Возвращение государя - Джон Толкиен

— Кто он таков, Сыч-то? — спросил Мерри. — Я слыхал, один бандюга при нас его поминал.

— Похоже, главнейший ихний вожак, — ответил Сдружень. — Впервой мы прослышали о нем в последнюю страду, примерно в конце сентября. Видеть его никто из наших не видел, но он угнездился в Бебне и, по всему, он-то и есть настоящий Главнокомандующий. Головорезы делают, что он велит, а велит он главным образом жечь, крушить да ломать. Уже и до убийств дошло. Это даже и не грабеж — грабители добро себе прибирают, а эти норовят все прахом пустить, деревья рубят — бросают гнить, дома жгут — оставляют пепелища. Бессмыслица, да и только. Взять, к примеру, Охрякову мельницу. Прыщ ее разломал чуть не сразу, как в Бебень вселился, а потом нанял большунов немытых, чтобы они ему новую выстроили, с колесами да штуковинами всякими чужеземными. Тэд, дуралей несчастный, один только и радовался — железяки для громил начищал там, где его папаша был полным хозяином. Прыщ и другие мельницы велел на тот же манер переделать, чтобы они, значит, больше зерна мололи, да побыстрее. Ну не дурь ли это — зерна-то не прибавилось, сколько на старые мельницы свозили, столько и для новых осталось. Но с Сычевым приходом помол и вовсе закончился. Нынче в Хоббитоне ни днем ни ночью покоя нету: стук, лязг, дымина из труб валит. Грязищу всякую прямо в Ручей сливают, а ведь он в Брендивин течет. Короче, ежели задумка в том, чтоб сделать из Хоббитании пустыню, они на верном пути. И я не верю, что за всем этим стоит только Прыщова дурость. Сыч — вот от кого все злодейство.

— Точно, — поддержал отца Том Младший. — Они ведь даже Прыщову мамашу сцапали, старуху Лобелию, а ежели он кого и любил, так только ее. Кое-кто из наших видел, как это вышло. Гуляла она себе по тропинке, с зонтиком со своим, глядь, а навстречу громилы на возу катят. Она возьми да спроси: «Куда это вы наладились?», а они в ответ: «В Бебень едем». Лобелия им: «За каким рожном?», а большуны ей: «Сарай для Сыча ладить». Старуха пытает: «Кто ж вам позволил?», а эти гогочут: «Сыч велел. Пшла с дороги, старая карга!» Ну она осерчала: «Я вам покажу, — говорит, — Сыча, ворюги грязнущие», да как огреет главаря ихнего зонтиком. Сама-то ему еле по пояс, а вишь, не сробела. Ну, и упекли старушенцию в Погреба, в ее-то возрасте. Туда много кого понапихали. Вот ведь оно как — иные прочие и моложе, и крепче, а Лобелия похрабрее оказалась.

Посреди разговора вернулся Сэм, а с ним и Старбень. Папаша Гужни не то чтобы очень уж постарел, но стал туговат на ухо.

— Добрый вечер, господин Беббинс, рад видеть вас в полном здравии, — проговорил старик, но тут же ворчливо добавил: — Уж не обессудьте, у меня на вас зубок имеется. Я всегда говорил, не надобно Бебень продавать, добра не будет. Все беды с этого и пошли. Пока вы, как мне тут Сэм сказывал, в чужедальних краях Черных большунов по горам гоняли — я, правда, в толк не возьму, на кой вам это сдалось, — они все к нам понабились. Наулок срыли, огород загубили, картошки высадить и то негде…..

— Мне очень жаль, что так вышло, господин Гужни, — отозвался Фродо. — Но теперь я вернулся и постараюсь все исправить.

— Вашими бы устами да мед пить, — расплылся в улыбке Старбень. — Лучшего и желать не приходится. Недаром я всегда говорил — господин Фродо Беббинс истинный, наиблагороднейший хоббит, что б там, прошу прощения, не думали насчет некоторых других с той же фамилией. Сэм-то мой как, надеюсь, хорошо себя вел? Вы им довольны?

