Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зал был уже полон, и места там мне не нашлось. Но это оказалось даже к лучшему: не помню каким образом я оказался в одной из боковых лож и уютно там примостился.
В зале было полутемно. Негромко звучали мелодии Булатовых песен.
На душе у меня было умиротворенно и благостно. И чтобы не расплескать эту мою душевную благостность и умиротворенность, я решил уйти раньше, чем начнутся речи.
Я не сомневался, что и речи тут, конечно, будут другие – не те, к которым мы притерпелись за годы советской власти. Ведь на дворе теперь уже другое, не советское время. Да и произносить их будут не чиновники от литературы, а ближайшие друзья Булата: Володя Войнович, Белла…
Но ведь не обойдется и без Евтушенко и Вознесенского. А их, хоть я и не сомневался, что они тоже искренне любили Булата и выступать будут «не по службе, а по душе», слушать мне не хотелось.
Выйдя на улицу, я опять увидал издалека нескончаемую очередь людей, пришедших проводить Булата в его последний путь. И, хотя разумнее мне было повернуть к Смоленской, как-то так само собой вышло, что я медленно пошел в обратную сторону, вниз по Арбату. Шел и невольно вглядывался в лица людей, тянувшихся мне навстречу.
И вдруг, «по странной филиации идей», вспомнил другие, давние похороны, как и эти, сегодняшние, тоже проходившие не по первому, а по высшему разряду.
Хоронили Фадеева.
Гроб с телом застрелившегося писателя был выставлен в Колонном зале, и очередь идущих проститься с ним людей была не меньше той, которую я увидел сегодня. Так что эта возникшая у меня странная ассоциация была прямая.
Но это была ассоциация не по сходству, а по контрасту. Потому что если и было у этих двух очередей что-то общее, так разве только то, что обе были нескончаемые.
Случилось так, что на похоронах Фадеева я оказался вдвоем с Борисом Слуцким. Вместе пришли, вместе постояли в почетном карауле, вместе ушли.
На обратном пути Борис вдруг сказал:
– Весь день сегодня вертятся у меня в голове строки: «Был он только литератор модный, только слов кощунственных творец…»
У меня образ того, в чьих похоронах мы только что участвовали, с этими строчками Блока ну никак не ассоциировался. Наверно, потому, что я плохо помнил это блоковское стихотворение. Вернувшись домой, перечитал его:
Был он только литератор модный,
Только слов кощунственных творец…
Но мертвец – родной душе народной:
Всякий свято чтит она конец. <…>
И с какой-то бесконечной грустью
(Не о нем – Бог весть о ком?)
Приняла она слова сочувствий
И венок случайный за венком…
Этих фраз избитых повторенья,
Никому не нужные слова —
Возвела она в венец творенья,
В тайную улыбку божества…
Перечитав – понял.
Не с Фадеевым ассоциировались у Бориса эти строки, а с нескончаемым потоком людей, которые пришли на его похороны и «с какой-то безотчетной грустью» приняли вряд ли заслуженные покойником «слова сочувствий», и эти венки, и «фраз избитых повторенья», все эти произносившиеся над гробом «никому не нужные слова».
Я вспомнил это, когда шел по Арбату, вглядываясь в лица людей, медленно бредущих к театру Вахтангова, чтобы проститься с Булатом.
Да, это были совсем другие лица.
Эти лица не оставляли сомнений, что для каждого из пришедших сюда, чтобы влиться в эту скорбную очередь, переживаемая ими смерть была личным горем, личной невосполнимой утратой.
Это не только сближало, но и роднило всех этих людей – старых, молодых, совсем юных.
Но, помимо этого, было в их лицах что-то еще, сблизившее и сроднившее их и наложившее на эту пеструю толпу печать некой общности, слитности, единства.
Я не сразу понял, в чем она состояла, эта другая их общность.
И вдруг меня словно ударило.
Ну да, конечно!
Ведь эти лица я уже видел однажды. И сразу вспомнил когда: в ночь с 3 на 4 октября 1993 года.
