Цареубийство 11 марта 1801 года - Николай Александрович Саблуков

заставе и отослан обратно.

Можно ли было тогда ожидать, что впоследствии этот ужасный человек приобретёт при императоре Александре почти безграничную власть и будет оказывать влияние самое пагубное? Много говорили в то время о каком-то письме, адресованном накануне смерти Павла к графу Кутайсову или князю Гагарину, письме, которое тот или другой позабыли передать императрице и даже распечатать и в котором, говорят, заключалось предупреждение о том, что произойдёт на другой день.

Князь Христофор Ливен, генерал-адъютант Павла, ныне посол в Лондоне, в то время только что подвергшийся опале и передавший князю Гагарину портфель военного министра, рассказывал мне, что письмо было от него и адресовано Гагарину, который действительно позабыл вскрыть его, но что оно не содержало никаких предупреждений о заговоре, так как он сам ничего не знал о нем, а содержало только просьбы частного характера.

90

Странный изворот! Он не способствовал смерти Павла! Но несомненно, это он приказал Зубовым и Беннигсену совершить убийство.

91

Между прочими князя Яшвиля из артиллерии, Вяземского — Семёновского полка, Скарятина — Измайловского, Аргамакова — Преображенского, Татаринова — Кавалергардского; Волконского и др.

92

Думают, что Пален, адский гений которого все предвидел, а в особенности не забыл ничего, что могло касаться его лично, уклонился от деятельного участия не потому, как он уверял меня, что хотел исполнить обещание, данное великому князю Александру, а для того, чтобы быть в состоянии, если не удастся предприятие, броситься на помощь к императору: не желая сам совершать преступления, он, зная хладнокровие и невозмутимое мужество Беннигсена, призвал его, чтобы заменить себя, и правда, что без Беннигсена ничего не удалось бы.

93

На верху этой лестницы на площадке находится дверь; она ведёт в большую залу, служившую прихожей императора, и где спали два гусара или придворных гайдука. За этой комнатой была спальня Павла, обширная и высокая; из неё вели две двери, между которыми был устроен род чуланчика, где спал камердинер. Направо от входа стол шкаф, куда прятали знамёна и штандарты гвардейских полков и шпаги офицеров под арестом. Возле шкафа была дверка, ведущая через узкую потайную лестницу в голландскую кухню, никогда не бывшую в употреблении, и затем в квартиру дежурного генерал-адъютанта; в то время это был князь Гагарин, жена которого, рождённая княжна Лопухина, была любовницей императора.

94

Это был некто Аргамаков, адъютант Преображенского полка, он являлся каждое утро в 6 часов подавать императору рапорт по полку. Он стучится в дверь, запертую на ключ. Камердинер встаёт и спрашивает его, кто он такой и что ему нужно. Аргамаков называет себя, прибавив: «Можно ли спрашивать, что мне нужно? Я прихожу каждое утро подавать рапорт императору. Уже 6 часов! Отпирайте скорее!» — «Как 6 часов? — возразил камердинер — Нет ещё и 12-ти, мы только что улеглись спать». — «Вы ошибаетесь, — сказал Аргамаков, — ваши часы, вероятно, остановились: теперь более 6 часов. Из-за вас меня посадят под арест, если я опоздаю, отпирайте скорее». Обманутый камердинер отпер, и заговорщики вошли толпой.

95

Этот храбрый и верный гайдук не умер от своей раны, а впоследствии он служил камердинером у императрицы Марии; его звали Кириловым.

96

Последний фаворит императрицы Екатерины.

97

Из этого видно, что если бы Беннигсен не находился в числе заговорщиков, то император, оставшись один и придя в себя, мог бы бежать к Гагарину. Пален отлично все рассчитал, поручив ему выполнение заговора.

98

Беннигсен не захотел мне больше ничего говорить, однако оказывается, что он был очевидцем смерти императора, но не участвовал в убийстве. Убийцы бросились на Павла, и он защищался слабо, он просил пощады, умалял, чтобы ему дали время прочесть молитвы, и, увидав одного офицера конной гвардии, приблизительно одного роста с великим князем Константином, он принял его за сына и сказал ему, как Цезарь Бруту: «Как! и ваше высочество здесь». (Это слово «высочество» очень необычно при подобных обстоятельствах). Итак, несчастный государь умер, убеждённый, что его сын был одним из его убийц, и это страшное сознание ещё более отравило его последние минуты. Убийцы не имели ни верёвки, ни полотенца, чтобы задушить его; говорят, Скарятин дал свой шарф, и через него погиб Павел. Не знают, кому приписать позорную честь быть виновником его жестокой кончины; все заговорщики участвовали в ней, но, по-видимому, князю Яшвилю и Татаринову принадлежит главная ответственность в этом страшном злодеянии. Оказывается, что Николай Зубов, нечто вроде мясника, жестокий и разгорячённый вином, которым упился, ударил его кулаком в лицо, а так как у него была в руке золотая табакерка, то один из острых углов этой четырёхугольной табакерки ранил императора под левым глазом.

99

Император Александр не захотел открыть своему брату тайну замышляемого заговора, он страшился его нескромности и, быть может, его честности и прямоты. Пален внушил ему также опасение, что если великий князь узнает о проекте свергнуть с престола его отца, он может открыть все отцу в надежде погубить своего старшего брата и самому занять его место; без сомнения, Константин был далёк от подобного расчёта, но очень вероятно, что он оказал бы долгое, энергичное и, быть может, действительное сопротивление решению своего брата. Пален и об этом подумал; ничто не ускользнуло от него.

100

Князь Иосиф. Великий князь Константин объезжал Волынь, делая смотры войскам, и, по-видимому, был увлечён княжной Еленой Любомирской, дочерью князя Иосифа.

101

Великий князь всегда питал отвращение ко всем участникам этого заговора; он называл Беннигсена капитаном сорока пяти, намекая на убийство герцога Гиза в Блуа, совершенное ротой гвардии Генриха III, состоявшей из 45 человек.

102

Есть основания предполагать, что это Беннигсен велел отворить дверь, так как она была заперта лишь со стороны комнаты императора Но он мне об этом ничего не говорил, а я забыл спросить его; может быть, он ждал оттуда колонну Палена.

103

Как только Пален узнал о смерти императора, он отправился к г-же Ливен, гувернантке молодых великих