Ты не знаешь о дочери - Елена Безрукова

— А как же… Я её не первый год знаю. Как и то, что она оттает, если ты четко обозначишь свои границы по поводу другого ребёнка, — посмотрел на меня Архип. — Скажи ей, что это не меняет ничего, не меняет твоего отношения к Кате, не влияет на чувства к ней.

— Так и хочу сказать, — кивнул я. — Я буду помогать, конечно. Но в жизни Лады я не буду присутствовать.

— Это верно, что не бросаешь ребёнка — мужик, — протянул он мне руку, и я её крепко пожал. — Нам ли с тобой не знать, что такое ребёнок без отца?

— Да уж…

— Ты с ней поговори, когда она остынет. Она нежная, отходчивая, и главное, Катя тебя любит. Хватит вам страдать уже… Соединяйтесь обратно давайте.

— Я очень над этим стараюсь…

Конечно, Архип в этот обед не сказал мне ничего нового или того, чего я не понимал бы сам. Но после разговора с ним словно появились новые силы бороться. Естественно, что вся эта ситуация ударила и по мне тоже. Я почти потерял надежду переубедить Катю. Я не считаю, что она должна понимать меня, словно принимая данность. Я именно ХОЧУ, чтобы она меня поняла, и также услышала, как важна для меня, и что никакие обстоятельства не изменят того, что она — единственная любовь и единственная женщина, которая существует для меня в этом мире.

Глава 73

Роман

— Привет! — подхватил я на руки бегущую ко мне Ольгу.

— Привет, папа Рома! — обхватила она меня за шею ручками. — Ты приехал! Ура!

Ну хоть кто-то в этом доме мне рад. Катя хмуро смотрела себе под ноги, едва удостоив меня сухим «Здравствуй, Рома». Словно не было это жаркой ночи между нами, словно не она говорила, что любит меня и без меня не может. Словно не она почти согласилась выйти за меня замуж.

Больно, будто стёкла глотаю.

Когда же этот ад кончится и мы сможем наконец-то быть вместе без всяких но? А возможно ли теперь это? Я верю, что да. Главное, любовь. А об остальном всегда можно договориться. Необратима лишь смерть… А мы все живы, слава богу.

— Ну что, пойдём мясо жарить? — спросил я дочь.

— Да-а-а! — запрыгала она возле меня, пытаясь засунуть свой маленький симпатичный носик в пакеты, которые я принёс с собой.

Я раскладывал продукты и готовил мясо к насадке на шампура. Оля играла с мячом чуть дальше, а Катя почти к нам не выходила, сидела в кухне. Я пошёл туда, по пути выдумывая повод.

— Кать, я… за кастрюлей пришёл.

— Возьми на столе, — едва обернулась она ко мне. Как чужая…

— Хорошо, спасибо, — ответил я и забрал со стола нужную мне посуду. А потом бросил её нахрен и перегородил ей дорогу, почти зажав в углу. — Кать, ну ты почему такая чужая?

— Ром, не начинай, — попросила она.

— Не ты ли шептала мне слова любви тогда ночью?

— Ром… — закрыла она глаза. На ресницах выступили слезы. Мне бы очень хотелось их стереть и больше никогда не видеть как она плачет от боли, только я не могу пока что… Но я очень стараюсь. — Не надо…

— Не ты ли говорила, что не можешь без меня, Катя?

— Пожалуйста, Рома! — почти закричала она. — Не надо. Не сейчас. Не при ребёнке.

— Обещай, что мы поговорим после. Прошу. Пожалуйста, Кать.

У самого глаза защипало. Ну когда я смогу жить без страха услышать «нет»? Моя ты девочка, ну куда ты от меня? Вернись, вернись, вернись… Услышь же сердцем, Катя… — Ладно, — в ней явно что-то дрогнуло. Она меня любит, я чувствую. Её боль — тоже. Она и плачет поэтому — ей не всё равно. — Позже.

— Сегодня.

— Хорошо, только сейчас давай не будем портить отдых Ольке!

— Да, конечно… — отступил я от неё. Мой последний шанс. Она дала мне шанс. Чудесная моя, я не достоин её… Но не смогу отказаться. Нет, никогда. Не смогу… — Идём к ней.

— Ты иди, я тут…побуду.

— Ты хоть мясо выйдешь к нам есть?

— Конечно, — утёрла она слёзы. — Оля не поймёт. Позовите меня, как готово будет. А я пока… Ой, посижу.

Она вдруг стала заваливаться, я успел её поймать.

— Ты что? Ты заболела? — бережно прижимал я к себе её хрупкое тело и обеспокоенно искал признаки болезни.

— Нет, ничего, — покачала она головой и упёрлась в мою грудь руками. — Голова просто закружилась… Отпусти. Не надо.

Я опустил руки, взял кастрюлю и пошёл обратно, на задний двор. Мясо так мясо. Обещал же…

Не наврала ли она что не болеет? С чего вдруг голова закружилась?

— Оля, а ты не знаешь — мама к врачу не ходила никому? — решил я узнать у дочери, что она слышала об этом.

— Ходила, — кивнула дочка. — Потом грустная была, плакала много. Но мне сказала, что просто болеет и ей больно, но доктор её вылечит и уже дал какие-то таблетки.

— Понятно, — сказал я, скрывая жуткое волнение.

Если с ней что-то случится — я просто не переживу. Почему же она молчит? Может, ей помощь какая нужна, врачи? Так не пойдет, нужно это всё обязательно узнать.

— Иди, зови маму, — сказал я Оле. — Мясо готово.

Катя вышла к нам. Я отметил, что она какая-то бледная, словно больная на вид. Неужели так плохо ей, или я себя накрутил уже, узнав о походе к врачу?

— Расскажи-ка мне, к какому врачу ты ходила и чем ты больно? — спросил я Катю, когда Оля, наевшись мяса, убежала играть дальше, и слышать нас не могла. За ней присмотрит Надя, и скоро уведёт её на время в дом, чтобы мы могли поговорить наедине. Я договорился с ней об этом.

Катя испуганно глянула на меня.

— Я всё знаю — ты была у врача, — сказал я. — Я хочу быть в курсе, что с тобой.