Это были лица тех, кто в ту ночь откликнулся на призыв собраться у здания Моссовета, чтобы защитить хрупкую, только еще зарождающуюся российскую демократию от поднявшей голову фашистской угрозы.
Это к ним обратился тогда Гайдар.
И это к ним – и тогда, и раньше, и потом – с тем же призывом обращался Булат.
С ним же он обращается к нам и сегодня:
Возьмемся за руки, друзья,
чтоб не пропасть поодиночке.
Аннотированный именной указатель [1]
А
Адамович Алесь ( Александр ) Михайлович (1927–1994) – белорусский советский писатель, сценарист, литературовед, доктор филологических наук, видный общественный деятель, «прораб перестройки»
Аджубей Алексей Иванович (1924–1993) – советский журналист, публицист, главный редактор газет «Комсомольская правда» (1957–1959), «Известия» (1959–1964). Зять Н.С. Хрущёва
Азбель Марк Яковлевич (р. 1932) – советский и израильский физик. В 70-е гг. один из лидеров движения отказников (советских евреев, боровшихся за право на эмиграцию), редактор самиздатского политического и литературного журнала «Евреи в СССР». Эмигрировал в 1977 г. В настоящее время – профессор Тель-Авивского университета
Айги Геннадий Николаевич (1934–2006) – поэт и переводчик. Один из лидеров советского авангардного искусства 60–70-х гг., более известный за границей, чем у себя на родине
Аксючиц Виктор Владимирович (р. 1949) – публицист, политик, религиозный деятель, в годы перестройки – народный депутат РФ
Алешковский Юз (р. 1929) – прозаик, поэт. Автор знаменитой песни «Товарищ Сталин, вы большой ученый…», с 1979 г. в эмиграции. Живет в США
Алигер Маргарита Иосифовна (1915–1992) – советский поэт, автор знаменитой в военные годы поэмы «Зоя» (о Зое Космодемьянской), за которую получила Сталинскую премию
Ананиашвили Элизбар Георгиевич (1912–2000) – поэт, переводчик. Переводил поэзию, прозу и драматургию с французского, немецкого, английского, итальянского, а также языков народов СССР
Андропов Юрий Владимирович (1914–1984)
Астафьев Виктор Петрович (1924–2001)
Ахмадулина Белла Ахатовна (1937–2010)
Б
Бабаевский Семен Петрович (1909–2000) – советский писатель, лауреат трех Сталинских премий. Его роман «Кавалер золотой звезды» стал эталоном той фальшивой, лакировочной советской прозы, в которой нашли свое предельное выражение самые одиозные черты «социалистического реализма»
Бабёнышева Сарра Эммануиловна (1910–2007) – критик, литературовед. Активная участница движения в защиту А.Д. Синявского и Ю.М. Даниэля . Сотрудничала с Фондом помощи политзаключенным и их семьям. В 1981 г. эмигрировала в США
Бабурин Сергей Николаевич (р. 1959) – российский политический деятель, депутат (одно время – зампредседателя) Государственной думы
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Скуки не было. Вторая книга воспоминаний - Бенедикт Сарнов - Биографии и Мемуары
- Скуки не было. Первая книга воспоминаний - Бенедикт Сарнов - Биографии и Мемуары
- Откровения маньяка BTK. История Денниса Рейдера, рассказанная им самим - Кэтрин Рамсленд - Биографии и Мемуары / Триллер
- Путешествие по Украине. 2010 - Юрий Лубочкин - Биографии и Мемуары
- Николай Георгиевич Гавриленко - Лора Сотник - Биографии и Мемуары
- Книга воспоминаний - Игорь Дьяконов - Биографии и Мемуары
- Холодное лето - Анатолий Папанов - Биографии и Мемуары
- Демьян Бедный - Ирина Бразуль - Биографии и Мемуары
- Жизнь Бетховена - Ромен Роллан - Биографии и Мемуары
- Подводник №1 Александр Маринеско. Документальный портрет. 1941–1945 - Александр Свисюк - Биографии и Мемуары