоялся спугнуть обнаженную девицу, что водила ногтями по его голому торсу. Незнакомка целовала его в шею, касалась пальцами приоткрытых губ, и это заводило мужчину, у которого давно не было женщины. Саша чувствовал, как его достоинство наливается свинцом, и в голове витают мысли только об одном: ему безумно захотелось переспать с этой девицей.

— Ай!

Александр быстрым движением сел на постель. Схватил девицу за руки, когда та попыталась ретироваться. В пронзительных синих глазах промелькнули одновременно испуг и злая насмешка. Шелковый халат спал на пол, открывая взору маленькую аккуратную грудь с сосками карамельного цвета.

— Дай мне частичку своей любви! — громким шепотом произнес Сергей-Александр, не выпуская из крепких пальцев тонкие девичьи запястья. — Позволь мне овладеть тобой! У тебя прекрасные груди, я хочу их прямо здесь и сейчас!..

Незнакомка вконец растерялась. Пока она обдумывала пути отступления, как Саша, не желая терять времени, опрокинул ее на постель, прижав к матрасу всем своим телом. Девица даже не пискнула, буравя его взглядом синих глаз. Александр наклонился и прикоснулся губами белой шеи. Затем провел языком вдоль груди, коснулся бугорков и оставил на них след от поцелуя. Разум отошел на задний план, когда Сергей-Александр быстрым движением расстегнул брюки, бросил их на пол и, закатив глаза от удовольствия, вошел в девицу, начиная медленно двигаться.

— У меня вчера был секс.

Марина вопросительно посмотрела на Сашу.

— С кем это?

Он моргнул и уставился на потолок.

— Я еще никогда не чувствовал себя таким живым, — через минуту ответил мужчина, облизывая пересохшие губы, — хах, странно звучит, да? У меня давно ни с кем ничего не было, а тут девушка, с темными, как ночь, волосами. У нее дивное тело. Я даже чувствовал, как груди ее трясутся в моих руках. — Саша выставил вперед ладони. — Мне хотелось еще и еще, но наступило утро, я проснулся, а ее уже нет.

— Так кто же это?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Александр тяжело вздохнул.

— Она. Кошмар.

Глава XXIII

Отец Димитрий пребывал в одиночестве, когда двери храма распахнулись, и в зале появилась темноволосая девушка с каре.

— Что это за люди?

Лена указала на священников в темных балахонах.

— Церковный хор. Они не местные, приезжают сюда раз в год, чтобы отмолить город и попросить прощения у Бога за все те ошибки, что мы совершили.

Лена подошла к окну, за которым шел проливной дождь.

— Я слышала, здесь якобы бунтует маленькая девочка.

— Верно.

— А чего она хочет?

Отец Димитрий пожал плечами.

— Только Богу известно.

— В последнее время об этом Боге только и твердят. Если Бог все-таки существует, то почему он допустил эту катастрофу? Почему Он не защитил людей?

— Бог предпочитает не лезть в дела человеческие. Наверняка Он подавал нам знаки, а мы не сумели их распознать. Иоанн Богослов в древние времена говорил об этом, но его посчитали сумасшедшим, и только спустя пару сотен лет к нему начали прислушиваться.

— А может, это еврейское проклятие? Это была их земля, пока большевики и фашисты не начали их уничтожать.

— Церковь исключает подобные варианты. Этим занимаются неблагочестивые люди, маги и колдуны. Мы их осуждаем. Так угодно Богу — это все, что я могу сказать. Хотел ли Он этого? Конечно же нет. Родители наказывают своих детей во благо, так и Бог наказывает нас за непослушание. А насчет девочки, — отец Димитрий повернулся к Лене, — я все это время был здесь, дитя мое, и видел это чудное создание не один раз. Она приходит сюда потому что у нее нет другого дома, дома, где бы ее любили и ждали.

Лена прищурилась:

— Кстати, вы так и не рассказали, что с вами тогда случилось.

— Что именно?

— Когда какая-то девица ввела вас в жуткий транс.

Отец Димитрий поднес к лампадке заранее зажженную спичку. Приятный запах разошелся по храмовому залу, наполняя теплотой и душевным спокойствием.

— Я был один, когда она заявилась. Строительство “Укрытия” только-только закончилось, и я решил, с меня хватит, — не поворачиваясь к девушке, ответил отец Димитрий. — Я решил на время остаться в кабинете, нужно было доделывать работу. И тут она пришла. Я даже и не помню, что именно она со мной сделала. Очнулся уже в местной психбольнице. Меня привязывали к кровати, ибо по ночам начинал ходить и беспокоить больных. Меня вывели, но какой ценой… — протянул бывший чиновник. — Мамы уже в живых не было. Врачи не разрешили мне об этом говорить, была велика вероятность, что приступ повторится. Не прошло и года, как схоронил жену. А в Чернобыль вернулся… вернулся потому что выхода другого не было. Я прошел необходимое для этого обучение и уже который год провожу здесь службы. Монахи эти, — отец Димитрий кивнул на людей в черных балахонах, — сами к нам обратились. Сказали, что у них особая миссия. Я уже начинаю к ним привыкать. Но ты пришла сюда так поздно не ради истории с девицей. Ты пришла рассказать мне о чем-то другом, о том, что тревожит тебя не первый год.

— Батюшка, я уже который год скучаю по своему отцу, — подбирая нужные слова, произнесла Лена. — Это тоска не отпускает меня и по сей день. Я уже знаю, что он умер. Он погиб, спасая нас с вами. А я все принять это не могу!.. — воскликнула девушка, сжимая пальцы в кулак. — Я все это время думала, за что, за что мне все это! Почему он, а не я?! Почему он оказался в тот злополучный момент? Почему он ушел, ничего мне не сказав?! Он был моим единственным близким человеком, которого я безумно любила! Я прошла через ад, как и он, я даже пришла сюда, в Чернобыль, чтобы отыскать его, а тут оказалось, что домик наш снесли, а он уже давно мертв!..

— Пути господни неисповедимы. Никто не знает, что будет завтра. Или через час. Или через две минуты. Нельзя вторгнуться туда, куда простому смертному дорога закрыта. Бог не дает испытаний не по силам, Он знает, сколько ты можешь выдержать. И только Он знает, какая участь ждет тебя завтра. Ты вот проснешься, а все, что мучило тебя вчера, окажется дурным сном. Или ты обретешь смысл в чем-то другом. Или примешь все как есть, не станешь больше сопротивляться. И это тоже входит в планы Бога. Но пока что остается только верить. Любить и верить. Ты жива, а это главное. Ты жива, а это значит, что все поправимо.