Боги среди людей - Кейт Аткинсон

Помимо перечисленных гостей, к хересу Свифтов приложились новоиспеченные сельские жители мистер и миссис Брустер, а также полковник Стюарт, чрезвычайно желчный господин, питавший особое отвращение к мальчишкам.

— Суаре! — воскликнула миссис Брустер, получив приглашение. — Какая прелесть!

Миссис Брустер была довольно примечательной личностью. Высокая, с копной кудрявых рыжих волос, она постоянно лицедействовала. Очевидно, поднаторела на любительской сцене.

— Не только римляне шли сюда с оружием, — уточнил мистер Брустер, в тревоге поглядывая на стремительно пустеющий графин для хереса. — Англы, саксы, викинги, норманны — одни полчища сменялись другими.

Брустеры были «нуворишами» — так говорила мисс Карлтон, сварливая с виду старая дева, которая с тревогой поглядывала на мистера Брустера, который поглядывал на графин. Она была «трезвенницей» — и, по всей видимости, от этого у нее испортился характер. Купив Августу и его соплеменникам на полпенни лимонного шербета, в обмен она потребовала расписку, что они никогда не прикоснутся к спиртному. «Все по-честному», — единодушно решили «Апачи». Замыкала список приглашенных на «суаре» миссис Гарретт, соседка Свифтов.

— До недавних пор, — витийствовал мистер Робинсон, в который раз оседлав любимого конька, — мы прослеживали свою историю только до Ссудного дня.

— До Судного дня, — удовлетворенно пробормотал себе под нос Август. — До «Книги Страшного суда».{175}

Его обычно завораживали слова, в которых таилось обещание почти бесконечной кутерьмы. Перехват информации грубо нарушила кухарка: она огрела Августа по затылку поварешкой — своим излюбленным оружием — и шуганула с удобной позиции.

— Мальчишка вечно под дверью топчется, — услышал он: это кухарка жаловалась горничной Мэвис. — Моду взял шпионить.

Августу это понравилось. Естественно, он собирался стать шпионом, когда вырастет. А также летчиком, машинистом поезда, мореплавателем и коллекционером «всякой всячины».

— Какой именно всячины? — поинтересовалась за завтраком миссис Свифт и тут же пожалела, что спросила, потому что в ответ Август с горячностью пустился оглашать весь список: мышиные скелеты, золотые фартинги, ракушки, бечевки, алмазы, стеклянные глаза.

— Впервые слышу, что бывают золотые фартинги, — вклинился мистер Свифт.

— Потому-то я и намерен их собирать. Моя коллекция будет стоить целое состояние.

— А что, если таковых все же не существует? — настаивал мистер Свифт.

— Тем дороже будет моя коллекция.

— Ты, часом, не уронила его в младенчестве на голову? — обратился мистер Свифт к маме Августа.

Миссис Свифт пробормотала нечто похожее на «к сожалению, нет», а потом добавила в полный голос:

— Оставь в покое баночку с джемом, Август.

— Брысь отсюдова! — цыкнула на него кухарка.

Она разозлилась из-за шарлотки со взбитыми сливками, запланированной на «десерт». «Десерт» подавали к столу только при гостях. В обычные дни подавали просто «сладкое». Август заявил, что не виноват в исчезновении выпеченных заранее бисквитных пальчиков. Он хотел попробовать одну штучку, а потом глядь — все до единой куда-то исчезли! Почему такое случилось? (Почему такое случалось каждый раз?) К вящему огорчению кухарки, шарлотку со взбитыми сливками пришлось заменить банальным хворостом.

— Что о нас люди подумают? — ворчала она.

— Подумают, что им здорово повезло, — сказал Август.

Хворост — это же, наверное, куда увлекательней, чем всякие там кушанья, которые обычно готовились в доме Свифтов. «Апачи», подстрелив из лука дичь, наверняка собирают хворост, чтобы развести костер и зажарить добычу. (У Августа тоже был лук со стрелами, но его конфисковали после одного неприятного случая.)

— В нашей округе хвороста нет, — указал мистер Свифт.

— Откуда ты можешь знать, — возмутился Август, — если никогда его не видел?

— У тебя задатки неплохого эмпирика, — сказал ему отец после особенно острой дискуссии о крикетных мячах и застекленной оранжерее. («Но если ты не видел, кто бросил мяч, почему ты так уверен, что это я?» — «Да потому, что это всегда ты», — утомленно отозвался мистер Свифт.)

Неожиданно для всех миссис Гарретт захлопала в ладоши и объявила:

— Костюмированное представление! — (Август вернулся на удобную позицию: «Апачам» не страшны поварешки.) — Мы должны устроить костюмированное представление в честь достойного прошлого нашей деревни!

