Север и Юг - Элизабет Гаскелл

И Маргарет быстро ушла, пока радость, вызванная желанием что-то подарить ей, все еще освещала лицо Мэри.

«Теперь миссис Торнтон, – подумала Маргарет. – Мне нужно посетить ее во что бы то ни стало». Она побледнела при этой мысли и с трудом нашла слова для объяснений своей тете, но все же рассказала, кем была миссис Торнтон и почему ей хотелось попрощаться с ней.

Миссис Шоу решила составить ей компанию, поэтому двух леди провели в гостиную, в которой тут же разожгли камин. Закутавшись в шаль, миссис Шоу недовольно сказала:

– Какая ледяная комната!

Им пришлось немного подождать. Когда миссис Торнтон вошла и увидела Маргарет, ее сердце смягчилось – ведь та навсегда уезжала из Милтона. Миссис Торнтон вспомнила, что эта девушка обладает сильным характером, что она не раз проявляла стойкость и терпение, которые помогли ей вынести долгие и тяжелые страдания. Она приветствовала Маргарет с ласковой улыбкой. В ее манерах промелькнул оттенок нежности, когда она смотрела на бледное, распухшее от слез лицо мисс Хейл и слышала в голосе дрожь, которую девушка пыталась скрыть.

– Позвольте мне представить вам мою тетю, миссис Шоу. Завтра я покидаю Милтон. Не знаю, как вы отнесетесь к этому, но я хотела еще раз увидеться с вами, миссис Торнтон, чтобы извиниться за свое поведение в прошлую нашу встречу. Я уверена, что у вас были добрые намерения, хотя мы не совсем поняли друг друга.

Ее слова смутили миссис Шоу. Благодарить за доброту и извиняться за недостаток хороших манер! Но миссис Торнтон невозмутимо ответила:

– Мисс Хейл, я рада, что вы восприняли мою критику как справедливую. Я была убеждена, что вас следовало предупредить об опасности. Именно это я и сделала. Мне всегда хотелось быть вашей доброй наставницей, и я рада, что вы оценили мое вмешательство по заслугам.

Маргарет густо покраснела, но нашла в себе силы ответить:

– Спасибо, что отдали мне должное. Я не могу объяснить вам свое поведение, но поверьте, оно не было таким неподобающим, как вы себе вообразили.

Голос Маргарет был тихим, а взор умоляющим. Миссис Торнтон вновь оказалась в плену этих чар.

– Да, я верю вам. Давайте больше не будем говорить об этом. Где вы собираетесь жить, мисс Хейл? Из слов мистера Белла я поняла, что вы покидаете Милтон. Мне известно, что наш город вам никогда не нравился. – На лице миссис Торнтон появилась мрачная улыбка. – Однако не ждите от меня поздравлений по поводу того, что вы уезжаете из Милтона. Так где вы будете жить?

– У моей тети, – ответила Маргарет, поворачиваясь к миссис Шоу.

– Моя племянница переезжает в наш особняк в центре Лондона, – сказала миссис Шоу, нежно глядя на Маргарет. – Она мне как дочь, и я обязана поблагодарить вас за всю доброту, которую вы проявили к ней. Если вы с супругом приедете в столицу, я и мои зять и дочь – капитан и миссис Ленноксы – сделаем все, что в наших силах, чтобы оказать вам достойный прием.

Миссис Торнтон поняла, что Маргарет не потрудилась рассказать своей тете о родственных отношениях между мистером и миссис Торнтон. И эта столичная штучка еще предлагала им свой никому не нужный патронаж! Поэтому она кратко ответила:

– Мой муж умер. Мистер Торнтон – это мой сын. Я не собираюсь приезжать когда-либо в Лондон, поэтому не смогу воспользоваться вашим вежливым предложением.

В этот момент в комнату вошел мистер Торнтон. Он только что вернулся из Оксфорда. Его траурный костюм выдавал причину, позвавшую его туда.

– Джон, познакомься, – сказала его мать. – Эта леди – миссис Шоу, тетя мисс Хейл. К моему сожалению, мисс Хейл приехала попрощаться с нами.

– Значит, вы уезжаете? – тихо спросил он.

– Да, – ответила Маргарет. – Завтра утром.

– Нас будет сопровождать мой зять, – сказала миссис Шоу. – Очевидно, он тоже уже приехал в Милтон.

Мистер Торнтон отвернулся. Он не стал садиться в кресло. Подойдя к столу, мужчина увидел адресованное ему письмо, которое на мгновение заставило его забыть о собравшейся компании. Он даже не заметил, когда гости поднялись, чтобы уйти. Тем не менее он вызвался проводить миссис Шоу и Маргарет к экипажу. Пока кеб подъезжал, они с Маргарет стояли на крыльце, причем так близко, что оба невольно вспомнили о дне бунта. Только у него эти воспоминания ассоциировались с последующими событиями и ее страстным заявлением, что в озлобленной толпе рабочих не нашлось бы такого человека, о котором она не позаботилась бы так же, как о нем. Вспомнив ее насмешливые слова, мистер Торнтон нахмурился, хотя сердце его учащенно билось от безысходной любви.