— Не то слово, господин Гужни, — откликнулся Фродо. — Вы, может, не поверите, но его нынче во всех землях знают. Подвиги Сэмовы в песнях славят, отсюда до Моря, и за Великой Рекой тоже.

Сэм покраснел, но посмотрел на Фродо с благодарностью. Ведь Рози все слышала: глаза ее просияли, она ласково улыбнулась.

— Да, в такое не вдруг поверишь, — буркнул старик, — хотя по всему видать, он с чудным народом водился, куртку вот свою задевал куда-то, а была почти новая. Где это видано, чтоб хоббит ходил, железяками обвешавшись, пусть в такой рубахе дыру не скоро протрешь?

И Сдружневы домочадцы, и гости поднялись спозаранку. Ночь прошла спокойно, но на спокойный день надеяться не приходилось.

— Видать, в Бебне бандюг не осталось, — заметил Том, — а вот с Раздорожья могут нагрянуть в любое время.

Сразу после завтрака прискакал гонец из Тукборо.

— Тан поднял всю нашу округу, — с воодушевлением поведал он. — Вести летят, как пожар, во все стороны. Громилы, что несли дозор вокруг наших владений, теперь на юг драпают… которые уцелели. Тан пустился за ними в погоню, но господин Перегрин с другим отрядом спешит сюда.

Следующая новость оказалась похуже. Около десяти часов примчался Мерри, ездивший на разведку.

— Скоро гости пожалуют, — сообщил он. — До нас им осталось мили четыре. Идут со стороны Раздорожья. Шайка немалая, не меньше сотни, да по пути все новые прибиваются, чтоб им всем провалиться!

— Да, эти разговаривать не станут, — заметил Сдружень. — Ежели Туки не поспеют, нам придется укрыться и отстреливаться. Дело будет жаркое, господин Фродо.

Однако Туки не опоздали, вскорости Пиппин привел сотню крепких молодцов из Тукборо и с Зеленых холмов. Теперь у Мерри было достаточно сил, чтобы отбить нападение. Хоббиты-разведчики доносили, что громилы идут скопом. Они уже знали, что против них поднялась вся округа, и намеревались подавить мятеж в зародыше, безжалостно разгромив Заручье. Только вот в военном деле никто из них ничего не смыслил. Враги ничуть не заботились о мерах предосторожности, что позволило Мерри осуществить свои план.

Свернув с Западного тракта на дорогу к Заручью, большуны оказались в ложбине меж двумя грядами холмов, по гребням которых тянулись невысокие, но крепкие заборы, а примерно в сотне шагов за поворотом они наткнулись на завал из перевернутых телег. Разбойники растерялись, а когда обнаружили, что из-за заборов по обе стороны в них целят из луков, опешили и того больше. Тем временем позади них хоббиты выкатили на дорогу заранее припрятанные подводы, отрезав таким образом путь к отступлению. И тут сверху донесся голос. Говорил Мерри.

— Эй, бездельники! Вы в ловушке. Ваши приятели из Хоббитона уже поплатились. Один убит, остальные в плену. Так что бросайте оружие, отходите на двадцать шагов и садитесь на землю, попробуете прорваться — будем стрелять.

Но взять на испуг столь большой отряд, состоявший из людей, привыкших не ставить хоббитов ни во что, было не так-то просто. Немногих пожелавших сдаться главари привели в чувство пинками и подзатыльниками. Десятка два громил бросились бежать: шестеро из них полегли под стрелами, остальные, убив двоих хоббитов, прорвались сквозь заграждение и кинулись к лесной опушке. Прежде, чем они скрылись, хоббиты подстрелили еще двоих, а потом Мерри протрубил в рог. Издали донесся ответный сигнал.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});