Собравшиеся высказали шумное одобрение.

— В нем отразится вся история Британии через призму типичной английской деревни! — захлебывалась миссис Гарретт.

— Что касается меня, — сообщила миссис Брустер, — на театральных подмостках я сыграла не одну королеву.

Миссис Свифт пробормотала что-то неразборчивое.

— Но этих сорванцов нельзя на пушечный выстрел подпускать к нашему представлению, — сказал полковник Стюарт.

— Боже упаси! Ни в коем случае, — поддержала мисс Карлтон, но тут же спохватилась. — Ой, простите, — зачастила она, повернувшись к мистеру Свифту, — ведь один из них — ваш сын, правда?

— Ну… как сказать… — заколебался мистер Свифт. — Вообще-то, мы нашли его на парадном крыльце.

От отцовского предательства Август нахмурился. По комнате побежали сочувственные шепотки, и миссис Свифт любезно уточнила:

— Ничего подобного. Вовсе не на парадном крыльце, а на крыльце черного хода.

Ответом ей был общий хохот. Август нахмурился еще сильнее. Неужели его и впрямь нашли на крыльце? На каком — это дело десятое. Значит, он сирота-подкидыш. Мысль интересная. Не иначе как настоящие родители его — богатеи, которые сбились с ног в поисках родного сына, ненароком забытого на крыльце Свифтов.

— Я уверена, мы придумаем, как задействовать всех ребятишек, — сказала миссис Гарретт.

Миссис Гарретт являла собой довольно опасную фигуру в том мире, где обитал Август. До недавних пор это была просто дебелая, приветливая соседка-вдова. Она любила детей (у взрослых это редкая черта) и обожала свою прекрасную оранжерею, где зрели персики и виноград, на которые, к негодованию садовника, у «Апачей» были совершенно определенные виды. К тому же соседка не скупилась на конфеты и пирожные, что опять же несвойственно взрослым. Но к несчастью, она возглавляла местный «филиал» Афор-Арод: по сведениям миссис Гарретт, эти англосаксонские слова означали «лютый» и «храбрый», хотя ни то ни другое не относилось к членам организации. Достаточно было вообразить кучку скаутов, состоящую сплошь из отверженных и изгоев мальчишечьей касты — и вот тебе Афор-Арод: паиньки, жирдяи, подлизы, зубрилы… и девчонки.

Они стали миролюбивой альтернативой «излишне милитаризованным» скаутам, как объясняла миссис Гарретт, сторонница «Союза присягнувших миру». «Сотрудничество и гармония», повторяла она. Мама Августа решила, что ему это «пойдет на пользу», поскольку он «не имел ни малейшего представления» ни о первом, ни о втором.

— Неправда! — запротестовал он. — Посмотри на «Апачей»!

— Вот-вот, — ответила миссис Свифт и потащила его на собрание.

Какая несправедливость, с горечью думал он, глядя на детский хоровод. Танцы! Никто его не предупреждал насчет танцев.

— Ага, у нас новый друг! — объявила миссис Гарретт, будто видела его впервые в жизни, хотя сталкивалась с ним нос к носу чуть ли не каждый день.

А потом Август повстречал свою судьбу. В дальнем углу зала он выследил девочку, маленькую девочку с самыми кудрявыми кудряшками и самыми чудесными ямочками.

— Мэдж… привет.

Она что-то шила.

— Это вышивка крестиком… эмблема. Хочешь, я для тебя такую же вышью, Август?

Август тупо кивнул; вид у него был еще глупее обычного.

И теперь он жил в постоянном страхе, как бы другие «Апачи» не застукали его на позорных сборищах Афор-Арод, где практиковались вышеупомянутые танцы, а также шитье, хоровая декламация и сочинение стишков. Да, и еще прогулки на природе: как оказалось, вовсе не для того, чтобы разорять птичьи гнезда и без разбора пулять из рогаток; короче, совсем не для того, чтобы устраивать кутерьму.

Все это было ему ненавистно, да только он безнадежно увяз в плену у Мэдж. («Ой, спасибо, что помог мне смотать пряжу, Август».)

— Костюмированное представление, — доложил он «Апачам» и прибавил: — Полчища захватчиков.

Август перекатил во рту грушевый леденец, что обычно знаменовало глубокую задумчивость.

— Есть одна мысль, — небрежно бросил он. — Что, если нам…

— Ох, не продолжай, — взмолился Тедди.

— Поверь, он нисколько на тебя не похож, — засмеялась его сестра Урсула.