«Нет, – сказал он себе, – однажды я сделал попытку и все потерял. Пусть она уезжает – с ее каменным сердцем и холодной красотой. Какой непреклонной и усталой она теперь выглядит! Но прелесть ее, черт побери, сохранилась! Она боится, что я вновь заговорю о своих чувствах. А я сурово подавил их в себе. Пусть она уезжает. Красавица и будущая наследница большого состояния. Возможно, она когда-нибудь поймет, что на свете не найти более искреннего сердца, чем мое. Пусть она уезжает!»

Когда он прощался с ней, в его голосе не было ни сожаления, ни какой-либо другой эмоции. Протянутая рука была пожата с решительной невозмутимостью, а затем небрежно отпущена, словно увядший цветок. Однако в тот день никто больше не видел мистера Торнтона. Вероятно, он занимался важными делами или, по крайней мере, так говорил.

Эти встречи полностью истощили силы Маргарет, и остаток дня она была вынуждена оставаться под наблюдением тети, которая укоряла ее ласковыми вздохами и причитаниями «Я же тебе говорила». По мнению Диксон, Маргарет выглядела так же плохо, как в день, когда услышала о смерти отца. Миссис Шоу решила обсудить с племянницей вопрос, насколько желанна отсрочка для завтрашней поездки в Лондон. Но стоило тете высказаться о переносе отъезда на несколько дней, как лицо Маргарет скривилось, словно она оказалась в тисках острой боли.

– Тетушка, давайте уедем, – взмолилась она. – Я больше не хочу оставаться в этом городе. Мне здесь очень плохо. Я хочу забыть ненавистный Милтон.

Поэтому сборы продолжились. Вскоре приехал капитан Леннокс и рассказал им последние новости об Эдит и маленьком мальчике. Эта беспечная беседа с мужчиной, который был добр, но не слишком озабочен самочувствием Маргарет, пошла ей на пользу. Она поднялась с софы и тихо покинула гостиную. Пройдя в свою комнату, она стала ждать визита Хиггинса.

– Эх! – сказал он, когда они встретились. – Кто бы мог подумать, что старый джентльмен умрет во сне. Когда мне рассказали о его смерти, силы покинули меня, так что в тот момент любой ребенок мог бы сбить меня с ног соломинкой. «Мистер Хейл? – спросил я. – Тот священник?» – «Да», – сказали мне. «Значит, ушел хороший человек, – ответил я. – Возможно, самый лучший на земле. Вряд ли кто-нибудь заменит его!» Недавно я приходил к вам, чтобы передать мои соболезнования, но те женщины на кухне сказали, что ты заболела. И ты действительно не похожа на саму себя. Говорят, ты собираешься стать знатной дамой в Лондоне?

– Только не знатной, – с едва заметной улыбкой ответила Маргарет.

– Ладно. Пару дней назад Торнтон сказал мне: «Хиггинс, ты видел мисс Хейл?» – «Нет, – ответил я, – там целая стая женщин не пускает меня к ней. Но я могу подождать, если она заболела. Мы с ней давно уже знаем друг друга, и она не будет сомневаться, что я сожалею о смерти ее отца, пусть даже мне не удалось прорваться к ней, чтобы сообщить об этом». Тогда он сказал: «У тебя осталось мало времени, приятель, чтобы повидаться с ней. В пятницу мисс Хейл увезут из Милтона – даже без ее согласия. К ней приехало много родственников. Они заберут ее с собой, и мы больше не увидим красавицу Маргарет». – «Хозяин, – сказал я, – если мне не удастся увидеть мисс Хейл до отъезда, то после Троицы я отправлюсь в Лондон. Я все равно попрощаюсь с ней, несмотря на всех ее родственников». Благослови тебя Господь. Я знал, что ты придешь к нам. Чтобы ублажить хозяина, я притворился, будто бы верю, что ты уедешь из Милтона, не повидавшись со мной.

– Вы совершенно правы, – ответила Маргарет. – Вы давно меня знаете и относитесь ко мне по справедливости. Не забывайте меня. Даже если в Милтоне все вычеркнут мое имя из памяти, помните обо мне… и о моем отце. Вы знаете, каким добрым он был. Послушайте, Хиггинс. Вот его Библия. Я сохранила ее для вас. Мне больно расставаться с ней, но я знаю, что он был бы рад, если бы она досталась вам. Я уверена, вы позаботитесь о ней. Возьмите ее как память о нем.

– Милая девушка, даже если бы это были каракули дьявола и ты попросила бы меня прочитать их ради тебя и твоего отца, я выполнил бы эту просьбу. Что такое, красавица? Я не собираюсь брать от тебя деньги. Что ты задумала? Мы же добрые друзья. Между нами не должно быть звона монет.

– Это для детей, – торопливо сказала Маргарет. – Для детей Бушера. Они в них нуждаются. Вы не вправе отказываться от денег, подаренных им. Лично вам я не даю ни пенни, поэтому не думайте, что они для вас.