Рыдания усопших (сборник) - Людвиг Павельчик

«Стук тебе послышался, старый дурак. Сам подумай, с какой стати кто-то стал бы стучать? Да и замазке уж не один месяц, сразу видно… Значит, никого за дверью быть не может»

«Но звук идет оттуда…»

«Не болтай! Дом старый, и звуки могут распространяться в нем, как попало, вот тебе и почудилось!»

«Ты сам-то в этом уверен?»

«Конечно. Вот узнает Стефка, поднимет тебя, дурака, на смех!»

Но тут стук повторился. На этот раз он был громче, явственней и раздавался, вне всякого сомнения, изнутри замурованного помещения.

«Ну, теперь ты убедился? подавляя страх, возликовал Франтишек «восторженный», – там кто-то есть!»

«Ха! Все очень просто! не сдавался Франтишек «приземленный», видимо, в эту комнату есть и другой вход, так что пьяный Бертольд вполне мог оказаться там и пугать тебя, дурака, долбя в дверь!»

«Кого ты сейчас хочешь убедить? Ты сотни раз бывал в доме и тебе прекрасно известно, что входа в подвал с улицы не существует, а в крошечное оконце под потолком не пролезет и крыса, не говоря уж о «пьяном Бертольде», как ты изволил выразиться!»

«Значит, это все же была галлюцинация. В коморке не может быть никого живого»!

«Вот ты сам и сказал это! Никого живого! первым выкрикнул назревшую мысль Франтишек «восторженный». А это значит…»

Воссоединив усилием воли обе части своей личности, Франтишек затравленно посмотрел на едва освещенную проникающими сверху лучами лестницу, готовясь метнуться по ней наверх и глотнуть свежего воздуха, наплевав на неминуемые насмешки задержавшихся где-то отца и сына.

Но тут светлый прямоугольник входной двери наверху заслонила чья-то тень, и полминуты спустя Павел с вновь погрустневшим Миро уже стояли возле своего товарища, держа в руках всевозможный железный инвентарь, с помощью которого мерзкая дверь должна была быть побеждена.

Ну, начнем? спросил Павел и, не дожидаясь ответа, врубился ломом в толстый слой ставшего каменным раствора.

Минут через пятнадцать, выворотив целую кучу мусора и изрядно утомившись, друзья добились-таки своего – дверь поддалась их усилиям и со скрежетом открылась. Представшая их глазам картина на всю жизнь осталась в памяти каждого из добровольных «освободителей», ибо вызвала не только отвращение, но и ужас:

В небольшой, три на три, комнате, наполненной неописуемым смрадом разложившейся плоти, не было ничего, кроме старой железной кровати в углу да нескольких оловянных мисок, разбросанных по полу. О, лучше бы не существовало этого крошечного окошка под потолком, проникающий сквозь которое свет позволил вошедшим разглядеть и все остальное, а именно застывшее в сидячем положении на кровати полуистлевшее тело женщины, взиравшей своими выгнившими глазами на неожиданных визитеров насмешливо и, как показалось впечатлительному Миро, злобно. Разорванная ночная сорочка, едва прикрывавшая плечи и часть груди мертвой, была свидетельством того, что перед смертью Тереза – так звали когда-то мать Липки не очень-то заботилась о своем гардеробе, пребывая в состоянии, мало напоминающем человеческое. Губы трупа почти сгнили, представляя собой теперь две тонкие черные полоски, не прикрывающие пожелтевшие и кажущиеся огромными зубы. Франтишек невольно вспомнил спокойную, полную доброты и тихой радости улыбку жениной сестры в те времена, когда счастье и покой правили этим домом, и сердце его болезненно сжалось.

Существо на кровати было мертво уже по меньшей мере полгода, и Франтишек удивился, как это до сих пор никому в голову не пришло проверить слова спившегося отставного военного о нахождении его жены в психиатрической лечебнице? Почему Стефка, его собственная супруга, ни разу не сподобилась навестить родственницу? Почему мы вообще так быстро теряем интерес к людям, стоит им попасть в трудное положение? Проводить вечера в доме Терезы и Бертольда, попивая молодое вино и слушая исполняемые хозяйкой фортепианные сонаты было хорошо и приятно, хотя и несколько диковато для грубой крестьянской души, протянуть же этим людям руку помощи в черное для них время оказалось почему-то недосуг… Эх, Франтишек, до конца своих недолгих дней обречен ты теперь корить себя за твердолобость и бессердечие!

Теперь стало понятно, почему Бертольд был так уверен в том, что мать его сыну просто померещилась, а побои нанес кто-то другой. А как же иначе, если он сам – что не подлежало сомнению – лишил жизни родительницу Липки и позаботился об изоляции трупа, замазав щели строительным раствором!

Однако сейчас нужно было не рассуждать, а действовать, так как немыслимо было просто развернуться и уйти, убедившись, что россказни мальчишки о том, что его якобы избила прошлой ночью мать, оказались горячечным бредом, а то и вовсе проявлением унаследованной от нее болезни. Разумеется, власти должны быть оповещены о случившемся и прежде всего потому, что имело место убийство несчастной ее мужем, но следовало все же завернуть во что-нибудь тело и перенести его отсюда в более подходящее место – слишком уж ужасен был вид сидящей на кровати полумумии. До прибытия уполномоченных могли пройти дни, так не оставлять же открытым этот источник зловония!

Так, идем за носилками! скомандовал Франтишек. – Миро, ты останешься.

Ну нет, дядя Франта, уж лучше называй меня трусом или как тебе вздумается, но я не останусь и минуты наедине с ней! не терпящим возражения тоном отреагировал парень и покосился на мертвую. В ответ на это Франтишек устало махнул рукой – дескать, черт с тобой! – и начал подниматься по лестнице. Слишком много нервных потрясений получил он сегодня, чтобы у него еще остались силы спорить с суеверным крестьянским сыном, да и особой надобности охранять труп действительно не было. Кто может теперь причинить Терезе зло?

Хозяина дома они в гостиной не обнаружили. Должно быть, он все же нарушил данное себе совсем недавно обещание и отправился куда-нибудь пить, зная, что разборок и, возможно, тюрьмы ему теперь не миновать. Ну, что ж, он сам скроил свою судьбу, и ему можно было только посочувствовать.

Наскоро соорудив носилки из двух найденных в порослях молодой крапивы за домом жердей и дерюги непонятного происхождения, мужчины очистили от барахла место в углу сарая и завалили его тряпками, в которые предполагалось завернуть тело до прибытия властей. Как ни тянули они время при выполнении этих нехитрых действий, какие поводы для отсрочки ни выдумывали, а спускаться в подвал все же пришлось. К тошнотворному запаху разложения нельзя было привыкнуть, и все трое старались вдыхать неглубоко, борясь с приступами тошноты. Но ничего, еще несколько минут, и они будут свободны…

Однако внизу их ждала новая загадка: подойдя к двери в камеру заточения бывшей хозяйки и заглянув вовнутрь, Франтишек остолбенел – тела в комнате не было. На полосатом, покрытом пятнами вонючей жижи, матрасе осталась вмятина, однако труп исчез, словно мимолетная галлюцинация. Франта отступил назад, давая возможность поудивляться и своим спутникам. Те, так же как и он, замерли на пороге, не зная, как реагировать на случившееся.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});