Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима - Лидия Винничук

Начало музыки, пения древние возводили к легендарным певцам-музыкантам: Орфею, Лину, Мусею, Амфиону, Эвмолпу, Марсию. Каждый из них представлял тот или иной инструмент, тот или иной вид песни, но все они находились под покровительством трех Муз: Эвтерпы, Эрато, Полигимнии. Только танец имел собственную покровительницу — Терпсихору.

По-видимому, пение зародилось не в сфере культовой обрядности, а в сфере повседневного труда земледельца, скотовода, ремесленника. Песня вторила ритмичным движениям работающего человека и сама управляла этим ритмом. Эту песню могли петь люди, вращая тяжелые жернова мельницы, или вытягивая ведра из реки либо из колодца, или перенося тяжести, или ударяя молотом о наковальню — повсюду в пении слышен был ритм трудовой деятельности. Ритмическая песня облегчала тяжелый коллективный труд, где все должны были действовать одновременно и равномерно, например при погрузке и разгрузке корабля или при вытаскивании лодки на берег. Песня помогала трудиться ритмично, не терять темп, правильно чередовать усилие с отдыхом. О том, как это было важно, говорит хотя бы сцена из комедии Аристофана «Мир», где герои пытаются освободить богиню Тишину из пещеры, вход в которую завален большими камнями. Пока люди прикладывают старания поодиночке и действия их не скоординированы, работа не ладится, ничего не выходит:

Праздничный хор

Тригей

«Так ничего не сделать нам! Смелей, друзья,Единым духом все возьмемся сызнова!…Дело дрянь! Никуда!Эти тянут вперед, а другие назад!…Хорошенько возьмитесь, тяните дружней!»

Аристофан. Мир, 483–484, 492–493, 498

Наконец, все действуют сообща, слаженно, дружно, в едином ритме — и вход в пещеру свободен. Ритм работе задавал хор, выкрикивая:

Эй, ну-ка, эй! Эй, ну-ка, взяли!Эй, ну-ка, ну-ка, ну-ка, ну-ка, ну-ка, ну-ка!Эй, ну-ка, ну-ка, ну-ка, ну-ка, ну-ка, взяли!

Это и была начальная форма трудовой песни, помогавшая работать ритмично и слаженно, под мерное чередование слов-сигналов. На выгоды, какие приносит труд рабов, когда они работают сообща и ритмично, указывал Ксенофонт: работа идет быстрее, да и надзирать за рабами хозяину легче (Домострой, VIII, 8). Иногда подавать такие «сигналы», задававшие ритм физическим действиям, считалось не только желательным, но и обязательным. Так, на корабле начальник гребцов подавал звучным, громким голосом команды, благодаря которым гребцы мерно опускали и поднимали тяжелые весла. Уже Ксенофонт упоминает о том, что зачастую гребцы управляли веслами в такт музыке. Все сказанное подтверждается как литературными памятниками, так и памятниками материальной культуры: археологи обнаружили, например, глиняную скульптуру микенского периода, представляющую группу женщин, замешивающих тесто; около стола изображен флейтист, который, по всей видимости, не столько развлекал занятых делом женщин своей игрой, сколько задавал их действиям четкий ритм и, что еще важнее, темп. Точно так же, под звуки флейты, толкли зерно в ступах, давили виноград. Сохранять ритм и темп требовалось в самых разных занятиях, даже при наказании рабов розгами призывали флейтиста, чтобы удары сыпались равномерно (Афиней. Пир мудрецов, IV, 154 а; XII, 158 Ь). В армии труба и рог, а иногда и флейта помогали держать ровный шаг на марше: звуки флейты, как считалось, действуют успокаивающе, что позволяет воинам сохранять строй, наступать ровными шеренгами. Флейтисты шли вместе с войском, придавая ему бодрость, хладнокровие, выдержку, — такое войско наступало сплоченно и организованно и побеждало противника. Особенно ясно это понимали в Греции спартанцы и критяне, которые, правда, вместо флейты использовали старинный инструмент — кифару. Об этом, ссылаясь на греческих авторов, рассказывает Авл Геллий (Аттические ночи, I, 11).

От народных трудовых песен сохранились лишь отдельные небольшие фрагменты, ведь их не рассматривали как литературу, которую надлежит переписывать и передавать потомкам на табличках или на папирусе. Однако благодаря свидетельствам древних писателей, прежде всего Афинея (Пир мудрецов, XIV, 618–619), мы знаем, что каждый вид работ в поле или в домашнем хозяйстве сопровождался той или иной песней, в названии которой сохранялась память об этом занятии. Была, например, песня мельников: ее пели вращая жернова. Известен маленький отрывок такой песни с острова Лесбос, в которой упоминается философ, поэт и государственный деятель Питтак из Митилены (VII–VI вв. до н. э.), в молодости сам моловший зерно, чтобы заработать себе на жизнь:

Мели, мельница, мели!Так и Питтак молол,Что в Митилене правил.

