Пересекая границы - Оксана Панкеева

Они пытаются танцевать, но то, что теперь исполняет Элмар, больше напоминает походку пьяного медведя. Он прижимает тебя к себе чуть крепче, чем подобает, и норовит задремать стоя, прислонив голову к твоему плечу. Отказавшись от попыток что-либо сплясать, вы бродите среди костров, наблюдая, как стихает веселье и завершается королевская охота. То тут, то там спотыкаетесь о тела павших в неравной битве с алкоголем. В какой-то момент навстречу попадается его величество, абсолютно трезвый и влекущий в свой шатер официальную фаворитку. Пьяный Элмар обнимает тебя все крепче и в третий раз в подробностях рассказывает, как это делает Камилла, уже не вспоминая о королевском воспитании. Вы углубляетесь в лес, где чуть ли не под каждым деревом расположились парочки, и тебя вдруг осеняет гениальная мысль, что если сейчас не лечь спать, то можно уйти далеко в лес и заблудиться. «Как же я сам не догадался!» — восклицает принц-бастард и на радостях цитирует что-то из классической поэзии. Снова расстелен на земле голубой с золотом плащ, снова сильные мужские руки обнимают тебя и расстегивают твою куртку… «Камилла — это замечательно… — вдохновенно произносит Элмар, еле ворочая языком, — но ты в сто раз лучше… Потому что ты подруга… Я тебя люблю, как подругу…»

И совсем не по-дружески припадает к твоим губам.

А наутро тебя будит отчаянный вопль, полный раскаяния:

— Как я мог! Как меня угораздило так нажраться! Какой я после этого, к хренам, паладин! Где было мое королевское воспитание! О боги, как я мог поступить так низко, подло и недостойно?! Нет мне прощения!

— Зачем мы сюда пришли? — спросила Саэта, осматриваясь по сторонам.

Огромный зал, освещенный превосходными светильниками, укрепленными чуть ли не на каждой колонне, подавлял ее своим великолепием. Они отражались в сверкающем паркете пола, в зеркалах, в золоченых украшениях стен и колонн, и от этого изобилия света и блеска рябило в глазах. А костюмы местной изысканной публики вызывали желание расхохотаться. Мужчины носили широкие штаны, заправленные в сапоги, и длинные вышитые рубашки, поверх которых были надеты короткие жилеты или кофты. Женщины щеголяли прямыми длинными одеждами без всякого намека на талию, похожими больше на мантии, чем на платья. Их головные уборы напоминали диадемы непомерных размеров.

— Хочу на нее предварительно посмотреть, — пояснил Кантор, оглядываясь точно так же. — Прикинуть, с чем имеем дело, увидеть ее наконец в лицо, возможно, взглянуть, как она работает… Ты будешь танцевать или всем говорить, что ты не танцуешь?

— Не буду я танцевать. Да у них и танцы, наверное, другие.

— Не все, но как хочешь. Не сутулься. Улыбайся. Будут приветствовать — кланяйся. В Поморье не принято приседать, здесь женщины тоже кланяются. Вот так, — он показал, как кланяются в Поморье, прижав руку к груди.

— А если меня о чем-то спросят?

— Ты же все равно языка не знаешь. Дай это понять.

— А может, не надо было сюда приходить? Посмотрели бы на нее в каком-то другом месте…

— А чем тебе не нравится королевский бальный зал? Согласен, слишком много блеска, но не сказал бы, что у нас скромнее. Зато светло и ярко, а знаешь, как мрачно при дворе Лондры? Тем более сюда приходить действительно надо. Отказываться от приглашения — верх хамства и даже оскорбление.

— А зачем нас пригласили? Разве нас здесь знают?

— Пресловутое поморское гостеприимство, — засмеялся Кантор. — Здесь не так много иностранцев, туристов вообще крайне мало, вот и существует традиция принимать их при дворе. Поморцы славятся широтой натуры и обожают тащить в гости кого только могут. А король, как первое лицо государства, непременно должен в этом превосходить своих подданных. Вот и устраивает субботние приемы. Ведьму тоже наверняка пригласили, так что это удобный случай на нее посмотреть и выяснить, как же она выглядит на самом деле. Надо только постараться поменьше заводить знакомства, а то ко всем придется ходить в гости.

— А я что должна делать?

— Ничего. Кланяйся и улыбайся, скромно опустив глаза. Здесь не Лютеция, здесь считается, что скромность украшает женщину, и очень ценится. Говорить я буду сам. Осматривайся по сторонам, может, заметишь, как она колдует, что делает, и дернешь меня за полу, чтобы я посмотрел. А еще здесь замечательный фуршет, очень рекомендую.

— Это фуршет? — ужаснулась Саэта, оглядываясь на ряды столов вдоль стен зала.

— А ты думала, это банкет? Нет, в Поморье фуршеты такие. А банкеты происходят в другом помещении, и все иностранцы поначалу пугаются… После официальной части подойдем, я тебе покажу, как едят местные деликатесы.

— Ты хоть предупреждай, что это за деликатесы. А то в Ортане накормил плютами, в Лютеции — лягушками… Сегодня еще крысами угостишь.

— Крыс в Поморье не едят, — засмеялся Кантор. — А вот раков советую попробовать. Интересно, где они их берут зимой? Из Мистралии привозят, что ли?

— Раков? — поморщилась Саэта.

— А чем они тебе не нравятся? Те же креветки, только большие. И вообще, в кулинарии надо иметь более широкие взгляды. У нас не принято есть плютов, но это же не значит, что они несъедобны. Они вкусные. Кстати, ты знаешь, что весь континент плюется, пробуя наш любимый национальный напиток, и считает, что пить его можно только под принуждением?

— Ты о кофе? Да, я слышала. — Саэта снова оглядела зал и спросила: — Почему так мало иностранцев?

— А что тут делать туристам, да еще зимой? Страна тихая, развлечений мало, курортов нет, еще и холодно. Даже мистралийские эмигранты, которые расползлись по всему свету, сюда практически не приезжают. Климат пугает.

— Ну да, они в основном оседают в Лютеции… — фыркнула Саэта. — Веселее.

— Не обязательно, — возразил Кантор. — В Лютецию стремятся в основном барды и прочая интеллигенция. Для них там условия более подходящие. Воры предпочитают Голдиану. Пойдем поближе, скоро должен появиться его величество, и нас представят. А потом можно будет делать что хочешь.

— А когда можно будет уйти, не нарушая приличий?

— Когда как следует наешься, — засмеялся Кантор. — Шучу. Часа через два. Потерпи. Чего тебе так не терпится уйти? Здесь вам не Лютеция, мадам, — пропел он, подражая выговору галлантского поэта, — здесь женщин уважают и приставать к ним считается верхом неприличия, тем более в порядочном обществе.

Король Зиновий V потрясал своим нарядом, как его бальный зал блеском. Длинная, до полу, мантия, расшитая золотом, камнями и драгоценными мехами, головной убор, напоминавший шапку, а не корону, и огромный посох делали короля похожим на особо преуспевающего мага. Картину дополняли длинная седая борода и суровые глаза под густыми бровями.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});