Легионер. Век Траяна - Александр Старшинов

Вечерами после окончания работ за воротами лагеря горели погребальные костры, положенная жертва легионов живых легионам мертвых. Надев наскоро сработанные маски, изображали друзья покойного, копировали его манеры, повторяли любимые шутки, осушали поминальные чаши. Трещали в кострах еловые ветви, уходили к Стиксу все новые и новые души.

Там, где ложился в землю пепел, ставили надгробные камни, высекали короткие надписи — непременное «Богам мертвых», имя, заслуги, номер легиона и кто воздвиг. Но когда возвращались по проложенным дорогам назад — раненые или больные, конвои с пленными и добычей, видели — и не раз, — что сколоты все надписи и разбиты камни. Не желали терпеть чужих мертвецов живущие в этих землях.

— Ну что ж, тогда и вы готовьтесь умереть, — зло кривили губы легионеры и ауксилларии, всадники, лучники, пращники, капсарии, ремесленники фабрума, легионная прислуга, и только ведомые в неволю пленники улыбались разбитыми губами, улыбались открыто, с вызовом, чтобы получить новый удар по окровавленным лицам.

* * *

В этот жаркий июньский день вся центурия Валенса стояла в охранении.

Еще один переход в двадцать миль остался позади. Еще один лагерь воздвигали легионы. Стоявшим в карауле вместе с легионерами лучникам велено было стрелять по любой подозрительной тени. Работать приходилось в доспехах. Только шлем снят и висит на плече.

Центурия Валенса стояла, растянувшись цепочкой, один шаг отделял одного легионера от другого, все в шлемах, со щитами, с пилумами наготове. С позиции не отойти — даже мочиться приходилось тут же.

— Странно, почему они не пытаются напасть? — Кука зажал под левой мышкой пилум и принялся из-под руки рассматривать покрытые лесом горы.

— Земли эти на редкость богатые, — рассказывал Тиресий. — Говорят, есть скалы целиком из золота. А другие — целиком из серебра. Есть пещеры, откуда можно попасть прямиком в Аид.

— Я туда не тороплюсь, — заверил Кука.

— Вот же досада… я-то думал, мы как только выйдем на этот берег, так сразу начнем драться. А мы тут опять машем кирками, — сплюнул сквозь зубы Молчун. — В лагере нас хоть от этих работ освобождали по милости Адриана. Здесь не увернешься.

— Варвары! — раздался крик.

Работавшие легионеры тут же побросали свои кирки, напялили на головы шлемы, разобрали стоявшие на козлах пилумы и выстроились в шеренгу. Охранение сомкнуло строй, как только рядом встала еще одна центурия.

Валенс, «рысьеглазый», как аргонавт, оглядел окрестности. Казалось, все тихо. Опять ложная тревога, третья за сегодняшний день. Палатки придется натягивать в темноте.

Но центурион не торопился дать отбой.

— Тихо! — прикрикнул на легионеров. Прислушивался. Всматривался. Принюхивался.

Там, в кустах, у кого-то не хватило выдержки. Просвистела стрела, зазвенела, ударившись в шлем стоявшего рядом с Приском Тиресия. Прорицатель покачнулся.

— Прикройся! — заорал Приск и сам пригнулся, выставив перед собой щит.

Тиресий дернулся, осел, щит в его руке качнулся, но выровнялся. В щиты легионеров уже бились железным градом стрелы. Справа от Приска стоял Кука. В мгновение ока вся полоса охранения превратилась в стену выставленных вплотную друг к другу щитов. Стрелы налетели осиным роем, рой разбился, все стихло.

Легионеры ждали. Приск пригнулся, как учил Валенс, чтобы стальной козырек шлема защищал переносицу, и все, что падает сверху: стрелы и снаряды пращников, — не разбило лицо. Сердце бухало в ушах. Ничего Приск не слышал, кроме этого буханья.

«Да заткнись ты!» — хотелось завопить во весь голос.

Кука что-то сказал. Приск не расслышал.

Он несколько раз коротко выдохнул сквозь зубы, как учил когда-то отец, сердце чуть-чуть сместилось вниз, теперь оно билось сильно, но не так часто. Это хорошо.

— Что? — выдавил Приск. С таким трудом, будто это треклятое одно-единственное слово застряло в горле.

— Низко, говорю, варвары встали… — повторил Кука. Губы у него нелепо кривились. — Встали бы повыше — и за щитами нас бы перебили.

Трусит Кука или нет? Тоже наверняка дрожит. Но держится молодцом. Приск невольно повел плечами. Если Кука не трусит, то почему он так пересрался? Глупо… Надо усмехнуться. Кажется, получилось. Только бы не начать хихикать без остановки! А он еще хотел быть центурионом! Позор!

Валенс наклонился к ближайшему легионеру:

— Нападут слева, там, где белая скала. Передать по рядам: приготовиться. Ждать команды.

Тут же по шеренге застывших легионеров, как огонь по сухой траве, побежал торопливый шепот: приготовиться… ждать команды… слева… Сразу сделалось проще, легче. Валенс — молодчина, его не перехитришь.

С ним не пропадешь…

Центурион не ошибся.

Стреляли варвары из-за кустов справа. А выскочили из расселины скалы слева, будто из-под земли, видимо, там была пещера и какой-то тайный ход меж камней. Ринулись с ревом и криком, впереди — здоровенный дак в сверкающем шлеме с гребнем, в чешуйчатой лорике, похожей на ту, что носят центурионы. Его большой овальный щит был пестр и ярок, но что именно было на щите намалевано — разглядывать не было времени.

— Гото-овсь! — рявкнул Валенс.

«Бросить в цель… цель — вон тот рыжий, обнаженный по пояс… со щитом…»

— Огонь!

Дождь пилумов обрушился на бегущих, человек пять или шесть рухнули. Другие успели вскинуть щиты. Но, после того как тяжелый пилум застрял в щите и согнулся, щит становится бесполезен, многие тут же побросали искореженную защиту и помчались в атаку налегке. Попал Приск или нет — этого он не увидел, потому что сразу же после броска прикрылся щитом. Варвары налетели. Ударили. Но фальксы их напрасно били по щитам.

— Коли! — долетел, перекрывая грохот ударов, крик Валенса.

Щиты приоткрылись. Разом рванулись вперед руки, мечи ужалили и тут же скрылись, строй снова прикрылся щитами. Опять удары. Под фальксами от римских щитов летели щепки, кто-то из могучих варваров все-таки пробил защиту — краем глаза Приск увидел, как ком сразу из трех или четырех тел вывалился из строя на склон. Тут же легионеры из второй линии ринулись вперед. Засверкали мечи. Приск туда больше не смотрел, но слышал — хрип и какие-то лающе-кашляющие звуки.

— Коли!

Снова, на миг открывшись, Приск нанес удар. Рука, сжимавшая щит, начала неметь. Сверху в щите уже были три здоровенные щели, сломанными зубами торчали наборные дощечки. Если бы не металлический умбон, защищавший кисть, вражеский фалькс давно бы разрубил руку до кости. Новый удар попросту расколет щит до конца.