Существовали также песни ткачей, пекарей, водоносов, виноградарей, гребцов и людей многих других профессий. Иногда песни, связанные с разными работами, назывались одинаково — это можно объяснить либо тем, что за долгие столетия некоторые названия перемешались, либо же тем, что песни, которые пели люди разных занятий, имели сходный ритм и напоминали одна другую.

Со временем мотивы народных песен нашли себе место в творчестве известных поэтов, прежде всего в идиллиях, описывавших деревенскую, жизнь (таковы, к примеру, идиллии Феокрита «Работники, или жнецы», «Прялка»). К народному творчеству относились безусловно и песни нищих, связанные уже во многом с местными обычаями и праздниками.

Певцы часто состязались между собой. Устраивали, например, певчие конкурсы мальчиков в честь богини Артемиды. Участники состязаний приносили с собой хлебные лепешки, вино, сыр, овощи, и тот, кто побеждал своих соперников, забирал у проигравших всю эту снедь, а те, оставшись без всяких припасов, ходили от дома к дому, прося милостыню и распевая жалобные песенки. В одной из таких песенок нищий певец благодарил доброго человека, который ему помог, и желал ему счастливой судьбы и здоровья. Праздник урожая, праздники различных ремесел также сопровождались веселыми обходами всех окрестных домов, причем молодежь и дети пели то, что полагалось в том или ином случае, выпрашивая у сограждан подарки. В этих шутливых песенках было все то же, что и у нищих певцов: просьбы, обращения к богам, дабы те ниспослали благословение щедрому дарителю, или же, напротив, угрозы и проклятия тому, кто отказывался подать просимое.

Во время праздника Осхофорий, справлявшегося в Аттике со времен легендарного царя Тесея, по домам ходили юноши с ветвями оливы или лаврового дерева, украшенными лентами, сластями и фруктами; такую ветвь называли «иресиона». При этом распевали песенку, из которой мы благодаря Плутарху знаем сегодня три строки:

Иресиона, даруй нам фиги и хлеб в изобилье,Дай нам меда вкусить, натереться оливковым маслом,Чистого дай нам вина, чтоб сладко уснуть, опьянившись.

Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Тесей, XXII

Псевдо-Геродот в «Жизни Гомера» приводит другой текст песни, которую пели, обходя дома с иресионой, нищие певцы на острове Самос. В ней они упрашивают богача уделить им хотя бы малость, приютить их и накормить, обещая вознаградить его самыми лучшими пожеланиями достатка, здоровья, радости в семье, благополучия и мира в доме. При этом они заверяют хозяина, что через год возвратятся и вновь подойдут с надеждой к его порогу.

На острове Родос принято было в праздник весны обходить дома, неся в руках ласточку. (Много веков спустя, на закате Римской империи, когда сталкивались между собой различные религиозные традиции, Иоанн Златоуст с негодованием говорил, что те, кто обмазывается сажей, ходит с ласточкой и надо всем насмехается, получают обильные подаяния, нищим же не достается милостыни.) С этим обычаем были связаны песни — хелидонисмы (от «хелидон» — ласточка), прелестные образцы народной поэзии:

Прилетела ласточкаС ясною погодою,С ясною весною.Грудка у нее бела,Спинка черненькая.Что ж ей ягод не даешьИз дому богатого?

Певцы просили также дать их ласточке немного вина, хлеба и сыру, а то и каши. «Открой, открой скорее дверцу ласточке!» — пели они. А если хозяин окажется слишком скупым, певцы грозили уйти, уведя с собой его жену и унеся двери его дома. Примерно таким же было содержание и тех песен, которые распевали в Колофоне в Малой Азии, где принято было ходить от дома к дому с вороной; поэтому и песни эти назывались коронисмами (от «короне» — ворона). Певцы упрашивали зажиточных сограждан дать вороне хоть горсть ячменя, а лучше тарелку, полную зерна, кусок хлеба, монету или кто что хочет. Если хозяйка накормит ворону, в доме не будут знать бед; если дочь хозяина вынесет вороне корзинку, доверху наполненную фигами, боги пошлют девушке богатого мужа и множество детей. За щедрый дар вороне боги воздадут подателю сторицей.