Ниточка к сердцу - Эрик Фрэнк Рассел

периодически давил на него ногой. Гвоздь и дерево упрямились, но Лиминг все же добился желаемого: он просверлил в палочке аккуратную дырку.

После этого он взял оставленную проволоку и разломил ее на две неравные части. Меньшую ее часть Лиминг превратил в петлю с двумя ножками, длина которых была примерно четыре дюйма. Он тщательно изгибал петлю, стремясь придать ей форму безупречной окружности. Больший кусок проволоки он плотно навил на петлю, а концы тоже изогнул в виде ножек, равных по длине ножкам петли.

Чтобы лучше разглядеть свою поделку, Лиминг вскарабкался на опрокинутую скамью к окошку. Повертев ее в отблеске прожекторов, он кое-что подправил и остался вполне доволен. Потом Лиминг вернул скамейку на место, приложил петлю к торцу и гвоздем прочертил две бороздки, отметив ее диаметр. Он пересчитал число витков на петле. Их было двадцать семь.

Все это требовалось Лимингу отнюдь не для развлечений. Велика вероятность, что ему придется мастерить вторую безделушку, которая обязательно должна стать точной копией первой. Враги обязательно заметят их сходство и, скорее всего, насторожатся. Если пленный делает две совершенно одинаковые вещицы, за этим явно что-то кроется.

Гвоздь Лиминг вернул на место: возможно, тот еще пригодится. Оставался сущий пустяк. Он взял палочку, соединил все четыре проволочные ножки и воткнул их в дырку. Теперь его проволочная конструкция обрела нечто вроде подставки. Итак, у него появилась некая вещица, некая безделушка, она же — средство для достижения цели. Лиминг был изобретателем, создателем и единоличным владельцем странного предмета под названием «нитонисей Лиминга».

Спать не хотелось. Чтобы скоротать время, Лиминг растянулся на скамье и стал размышлять… Есть химические реакции, протекающие только в присутствии катализатора. Есть действия, приобретающие законную силу только при определенных условиях: например, заключение брака. Для подтверждения его законности обязательно нужен мировой судья. В математике почти любое уравнение решается с помощью неизвестной величины, именуемой иксом. В жизни для достижения цели иногда тоже требуется свой катализатор. Если тебе нужна помощь извне, а ее нет, значит, нужно сделать так, чтобы она появилась.

В незапамятные времена, продолжал свои рассуждения Лиминг, человек убедился: голыми руками окружающий мир не завоюешь. Для этого человеку понадобилось, что называется, «ввести неизвестное». Иными словами, приобрести дополнительные возможности и стать сильнее. Так было испокон веков: человек плюс еще что-то. Когда — орудие труда, когда — оружие. Правда, чаще — и то и другое одновременно.

Но это «что-то» вовсе не обязательно должно иметь зримую форму или убойную силу. Оно может быть невидимым и неосязаемым, как, например, мечта, идея, иллюзия, ошеломляющая ложь. «Что-то» — понятие необычайно широкое.

Лимингу оставалось лишь проверить свой нитонисей на практике.

Если его замысел удастся, это будет иметь далеко идущие последствия.

До первого испытания оставалось совсем немного времени.

Вначале Лиминг решил обращаться к нитонисею на родном языке, но быстро понял свою ошибку. Родной язык подойдет лишь для произнесения «заклинаний», иначе на его затею не обратят внимания. К тому же пора перестать разыгрывать из себя тупицу, неспособного к языкам. Чешуйчатые раскусили его тактику и убедились, что он вполне овладел их языком.

Держа подставку с нитонисеем в левой руке, Лиминг подошел к двери и приложил ухо к закрытому глазку. Ему не терпелось услышать шаги охранника, однако тот будто намеренно запаздывал. Прошло минут двадцать. Наконец Лиминг услышал тяжелый топот армейских ботинок.

— Ты здесь? — спросил Лиминг, обращаясь к нитонисею. Он говорил достаточно громко, чтобы услышал охранник. — Ты здесь?

Отпрянув от двери, Лиминг распластался на каменном полу, поставив нитонисей вблизи лица.

— Ты здесь?

Глазок распахнулся. В камеру упал луч света, тут же заслоненный заспанным глазом охранника.

Всем своим видом показывая, что окружающий мир для него не существует, Лиминг говорил в обвитую проволокой петлю:

— Ты здесь?

— Чем это ты там занят? — сердито спросил охранник.

Лиминг узнал по голосу, кто это, и решил, что удача поворачивается в его сторону. Сейчас дежурил тип по имени Марсин. У этого чешуйчатого хватало мозгов лишь на то, чтобы целиться, стрелять и, если понадобится, позвать на помощь. В остальном он являл собой пример редкостного тупицы. Лиминг удивлялся, почему Марсина не уволят из армии за слабоумие.

— Я спрашиваю, чем ты занимаешься? — уже громче повторил Марсин.

Лиминг ответил не сразу, как и должен вести себя погруженный в транс.

— Я?.. Разговариваю.

— С кем разговариваешь?

— Отстань и не мешай мне, — с неподдельным раздражением потребовал Лиминг. Он чуть повернул подставку с нитонисеем и опять спросил: — Ты здесь?

— Запрещено! — прорычал Марсин.

Лиминг громко вздохнул, показывая охраннику, до чего тяжело объясняться с дураками.

— Что запрещено?

— Разговаривать.

— Ну разве можно быть таким непроходимым невеждой? — осуждающе спросил Лиминг. — Моему народу всегда разрешено говорить. Где бы мы тогда были, если бы нам этого не разрешалось?

Сказанное сильно озадачило Марсина. Он ничего не знал ни о землянах, ни о каких-то вольностях, которые они называли жизненно важными. И уж тем более он не знал, где бы они оказались без этих вольностей.

Более того, Марсин не осмеливался ворваться в камеру и положить конец странному поведению пленного. Вооруженному охраннику запрещалось входить в камеру по собственному усмотрению, и это правило строго соблюдалось. В особенности после того, как однажды ригелианец напал на вошедшего охранника, завладел его оружием и попытался бежать, застрелив при этом шестерых чешуйчатых.

Если Марсин хотел вмешаться, он должен был действовать по предписанию: пойти к дежурному сержанту и доложить о том, что землянин ведет недозволенные разговоры с какой-то проволочной петлей. Но как раз с этим сержантом Марсин предпочитал не связываться, зная его скверный характер и непредсказуемость. Особенно в четыре утра. Сержант и так часто награждал Марсина всевозможными эпитетами, и «незаконнорожденный фаплап» был еще не самым сильным из них.

— Давай прекращай свои разговоры и ложись спать, — с некоторой долей отчаяния произнес Марсин. — Будешь еще шуметь — завтра доложу о тебе дежурному офицеру.

— Иди покатайся на верблюде, — предложил ему Лиминг.

Он еще немного повернул подставку, как будто добивался точной настройки.

— Ты здесь?

— Я тебя предупредил, — крикнул Марсин, пялясь в глазок.

— Исчезни! — рявкнул в ответ Лиминг.

Марсин шумно захлопнул глазок и исчез.

Сон все же сморил Лиминга, и он проспал дольше обычного. Однако проснулся он не сам. Его грубо разбудили. Дверь широко распахнулась, и в камеру ворвались трое охранников. За ними проследовал офицер.

Пленного бесцеремонно столкнули со скамьи, раздели догола и голым вытолкнули в коридор. Охранники принялись рыться в его одежде. Офицер переминался с ноги на ногу, ожидая