Приговор судьи - Олег Шовкуненко

В том, что головастые именно бегут, не было ни малейшего сомнения. Смолк грохот выстрелов, стихли крики раненых и умирающих. Основными звуками, отныне наполняющими огромный подземный зал, стали топот ног и глубокое дребезжащее гудение тех самых светящихся зеленых облаков, из которых хозяева Базы ранее и появлялись. Правда, теперь все происходило с точностью до наоборот. Головастые добегали до них и тут же исчезали. Еще одним путем отступления являлись странные черные пятна на полу. Может быть это были и дыры. Разглядеть их в полумраке не представлялось ни малейшей возможности. Факт лишь заключался в том, что добравшись до них, наши враги плавно уходили под землю, словно их засасывало в густую черную трясину.

Весь этот движняк продолжался не более десяти минут, по истечении которых в подземелье остались лишь тысячи изуродованных мертвецов, да мы – те немногие из людей, которым сегодня посчастливилось выжить. Однако в такую невероятную, невиданную удачу еще следовало поверить. Конечно же это придет, обязательно придет со временем… но пока не было ни криков торжества, ни объятий, ни слез радости. Грязные, оборванные, обессиленные, залитые кровью друзей и врагов мужчины, юноши, мальчишки просто стояли в полумраке. Деморализованные, раздавленные чудовищным ликом смерти они даже не смели пошевелиться. Что ж, тут я их понимал. Далеко не каждому такое по плечу.

– Макс! – глухой бас прозвучал позади меня, и это означало, что помимо полковника Ветрова здесь обнаружился еще один непробиваемый толстошкурый урод, который уже давно не цепенеет при встрече с костлявой старушенцией, не вздрагивает от вида ее ржавой зазубренной косы.

– Леший, как по-твоему, это уже все? Конец? – я повернул голову к другу.

– Конец чему? – Андрюха плелся ко мне, с трудом перешагивая через покрытые серым пеплом трупы.

– Не знаю. Хоть чему-нибудь.

– Похоже, этой чертовой Базе точно хана. – ФСБшник попытался ухмыльнуться, но его обожженная и забрызганная кровью физиономия изобразила жуткую гримасу, от которой у слабого сердцем человека запросто мог случиться инфаркт. – Если вспомнить, как резво улепетывали головастые, то скоро здесь либо что-то хорошенько бабахнет, либо еще какая-нибудь херня случится. Черт, везет, как утопленникам! – Леший сплюнул на пол и глянул поверх моего плеча, туда, где еще минуту назад бушевал поток странной темной энергии. – Ты небось туда своим диском зарядил?

– Угу, – я кивнул.

– Молодец. Сообразил.

– Повстанцы явно хотели вырубить эту штуку, и я сделал это за них.

– Интересно чего нам теперь ожидать, – подполковник зябко поежился.

– Они знают, – я рассеянно махнул в полумрак зала, в котором началось первое робкое шевеление.

– И он знал.

Загребельный неотрывно куда-то глядел. Куда-то? Цирк-зоопарк, я совершенно точно знал куда, вернее на кого!

Нестеров лежал в центре огромного, метров двадцать в диаметре металлического диска, покрытого целой сетью различных канавок и отверстий. Откуда эта железяка здесь взялась, было совершенно непонятно. Вроде раньше на ее месте находился колодец, из которого и бил этот странный поток. Хотя кто его знает, может этот самый колодец мне только привиделся, ведь я смотрел вовсе не на него. Я и сейчас лишь на мгновение задержал свой взгляд на темном металле и тут же впился глазами в распростертое тело одинцовского милиционера. Я так и сказал себе «тело», потому как произнести «труп» было дико, мучительно больно. Черт, а может мне только почудилось? Может и впрямь произошло чудо, и он все-таки жив?! Шальная, безумная мысль заставила рвануться вперед.

– Стой! – лапища подполковника ФСБ впилась в мое плечо. – Не ходи туда. Там опасно.

– Надо проверить! Понимаешь, обязательно надо проверить…! – я стал вырываться.

– Мертв наш мент. Мертвее некуда. И тело у него светится. Вон там, где к металлу касается. Разве не видишь? – для прочистки мозгов Леший меня хорошенько встряхнул. – Это значит, платформа продолжает излучать. Не думаю, что эта хрень способствует укреплению здоровья.

Светится? Я тут же получше присмотрелся и понял, что Андрюха прав. Из-под тела Нестерова действительно шло какое-то едва уловимое свечение. Пожалуй, если не знаешь куда глядеть, то и не увидишь.

– Черт! – из моего горла вырвался болезненный стон. – Мне не хочется его просто так бросать. Похоронить бы.

– Будем просто так столбами стоять, нас тут всех похоронят, – прорычал Загребельный и, вскинув лом, резко развернулся назад. Таким способом чекист отреагировал на движение, неожиданно возникшее совсем неподалеку.

Однако, как выяснилось, никакой опасности оно с собой не несло. К нам просто приближался один из людей моего сына. То, что это вновь оказался Васька, я даже воспринял как само собой разумеющееся.

– Товарищ полковник! – закричал он, когда нас все еще разделяло как минимум десять шагов. – Там человека нашли! Ранен он. Гром приказал вас скорее позвать.

– Что за человек? – я сделал шаг навстречу посыльному.

– Кальцев сказал, что вы его знаете. Кравчиком или как-то так кличут.

– Крайчек?! – мы с Лешим выдохнули это имя практически одновременно.

– Ага, точно, Крайчек, – подтвердил парнишка. – Ему ногу пропороло. Крови много потерял.

– Двигаем! Быстро! – Андрюха сразу же рванул вперед. – Этот америкашка должен все знать!

До того места, где лежал основатель и бессменный глава Одинцовской колонии оказалось метров полтораста. Это было подножье высокой квадратной платформы, вдоль основания которой тянулась длинная цепочка овальных отверстий. Сквозь них в зал проходили толстые полупрозрачные трубы, в которых циркулировала какая-то желтоватая фосфоресцирующая жидкость. Однако с полдюжины отверстий оказались не задействованными. Как раз они-то и стали одной из тех лазеек, через которые повстанцам удалось проникнуть в подземелье.

Крайчека я сперва даже не узнал. От того аккуратного, собранного, подтянутого, уверенного в себе заморского гостя не осталось практически ничего. Разве что глаза. В них, как и прежде, горели огни упрямой, можно сказать звериной решимости не сдаваться, всегда и везде идти до конца. Собственно говоря, чувствуя эту самую решимость, к Томасу и тянулись люди, она и делала его лидером.

Оказавшись рядом, я растолкал обступивших Томаса людей, опустился на колени и судорожно притянул к себе старого знакомого.

– Живой? Это здорово, что живой! – горло перехватило, и мой голос совершенно неожиданно превратился в сдавленное сипение.

– Как-то плохо мы с тобой в прошлый раз расстались, – прошептал в ответ раненный. – Ты уж прости меня, Макс.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});