Сварливый роман - Ния Артурс

меня. — Прекрасно. До свидания.

Дверь захлопывается у меня перед носом.

Я бесцельно бреду по коридору. Что, если Кения встретит кого-то еще за границей? Прилив ревности обжигает мои вены, когда я представляю, как какой-нибудь другой парень обожает эти великолепные изгибы и укрощает этот острый рот.

Она ни за что не найдет кого-то другого так быстро. Ни за что…

Но что, если она это сделает?

Решимость разжигает мой огонь. Это еще не конец. Ни в коем случае.

Я спешу к машине. Бернард смотрит на меня с надеждой, но она исчезает, как только он видит мое лицо.

— На этот раз она тоже вас не заметила, сэр?

— Отвези меня в штаб-квартиру бэби-бокса.

— Бэби-бокс? С чего вдруг?

Я сжимаю кулаки. — Кения покинула страну, и я собираюсь узнать ее местонахождение у Уолша так или иначе.

ГЛАВА 21

КРАСНЫЕ ЧЕРНИЛА

КЕНИЯ

Санни гарцует в мою спальню и со скрипом открывает дверь. — Девочка, ты не говорила мне, что твой босс горяч-горяч! — Она обмахивает лицо. — Его фотографии не отдают ему должное. И он такой напряженный. Я думал, он ворвется в дом и будет топать вокруг, пытаясь найти тебя.

— Я удивлена, что он этого не сделал, — бормочу я дрожащим голосом.

Санни понятия не имеет, насколько вспыльчивым может быть характер Алистера. Все, что его волнует, — это результаты и путь к ним? Что ж, он будет обращаться с тобой как с рабочей лошадкой, если это поможет выполнить работу.

— Хотя это было немного грустно, — признается она. — Должно быть, он бежал вверх по лестнице, потому что с него капал пот.

Мои ресницы трепещут. — Правда?

Она кивает.

Мне трудно это представить. Но тогда… в Холланде Алистере есть нечто большее, чем его легендарные придурковатые манеры.

Он из тех мужчин, которые оплатят медицинские счета больной жены своего водителя.

Он из тех людей, которые ценят чьи-то усилия, независимо от того, окончил ли человек хорошую школу, имеет ли он ученую степень или нет.

Он из тех мужчин, которые будут работать до упаду, чтобы обеспечить наследство своей дочери.

Он не всем показывает эту сторону, но я это видела. Я видела, как его сварливое выражение лица смягчается, сменяясь нежностью. Я чувствовала, как его грубый рот мягко касается моего, заставляя мое сердце трепетать и замирать. Я слышала, как его голос становится низким и грубым, когда он говорит о своей жене и своих сожалениях о той ночи.

— Ты расстроена, — бормочет Санни. Падая в кровать, она переворачивается на живот и подпирает ладонью острый подбородок. — Должна ли я была сказать ему, что ты все еще здесь, в городе? Разве я не должна была сказать ему, что ты занималась безумной, страстной любовью с полуголым аквалангистом на Карибах?

Я перекатываюсь в сидячее положение. — Ты что?

Ранее я услышала голос Алистера и чуть не расплакалась. С каждым произнесенным им словом мое сердце трепетало, и мне хотелось раскрыться. Я знала, что должна уйти, поэтому заперла свою дверь и включила громкую музыку, чтобы заглушить его.

Я понятия не имела, что Санни зайдет так далеко в своей попытке сбить его с моего следа.

Санни одаривает меня широкой ухмылкой. — Все, что я сделала, это намекнула, что ты снова встречаешься. Я ничего не говорил о ныряльщике с аквалангом, но должна была! Это было бы ему на руку.

Я качаю головой.

Она откидывается назад. — Должна признать, он меня удивил. Учитывая то, как в статьях говорится о его увлеченности бизнесом, я думала, что он будет немного более… невозмутимым. Но когда я упомянул, что ты, возможно, с кем-то другим, я подумал, что у него лопнет селезенка. — Она прикрывает рот, чтобы заглушить смех. Я понятия не имею, как она может находить что-то из этого смешным. — Он выглядел так, как будто собирался прилететь туда, где ты была, и отправить этого парня в кому.

— Несуществующего пареня.

— Эй, если тебе это не нравится, я могу позвонить ему и исправить историю. Он не будет возражать.

— Нет. — Я хватаю ее за руку. Если я вернусь к Алистеру, ничего не изменится. Он по-прежнему будет решать проблемы самостоятельно. Он по-прежнему будет относиться ко мне так, как будто я его подчиненная, та, кем он командует, а не та, кто воюет с ним.

Ее брови сошлись на переносице. — О, он также принес самый странный букет цветов, который я когда-либо видела.

— Цветы?

— Он сказал, что это от его дочери. — Она фыркает. — Он использует ребенка, чтобы добраться до тебя. Это какая-то манипуляция следующего уровня прямо здесь.

— Алистер никогда не использовал бы Белль, чтобы получить то, что он хочет. — Я думаю о первом огромном взрыве, который у нас был после подачи Бэби-Бокса.

Санни выглядит озадаченной. — Ты уверена?

— Где цветы? — спросил я.

— Подожди здесь. Я принесу их. — Она спрыгивает с кровати и возвращается секундой позже с букетом сухих цветов, которые выглядели так, будто их сорвал озорной четырехлетний ребенок, которого выпустили на волю в парке.

Я смотрю на цветы, и слезы наворачиваются мне на глаза.

Санни обеспокоенно изучает меня. — Боже, я что-то упускаю? Он миллиардер, но эта штука выглядит так, словно он подобрал ее на улице.

— Это была Белль, — хрипло шепчу я. Алистер может позволить себе купить мне цветочный магазин, но это не будет стоить столько, сколько эти цветы прямо здесь.

Острая тоска царапает середину моего сердца. Я не могу дышать, не в состоянии вынести еще одну секунду боли.

— Он… он выглядел нормально? — Прохрипела я.

Глаза Санни округляются. — Что?

— Ты сказала, что он вспотел. — Трудно представить, что Алистер выглядел таким грустным. Обычно он — готовая модель GQ в итальянских костюмах и с идеальной прической.

Если только он не с Белль. В такие моменты он меняет костюмы-тройки на Хенли и джинсы. Его волосы падают так, как им хочется. Его карие глаза искрятся довольством. Мой мозг вызывает в воображении образ, как будто он вращался по орбите, хватаясь за любую возможность вырваться на свободу.

— Он выглядел, — Санни постукивает длинным изящным пальцем по одеялу, — измученным. Как будто кто-то избил его сердце до полусмерти. Несчастным. — Она трет подбородок. — Таким же несчастным, как и ты.

Я прижимаю руку ко рту и прерывисто выдыхаю. Алистер выглядит измученным? Несчастный? Это трудно себе представить.

Ему никто не нужен. По крайней мере, он никогда бы в этом не признался. Никогда никому не позволил бы узнать. Мне казалось, что все, что ему было нужно, — это