Дневник для Стеллы - Джонатан Свифт

17. Нынче утром я пошел к герцогу Ормонду по поводу одного дела, и он сказал, что не сможет сегодня присутствовать на обеде нашего Общества, поскольку будет обедать с принцем Евгением. Те из нас, кто является членами палаты общин, допоздна заседали там, разбирая дело Уолпола. Я ушел в девять, а их все еще не было. Мы оставили им кое-что от обеда. Надеюсь, Уолпол будет изгнан из парламента[772] и заключен в Тауэр, хотя нынче днем в суде справедливости кое-кто из депутатов выражали на этот счет сомнение. Это будет главный козырь для того, чтобы окончательно сокрушить герцога Мальборо, повинного в таких же преступлениях, или, по крайней мере, чтобы добиться его осуждения. В своем послании королева только уведомила парламент, что она ведет переговоры касательно заключения мира, а также выразила пожелание, чтобы был принят какой-нибудь закон, препятствующий опубликованию памфлетов, направленных против правительства; так что, прощай теперь Граб-стрит.

18. Я узнал нынче, что коммонеры нашего Общества прозаседали вчера до одиннадцати ночи, после чего присоединились к тем, кто еще оставался в таверне, где они и просидели до трех утра. Уолпол изгнан из парламента и заключен в Тауэр. Утром я виделся с лордом Риверсом и вынудил-таки его назначить моего типографа и книготорговца поставщиками Тауэра; это принесет им немалый доход. Обедал я наедине с моим приятелем Льюисом, чтобы обсудить положение дел. Мы хотим добиться отстранения герцога Сомерсета; Льюис считает, что это вряд ли удастся, но я все же не теряю надежды. Правительство собирается наконец-то сменить всех таможенных комиссаров; при этом будет уволен мой друг сэр Мэтью Дадли и еще трое, а в числе вновь назначенных будет Прайор. Я усадил Форда переписать небольшой памфлет, чтобы не догадались, что это дело моих рук, и отправил его в типографию; он называется «Письмо Октябрьскому клубу»[773]; сообщаю вам об этом на случай, если вы что-нибудь услышите. Прошла уже почти неделя, а я не очень-то продвинулся с этим письмом: мне хочется немного поболтать с МД и узнать, что они в эту самую минуту поделывают. Я по горло сыт политикой. Вот уже три недели, как я ни разу не обедал с лордом-казначеем, и он все корит меня, но мне хоть бы что, право же.

19. Обедал сегодня с лордом-казначеем; в этот день у него собирается избранный круг; по временам на эти обеды допускают и меня, хотя для вида и выражают недовольство. Сегодня они собрались по какому-то чрезвычайно важному делу; там были лорд-хранитель печати, лорд-камергер, оба государственных секретаря, лорд Риверс и лорд Энглси. Я ушел от них в семь и, придя домой, уселся за письмо епископу Клогерскому. Совсем забыл у вас спросить, куда ему теперь после кончины сэра Джорджа Сент-Джорджа посылать письмо, а посему указал прежний адрес; получше растолкуйте мне это! Я беспокоюсь, поскольку отослал письмо с ночным сторожем. Но не вздумайте прислать мне еще одно письмо прежде, чем я отправлю это, слышите! Я не желаю отвечать на два письма сразу. Герцог Сомерсет все-таки смещен; он явился сегодня в парламент в сопровождении своих лакеев, выряженных в желтые ливреи. Ведь в бытность его шталмейстером цвет его ливрей был такой же, как и у королевы. Мы рассчитываем на то, что герцогиня последует за ним или что он заставит ее покинуть двор из желания досадить. Теперь, я надеюсь, голова лорда-казначея спасена. Получил ли декан мое письмо? Спросите у него сегодня вечером за картами.

20. Нынче при дворе было сущее столпотворение: все съехались поглазеть на принца Евгения, но он обманул их ожидания, не явившись на прием. Я видел герцогиню Сомерсет, беседовавшую с герцогом Бакингемом; вид у нее был несколько поникший, но держалась она чрезвычайно достойно. У королевы приступ подагры, хотя и не слишком сильный. Написать на этой странице еще одну строку? Ну ладно, так и быть, напишу. Герцог Бофорт[774] жаждет попасть в наше Общество, вот только примем ли мы его? Я советовался на этот счет с герцогом Ормондом, у него есть некоторые сомнения. Говорят, будто друзья герцога Сомерсета советуют ему разрешить жене остаться при королеве; весьма об этом сожалею. Обедал я у государственного секретаря в довольно пестрой компании; я этого не люблю. Наше Общество соберется теперь только в пятницу, потому что в четверг состоится очередное заседание палаты общин, на котором герцог Мальборо, получавший крупные суммы от поставщиков хлеба для армии, будет обвинен во взяточничестве.

