Легенда Клана 7. Миротворец - Евгений Бергер

проклятый Генерал был настолько мразотной личностью, что спустя половину дня я готов был проклясть всё на свете!

— Что? Он тоже был чудовищем?

— Ох… Эрис! Поверь — «мразь» и «чудовище», за частую две разные стороны говнючности человека. Понимаешь?

— Доходчиво… И что дальше?

— В общем, к этому Генералу приходили другие офицеры и представители армии. Что-то спрашивали… Требовали ежесекундного ответа! А он даже и не думал обращать на них внимание. Сидел в своём огромном бассейне и читал. Когда некая дама устроила перед воротами особняка целую истерику, я не выдержал и подошёл к своему подопечному. Он с большой неохотой опустил книгу, и выслушав буквально две минуты моих искренних речей, лишь молча отмахнулся. Из телохранителя я превратился в какого-то пресс-секретаря… и это вызывало у меня крайне отвратительные чувства.

— М-да… Такое себе. — покачав головой, произнесла помощница: — И что в итоге?

— Под конец дня, когда я выслушал о себе всё, что только мог придумать раззадоренный человеческий ум, мне стало интересно, а что же такое читает этот ленивый Генерал. Книга, которая помогает забить вообще на всё! Присмотревшись, увидел название и имя писателя. «Тысячеликий герой» за авторством Джозефа Кемпбела. Упоминание об этом произведении слышал в песенке одного «уличного поэта», а так, возможно и не обратил бы внимания.

— Хм-м… Неожиданно.

— Прибыв в увал, я незамедлительно скачал сей опус и решил прочитать. По сути, это был труд ученого, который изучал мифы и легенды. За толщей воды и различных не интересных примеров скрывался довольно простой смысл. Все современные истории имеют один и тот же мотив. Начиная ещё с древних мифов и заканчивая, условным Гарри Поттером. Конечно, у Джозефа были иные примеры, поскольку книга писалась в начале двадцатого столетия. Но суть довольно простая — есть герой, которому на плечи выпадает доля приключенствовать. Она, как правило, насильственная и имеет сугубо негативный характер. То есть, надо куда-то топать, кого-то побеждать и бла-бла-бла… И всё это вместо обычной спокойной жизни.

— Типа, к твоему порогу приходит Гендальф Серый и просит отнести кольцо? — догадалась Эрис.

— Или Хагрид, который сообщает о твоей уникальной особенности.

— Или Оби-Ван, который рассказывает про путь джедая… — помощница совсем поникла: — А ведь ты прав! Большинство популярных книг имеют этот задел…

— Потому что так бывает в жизни. Мы приходим в этот мир уникальными. Особенными… Но со временем окружение или родители нас перемалывают. Делают такими же, как все. И мы героически отправляемся в жизненный путь, наполненный кучей всяких испытаний. С приключенцем себя легче ассоциировать. Только вот, я бы предпочёл охотится на драконов, а не на преступников…

— Погоди, я не совсем догоняю. — Эрис сузила глаза: — К чему вообще вся эта затравка про «Тысячеликого героя»?

— Так вот… Поскольку герой единственный, кто может с большей долей вероятности пройти этот путь, ему автоматом присваивается статус «избранного». Кто-то об этом упоминает, как в том же Гарри Поттере или «Матрице». А кто-то галантно скрывает, умалчивая очевидное. Если автор не обозначил героя «избранным», то это не значит, что он не является таковым. В каждой истории главный герой тем или иным местом является избранником. Судьбы, страшного совета, общества или волей злобного автора.

— Как и реальный человек?

— Именно! Только в роли судьбы, страшного совета, общества или воли злобного автора выступают родители, окружение, учебное заведение, работа… и бла-бла-бла.

— Кто сподвиг на «путь» тебя?

— Хм-м… Вот это хороший вопрос. Моей первой целью было покинуть Марс и вернуться к детям. Но затем чертова космическая сущность заставила меня полностью переиграть колоду. Теперь я защищаю Марс с последними остатками человечества. И кто же это сделал? Да… наверное, всё, что меня окружает.

— Насильственный характер пути во всей красе. Прямо, как борьба с Волан-де-Мортом у Гарри Поттера.

— Именно! Выбора-то у меня нет… В прочем, как и у него. Только вот, знаешь, с чем именно у меня всё никак не вяжется? — усмехнулся я.

— С чем же? — Эрис сейчас напоминала маленькую девочку, которой старшеклассник рассказывал жуткую, но очень интересную страшилку.

— Допустим, что все мы актёры индивидуальной пьесы. Каждый человек — главный герой своего романа под названием «Жизнь». У нас тоже есть сюжетные ходы, второстепенные персонажи и «приз зрительских симпатий». Только если в кино и книгах зрители и читатели возмущаются некоторым выборам главного героя, то в жизни это, как правило родственники и друзья. Мол, «А чего ты со Светкой перестал встречаться? Хороша девка же!» или «Анжела? Да ты гонишь! Она же рыжая-бесстыжая!»

— Я считаю, что ты сейчас оскорбил чувства всех рыжих.

— О, господи… Эрис!

— Шучу-шучу…

— Так вот, и романы меняются вместе с жизнью читателей. То же самое можно сказать про кино и компьютерные игры. Заметил тенденцию, что современный потребитель устал от обычных главных героев. Им надоело то, что всё приходится добиваться тяжким трудом и превозмоганием.

— Мы обсуждали это у Жо. Я помню.

— Так вот, не значит ли это… Что декорации уже шагнули вслед за новыми тенденциями, а главные герои из реальности ещё нет? Как ты объяснишь, что за мной вдруг начали охотиться бодикадо? Или… Что на меня нападала тварь из космоса… И что мне пришлось убивать охотника на инопланетян…

— Потому что ты не в кино, Марк. — с грустью вздохнула Эрис: — Ты — в реальной жизни! Потому что киногерои идеальны в большинстве своём, а ты… Ну, вот честно — порой попадаешь в такие нелепые ситуации, что просто ужас! Главный герой, как правило очень крутой. Он идеален! На такого хочется походить, а ты… Прости, но ты слишком обычный. Ты такой же, как и все. Со своими изъянами… С демонами и тараканами в голове. Ты не Супермен.

— Вообще не Супермен…

— А твоя металлическая рука и вовсе… В общем, мне не хочется тебя обижать, но ты слишком обычный. А в реальности очень часто случается так, что… враг несправедливо сильнее и больше. А ещё ты не победишь его просто так. Мир не подстроиться под тебя, чтобы решить все вопросы. Увы, но такова жизнь.

— Я ожидал, что ты скажешь, мол — чуть позже появятся