Третий выстрел - Саша Виленский

этот счастливчик?

— Какой счастливчик?

— Отец ребенка.

— Мам, ты не поверишь… Это хороший еврейский мальчик. Они с родителями едут в Израиль. Он зовет меня замуж, чтобы я поехала с ним.

— Ну, он — понятно. А его родители?

Катя снова замолчала. Слышу, набрала воздух в легкие.

— Они пока не знают.

Узнаю мощную наследственность нашей семьи по женской линии! Вот уже третье поколение наступает на те же грабли. Мы, девочки, молодцы, да? Впрочем, хрен с ними, с генами. Что мы, ребенка не вырастим? Наверняка, это будет девочка. В нашей семье рождаются только девочки, которые потом рожают девочек, не пойми от кого. Семейная традиция, так сказать.

Только так случилось неожиданно, что Катюха моя эту традицию взяла, да и прервала. То есть, родила от законного супруга: через несколько дней дочь моя позвонила — сама! — и прерывающимся голосом сообщила, что выходит замуж за своего Володю. Родители мальчика сначала огорчились, что жена сына будет гойка, а значит и ребенок будет гоем, но потом смирились. Внук все-таки.

И тут меня как током шибануло: это же будет и мой внук! Я-то тоже, получается, стану бабушкой! Как так? Какая бабушка в сорок с небольшим?! Когда дите родится, будет мне сколько? Сорок четыре, как и моей мамаше, когда Катька родилась. Нет, все же в нашей семье свято чтут традиции.

Семейство Рубиных было очень интеллигентным, Володя оказался симпатичным парнем, трогательно влюбленным в мою стервозу. Правда, там была еще бабушка, которая на меня смотрела «как солдат на вошь», но мне с ней детей не крестить. Смешно получилось про «крестить» в еврейской семье. Каламбур, буквально. Катька использовала практически последнюю возможность прилететь, врачи ей разрешили, но только под личную ответственность. Рожала уже здесь, в больнице «Ихилов». Понятно, что рожать она стремилась сюда, в Израиль. Наслушалась материных рассказов про советские родильные дома. Как вспомню… Грубых медсестер, равнодушных врачей, санитарок, ненавидящих тебя непонятно за что, презирающих за то, что рожаешь без мужа. А раз так, значит, проститутка. Никакого обезболивания, никакой предродовой, никакой муж не может держать тебя за руку, чтобы не было так страшно. Тут я посмотрела на местную роскошь, так прямо захотелось самой родить, честное слово. И вышел к нам из дверей родильной палаты смешной взволнованный Володя с крохотной куклой на руках. И ты сразу же превращаешься из женщины-матери-тещи просто в бабушку, потому что не можешь наглядеться на это чудо, эту красавицу, которой одарила нас моя шлендра непутевая. Теперь уже не непутевая, а вовсе наоборот — «верная супруга и добродетельная мать». Угадайте, кого она родила? Правильно, девочку. Традиции нарушать нельзя!

Вот так моя девочка принесла нам девочку. Рубины хотели назвать ее Николь, чтобы было как у всех, но я встала стеной: ребенка будут звать Фанни и точка. Они все, включая Катю, встали стеной напротив, уж больно имя старорежимное. Ребенка надо называть так, чтобы ему потом было не стыдно с этим жить. И, в общем, наверное, были правы. Чтобы не разругаться вдрызг, пошли на компромиссе: у девочки будет двойное имя — Николь-Иегудит. Рубины, конечно, поначалу звали ее Ника, а я упорно называла ребенка Дитой. Вслед за мной и они со временем сдались, смирились. И стала внученька наша по-домашнему Дитой. Добилась я своего.

Слава богу, девочка как родилась красавицей, так и становилась все краше день ото дня, налюбоваться не могла. Поразительно, насколько она лучше своей матери! В бабушку пошла. Скажете, все бабки так говорят? Ну и что? Я-то знаю, что она объективно — да-да, объективно! — самая красивая, самая лучшая девочка в мире! Сегодня ей уже 26 лет, можете представить?! Я — нет. Никогда не могла понять, как так быстро смешной карапуз превращается в долговязую девицу. Просто невозможная вещь.

Я их всех на первых порах пустила пожить у меня… вернее, у Фани, чем вызвала плохо скрываемое недовольство Михаль и открытую вражду с Гилой. Но мне, честно говоря, было уже по барабану: до демобилизации Эден Фаня оставила квартиру мне? Мне. Вот и отвалите с вашими претензиями. Я понимаю, что «Тания» вам уже не нужна, раз нету больше моей подопечной, ну так и вы мне не нужны в таком случае. Перетопчетесь. Как минимум шесть лет у меня в полном распоряжении квартира в престижном районе на Площади Республики.

Томеру они, видно, хвоста накрутили, и он тоже перестал со мной общаться, звонить и приезжать. Уж не знаю, что у них там произошло, но похоже, на этот раз Гила терпеть похождения своего муженька не стала и поставила ультиматум. Не могу сказать, что мне это было все равно, как-то очень неожиданно отважный боевой офицер оказался подкаблучником и маменькиным сынком. И видеть это было неприятно. Собственно, теперь у него и возможности приезжать не было, кончилось вот это: «навестить бабушку».

Только Эден по старой памяти продолжала прибегать ко мне на уроки музыки и, наконец-то, заинтересовалась фортепиано по-настоящему. Привозила ее на занятия исключительно Гила, не поднимавшаяся в квартиру — ожидала дочь в машине внизу, чтобы со мной не встречаться. Я, естественно, порыдала из-за Томера пару ночей, как у нас, у баб, водится, попереживала, а потом — опять же, как у нас водится — обозлилась. Всё? На этом вся любовь? Права была Фаня, никуда он от Гилы не денется. Это меня всегда поражало: отчаянные на войне, идущие в огонь без страха и сомнений, готовые на драку и на смерть, мужчины совершенно беззащитны перед женами, которых почему-то боятся как огня. И если возлюбленный мой так легко сдался на милость победительницы, то, значит, не так уж он меня и любил. Любил бы — был бы со мной. А так я для него просто интрижка на стороне, отчего ж не потрахаться с новой бабой?! Тем более, русская — пикантно. И, скажите теперь, на что он мне такой нужен? Будет потом и от меня на сторону бегать, а дома врать. Пошел он. Как-то враз и любовь прошла, и переживать перестала.

Пока Катька рожала, мы с Рубиными сняли квартиры в Бат-Яме — там дешевле, чем в Тель-Авиве, да и надо было быть поближе друг к другу, чтобы срываться и мгновенно прилетать на помощь молодым. В одном городе, но, не приведи, Господь, не вместе. Перегрыземся, однозначно. А так — удобно очень: можно позвать бабу Таню или бабу Нату погулять с крохой, а станет ребенок постарше — отправлять их на детскую площадку. Один у черт у бабушек