21. Я по меньшей мере раз пять встречался с герцогом Ормондом по поводу сущего пустяка, и он все-таки умудрился о нем забыть, поэтому нынче утром я обошелся с ним как с последней скотиной. Несколько человек допытывались у меня в суде справедливости, правда ли, будто бы автор «Экзаминера» арестован[775] в связи с иском на двадцать тысяч фунтов, предъявленным ему герцогом Мальборо? Обедал я в Сити, где мой типограф показал мне уже напечатанный им памфлет, под названием «Совет Октябрьскому клубу», который он, по его словам, получил от неизвестного лица. Я отозвался о памфлете чрезвычайно одобрительно; ему и в голову не пришло хоть сколько-нибудь заподозрить меня; памфлет стоит два пенни. Придя домой, я рано лег спать, однако около одиннадцати явился слуга господина секретаря и сообщил, что лорду-казначею надобно немедленно переговорить со мной по одному очень важному делу и что даже, если я уже в постели, он просит меня встать и прийти к лорду Мэшему. Делать было нечего — и я отправился. Оказалось, что лорд-казначей находится наверху, в покоях королевы; возвратясь от нее, он со смехом объявил, что вовсе за мной не посылал и что дело совсем пустячное — он-де хотел передать мне одну бумагу, — а это можно было с таким же успехом сделать завтра. Я возвратился от них около двух часов и только тут снова лег спать. Будь они неладны со своими шутками. А я-то собирался было ответить на ваше письмо.

22. Нынче утром меня навестил доктор Гастрел, он видный богослов и один из каноников Крайстчерч; я очень его люблю; так вот он сказал, что рад был убедиться, что я не у Джеймса Броуда[776]. Я поинтересовался, что он имеет в виду? «Как, — ответил он, — разве вы не видали изготовленного на Граб-стрит листка, в котором говорится, что доктор Свифт будто бы арестован как автор „Экзаминера“, что ему предъявлен иск в двадцать тысяч фунтов и что он находится теперь у Джеймса Броуда (это, по-видимому, какой-то судебный пристав)?» Я, разумеется, понятия об этом не имел; правда, вчера в суде справедливости человек двадцать говорили мне, что слыхали, будто бы я арестован. Лорд Лэнсдаун обратил внимание господина секретаря и мое на то, что виги распространили вчера три ложных слуха: один — насчет меня, другой — о том, что Макартни, уволенный прошлым летом из армии, будто бы восстановлен в должности, и третий, — что назначение Джека Хилла на пост лейтенанта Тауэра будто бы отменено и должность остается за Кэдоганом. Лэнсдаун считает, что все это неспроста, однако я не могу понять, чего они этим добиваются. Говорил ли я вам, что Сэчверел жаждал прийти повидаться со мной, однако я уклонился; он прослышал, что я замолвил господину секретарю словечко в пользу его брата, который хлопочет о должности и которого он поддерживает. На днях в суде справедливости доктор Ялден[777] окликнул меня по имени, и стоявший неподалеку Сэчверел тотчас подошел, чтобы изъявить мне свою признательность, и наговорил кучу любезностей. Вчера вечером я попросил лорда-казначея сделать что-нибудь для брата Сэчверела; милорд ответил, что не подозревал о его существовании, однако поблагодарил меня за то, что я ему это сказал, и тотчас внес его имя в свою записную книжку. Я извещу об этом Сэчверела, дабы он со своей стороны мог что-то предпринять, но вовсе не собираюсь поддерживать с ним знакомство. Обедал я нынче вдвоем с господином секретарем и ушел от него в шесть, после чего сделал два визита и возвратился домой.

23. Опять обедал с секретарем; у меня было к нему одно дело, однако мне так и не удалось довести его до конца; при теперешних обстоятельствах секретарь до крайности занят; кроме того, он готовится к чрезвычайно важному заседанию парламента которое назначено на завтра и с которым у всех нас хлопот по горло. Министры хотят, чтобы решение парламента касательно герцога Мальборо было как можно более снисходительным, при условии, конечно, что его друзья не станут его выгораживать, если же они все-таки на это пойдут, то дело может кончиться принятием куда более суровых мер. Один джентльмен, только что видавшийся с ним, сказал мне, что герцог очень пал духом, но при всем том он уверен, что если у него осталось в палате общин хотя бы десять друзей, они будут защищать его до последнего и постараются воспрепятствовать любой попытке осудить его; по-моему, это им вряд ли удастся — ведь получение взяток подтверждено со всей очевидностью: сэр Соломон Медина[778] платил ему за право поставлять для армии хлеб шесть тысяч фунтов ежегодно, и герцог сам признал это в своем письме в комиссию по финансовым отчетам. Вечер я провел у лорда Мэшема; лорд Даплин вынул мой новый памфлет[779] и господин секретарь прочитал большую его часть лорду-казначею; все они превозносили его до небес, я от них не отставал, а потом они провозгласили тост за здоровье автора. Боюсь, однако, что лорд-казначей все же что-то заподозрил, потому что он сказал: «Это напоминает манеру доктора Дэвенанта», обычно он так говорит, когда имеет в виду меня. Я, однако, и ухом не повел. Лорд-казначей положил памфлет в карман, чтобы перечесть его дома. На ваше письмо я отвечу завтра.